Знак Гильдии
Шрифт:
А руки сами засов из пазов вынимают...
Калитка, противно взвизгнув на новых петлях, открывается.
Ну и что тут можно увидеть, кроме пустыря да заколоченных домов?..
Ребятишек можно увидеть. Девочку и двоих мальчишек. Сидят чинно, руки на коленях сложили, как велит обычай. А глазами друг на дружку сверкают, что-то зло шипят сквозь зубы. Сразу трое! Выбирать придется... не ждал, не ждал!
– Эй, мелочь, вы ко мне? Заходите, раз пришли!
Ох, а традиции-то как? Ну, раз позвал, не гнать же обратно!
Во двор вошли чинно. Похоже, оробели: мастер забыл накинуть плащ, лапа на виду
Мальчикам лет по двенадцать-тринадцать. Разные какие! Вон тот, темноволосый, в бархатном камзольчике, – ну, львенок! Гордая посадка головы, глаза сверкают, плечи расправлены! На лапу с когтями глядит без страха... какое там – с восхищением!
Второй – тощий, белобрысенький, остроносый – и держится скромнее, и одет так, словно у огородного пугала наряд выпросил поносить. Похоже, уже не рад, что сунулся в логово Совиной Лапы. Что ж, ворота не на запоре, никого силой не держим.
Девчонка помладше будет, лет одиннадцати-двенадцати. Ясно, что этот цветок расцвел не на здешних полянках. Наррабанскую кровь за драконий скок видно! Не в том даже дело, что смуглая да черноволосая... а какие движения плавные! Какая походка! До чего же в этих мелких паршивочках видна будущая женщина! Глазки смиренно потупила, однако можно поспорить на лепешку с медом – успела рассмотреть и двор, и дом, и его, Шенги.
Что ж, даме – первое место.
– Юная госпожа, кажется, из Наррабана? Как зовут?
– Нитха-шиу, господин.
Вот так! Не просто Нитха, а Нитха-шиу. Обязательно надо уточнить, что девственница, а то вдруг кто усомнится... Ох уж этот Наррабан!
А голос у малышки почти взрослый – глубокий, бархатный, с придыханием:
– Я из Нарра-до, господин. Из очень хорошей, уважаемой семьи. Мама умерла, старшая жена отца меня не любит. А я много слышала о подвигах великого Шенги... и умирала, просто умирала, так хотела стать его ученицей... Подгорной Охотницей...
– Эге, девочка, стоп! Это очень, очень трогательно, но плохо ты гурлианские обычаи знаешь. Когда впервые беседуешь с мастером, ни за что врать нельзя! Не нравится вопрос – промолчи, а врать – беду накликать. Примета такая.
Оскорбилась так, что вскинула глаза. Огромные, в пол-лица, и черные, как отчаяние. И в них закипают слезы.
– Я не лгу, господин! Когда была маленькой, мне вместо сказок... – Голос пресекся так обиженно, что Шенги почувствовал себя виноватым. Но тут же опомнился: ведь врет, негодница, определенно врет! Он, конечно, Охотник известный, но не настолько, чтоб за морем, в чужой земле, про его приключения – детишкам на ночь вместо колыбельных...
Вот, кстати, повод избавиться от красавицы. Брать ученика, так парнишку, а с этими пташками-щебетуньями – одна головная боль.
– Ну-ка, Нитха из Нарра-до, расскажи, что тебе про Совиную Лапу слышать приходилось!
Сейчас вконец смутится и разревется...
Ничего подобного. Приободрилась, сверкнула мгновенно просохшими глазищами. И начала плавно, словно впрямь давно заученное:
– Случилось однажды, что волей богов Подгорный Охотник, не носивший еще имени Совиная Лапа, и его напарница обнаружили ведущие из Подгорного Мира Врата, через которые не проходил еще ни один человек. И сказали друг другу: «Пусть мы погибнем, но узнаем, куда ведут
эти Врата!» Решив так, они вверили судьбы богам и бесстрашно шагнули за Грань Миров...Красиво излагает, паршивка! А ну-ка, если попробовать сбить эту сказительницу?
– А как звали напарницу, случайно не знаешь?
Даже бровью не повела, не задумалась ни на миг:
– Ульнита Серебряное Кольцо из Семейства Шагупаш. Из Силурана, из деревни Сладкий Родник... Рука судьбы вывела отважных Охотников на берег реки Литизарны, к месту черного колдовства. На берегу возвышался алтарь злого демона по прозванию Совиное Божество. Там вершилось кровавое жертвоприношение...
И поет, и поет! Ульните бы понравилось, она любила такой возвышенно-торжественный слог. И ни слова о неопытных щенятах, не заметивших, как проскочили Врата. И о ледяном страхе, о струйках пота вдоль спины. И конечно, ни словечка о талисмане. Тайна, она тайна и есть.
Мальчишки уши развесили, а заморская птичка продолжает заливаться:
– И в знак той победы боги отняли часть силы у мерз-
кого демона и даровали эту силу Подгорному Охотнику. Превратилась его правая рука в подобие лапы, могучей, со стальными когтями, каждый из которых острее меча. Возрадовался Охотник и воскликнул: «Отныне я никогда не буду безоружным!» В благодарность богам он изменил в храме имя и стал называться Шенги, что означает Совиная Лапа...
– Так, стоп. Это ты могла услышать где-нибудь по дороге. А ну-ка, еще что-нибудь расскажи!
Белобрысый паренек бросил на Шенги быстрый взгляд и тут же потупился. Но Совиной Лапе показалось, что в глазах мелькнула насмешка. Дескать, нравится господину слушать, как девчонка ему хвалы поет...
А малышка уже излагала историю о том, как Шенги и его напарница остановились на ночлег в силуранском замке и предложили властителю купить добычу. Коварный властитель решил получить товар бесплатно и угостил Охотников вином из особого кувшинчика. Очнулись они в подземелье, связанные по рукам и ногам.
– И тогда Шенги, могучий, как три воина, напрягся и разорвал веревки, словно они были гнилыми. Он грозно произнес: «Я никогда не бываю безоружным!» И вонзил он когти в дверь, и вырвал засов, как вырывают сердце из груди врага...
– Ладно, хватит. Извини, что не верил. И ты приехала сюда через три страны?
– Через четыре, господин. Море тоже страна, ею правит Морской Старец.
– Учить она меня будет... Как тебе родня-то позволила?
– Не позволила. Но отец знает, я оставила ему записку.
Шенги почувствовал, как под ложечкой заворочался тугой ком страха.
– З-записку? Но с кем же ты ехала? Ведь кто-то из взрослых с тобой был?
– В Наррабане говорят: «Если смелый в пути один, у него боги в попутчиках!»
Черные глаза блестели таким победным торжеством, что Охотник раз и навсегда поверил: да, эта ненормальная прибыла сюда одна. Через Наррабан, Грайан и Гурлиан. И через море, которым правит Морской Старец. Она добиралась сюда, чтобы стать ученицей Совиной Лапы. На каждом шагу ее могли ограбить, изнасиловать, продать в рабство, убить... Она стоит перед ним, торжествующая и веселая, в чистенькой дорожной одежде (где стирать-то ее ухитрялась?). То ли на редкость смышленая, смелая и ловкая, то ли ей потрясающе, невероятно везет!