Знак Близнецов

В километре от места посадки величественно полыхали в ночи неестественным, призрачным светом гигантские деревья, и в их кронах шла своя, неведомая, чуждая людям жизнь. Там метались какие-то темные силуэты, и до места посадки то и дело долетали протяжные вопли…

На куполообразной рубке «Кривича» ярко вспыхнули гроздья прожекторов, раскроив тьму, подкравшуюся к кораблю, косыми столбами света.

Мягко раздались в стороны бронеплиты обшивки, и две автоматические пушки приподнялись над транспортом на телескопических опорах. Повернув стволы, они застыли, нацелившись в разные стороны.

Экипаж уже пришел в себя после посадки. Не сговариваясь, все собрались в центральном отсеке «Кривича».

На этот раз обстановка была намного лучше, чем во время последнего собрания, хотя лица людей осунулись, многих, очень многих недоставало, но из глаз оставшихся в живых исчезло выражение подавленности, обреченности и злобы.

– Нам нужно наметить план дальнейших действий, – сразу же перешел к делу Галанин. – Мы сели, но практически не имеем представления – куда. Теперь наша задача – осмотреться, провести необходимые исследования и развернуть временную базу на месте высадки.

Он посмотрел на собравшихся и заметил, что Антон хочет высказаться.

– Да, Антон, говори.

Сержант встал.

– Я считаю, что мы не должны никого будить, – заявил он. – Нужно справиться своими силами, хотя бы до тех пор, пока не развернем базу.

– Почему?! – запротестовал Сергей.

– Потому что если к враждебной планете добавить еще и безответственных людей, то мы попросту погибнем. Пример моего разведывательного корабля вполне наглядно показал, какая категория людей преобладает в загруженных криогенных модулях!

– Антон абсолютно прав! – вступил в разговор Семен. – Я не берусь судить о моральных и деловых качествах людей, погруженных в криогенный сон, но их реакция на окружающую реальность будет неоднозначной. Я не знаю, какой процент от общего числа колонистов составляют люди решительные и трезвомыслящие, но все вы знакомы с колониальной политикой Всемирного правительства! В число колонистов мог попасть любой, пожелавший покинуть Землю, каковы бы ни были причины такого желания, и всем без исключения были обещаны райские кущи…

– Нет, так что же получается?! – возмутился Сергей. – Мало того, что мы разведали планеты и посадили транспорт, так теперь должны еще и пахать, чтобы они проснулись на всем готовом?!

Молчавшая до сих пор Светлана внезапно встала и произнесла:

– Спроси у Виктора, который чуть не истек кровью, что он думает по этому поводу! – возмутилась она. – Сережа, неужели ты до сих пор не понял, что пора забыть о Земле, ее обещаниях, а тем более об этих неизвестно кем выдуманных инструкциях! Все это абсолютно несостоятельно! Есть планета и есть мы: те, кто прилетел сюда, чтобы жить! Только нам решать, как действовать дальше!

– Спокойнее! – потребовал Галанин. Он дождался, пока утихнет ропот и наступит тишина. Заложив руки за спину, он прошелся по салону между сидящими. – Светлана только что сформулировала один из основополагающих принципов нашей будущей жизни, – произнес он, остановившись посреди зала. – Мы должны выработать новую схему организации колонии. Все, что спланировано на Земле, особенно массовое пробуждение колонистов, на следующий день после посадки, мягко выражаясь, несостоятельно. Вопрос же заключается в следующем: готовы мы принять на себя всю ответственность и, следовательно, все тяготы нынешнего положения? Как справедливо заметил Семен, человеческий фактор совершенно непредсказуем. Наше преимущество в том, что мы, – он обвел взглядом присутствующих, – уже сработались и знаем друг друга. Мы – команда, а не разобщенная толпа. Я согласен с мнением, что будить колонистов преждевременно. Но если мы примем такое решение, то на него нужно пойти сознательно, всем, а не из-за принципа или же под давлением большинства.

– А разве есть альтернатива? – усмехнулся Сергей.

– Конечно, – ответил командир. – Мы выполнили свою миссию. Сфера, которая, по сути, и есть колония, доставлена на планету. Экипаж «Кривича» больше не связан с колонистами никакими обязательствами, теперь мы можем стартовать и начать поиск путей возвращения на Землю.

В зале наступила гробовая тишина.

– Хорошо, – спустя некоторое время произнес Галанин. – По-моему, это очень важный вопрос. Я не могу навязывать вам каких-то решений, а потому предлагаю подождать до утра. Пусть каждый обдумает сказанное тут и примет свое…

Его слова прервал внезапный лай автоматической пушки.

За обшивкой корабля что-то звонко лопнуло. Люди вскочили с мест, обернувшись к экранам, но вокруг уже царили тишина и мрак…

– У нас нет времени до утра… – произнес Антон, вглядываясь во мрак. – Мы должны разворачивать базу немедленно…

* * *

Ночь…

Под ногами пятерых мужчин, облаченных в белоснежные скафандры, тихо шелестел пепел. Ноги тонули в нем почти что по щиколотку, и цепочка неровных следов протянулась от люка «Кривича» к подножию покосившейся сферы.

Андрей, привстав на перевернутый ящик, легкими ударами молотка отколол спекшуюся корку, она хрустнула, словно яичная скорлупа, и отвалилась неровными пластинами, обнажив под собой ноздреватую, словно изъеденную страшной болезнью броню. Вставив специальный ключ в очищенное от окалины гнездо, он с замиранием сердца дважды провернул его. Раздался сухой щелчок, затем скрип, и вдруг квадратный метр обгоревшей брони со стоном ухнул вниз, подняв с земли тучу пепла.

– Осторожнее! – Константин Эрнестович отскочил в сторону и задрал голову, пытаясь рассмотреть, что же творится в открывшемся провале.

Там ровным светом сияли бесчисленные цепочки зеленых огней. Это было удивительно, почти невероятно, но факт, как говорится, был налицо – все модули сферы пережили посадку без серьезных повреждений!

– Давай, Андрюша, – произнес он в коммуникатор, и его голос почему-то дрогнул. – Проверь питание и начинай с главного грузового шлюза.

Он отвернулся, глядя, как удаляются в ночь три пятна света, – это Антон, в сопровождении двух биологов – Семена и Светланы, понес клетки с подопытными животными за границу выжженного двигателями круга.

Галанину было радостно, страшно и больно одновременно. Он смотрел на темный горизонт, где полыхали призрачные алые столбы, и почти физически ощущал кричащую чуждость всего, что окружало земной корабль. Может быть, такое влияние оказывала ночь и пережитый при посадке стресс, но скорее всего дело было не в этом, – Константин Эрнестович знал, что перешел Рубикон. Сколько бы ему ни было отпущено в этой жизни, но больше уже никогда он не увидит кристального сияния звезд…

Его снедала тревога, сомнения терзали душу, и простой человеческих страх перед неведомым таился во всех закоулках сознания. Беда Галанина была в том, что он, единственный из всех, не имел права на проявление этих чувств. Достанет ли у него сил до конца оставаться командиром… или пришла пора и он должен отдать бразды правления молодым?..