Знак И-на

– Хорошо, я позвоню, – кивнула Алиса.

Иван попросил пакет для ноутбука. Алиса подхватилась, побежала, принесла специальный чехол и тряпичный черный портфель.

– Вот, берите.

– Я не шучу, – еще раз повторил Иван, упаковывая ноутбук. – Не как полицейскому. Звоните мне, как другу вашего отца. В любое время, что бы вам ни понадобилось. Хоть днем, хоть ночью. Обещаете?

– Я обещаю, – кивнула Алиса. Как показалось Ивану, она хотела сказать что-то еще, но потом передумала, тряхнула копной ореховых волос и промолчала.

Иван постучал пальцами по столу, вспоминая, о чем еще он не спросил. Голова работала плохо, усталость брала свое, и нейронные связи в мозгу нарушались. Спать! Ему нужно нормально выспаться, но он и понятия не имел, как это организовать. Иван посмотрел на часы, потом на Алису.

– Который час? – спросил он, и девушка улыбнулась, понимающе кивнула.

– Двадцать два часа тридцать семь… – она подняла вверх указательный палец, – тридцать восемь минут.

– Надо же, прямо точно угадала, – хмыкнул Иван.

– Нет. Я не гадала, – поправила его Алиса.

10

В двадцать два часа сорок семь минут Иван сидел в своей остывшей машине во дворе дома на Мичуринском проспекте и ждал, пока прогреется двигатель. Что делать дальше, после этого, Иван не придумал. Ехать обратно в управление? Да, от дома подполковника Морозова до управления было рукой подать, но два обстоятельства огорчали Третьякова: отсутствие в управлении душа и наличие значительного количества знакомых. Отвечать на их вопросы он не мог, не было сил. Ехать домой? Сыновья, скорее всего, уже спят, они еще в том возрасте, когда планы по поимке Деда Мороза обречены на провал. Ему же, если даже он придет домой, придется сначала выслушать агрессивные объяснения жены, суть которых в том, что в ее измене он виноват сам. А потом ему придется лечь спать в ту самую кровать, где он застал ее с «хорошим школьным другом». Не вариант. Больше вариантов не было, поэтому Иван продолжал сидеть в тихо бурчащей машине и смотреть перед собой – на сугроб с краю тротуара. Согревшись немного, он вдруг понял, что именно хочет сделать. Пристегнувшись, Иван выехал из двора на улицу и принялся кружить в поисках того, что ему было нужно. Он искал круглосуточный магазин – такой, который бы работал в двадцать два часа сорок семь минут, невзирая на Новый год.

Магазин нашелся быстро, и именно такой, который нужен был Ивану – маленький, частный, на первом этаже жилого дома, под названием «Дубравушка». Иван осмотрел двор неподалеку, нашел укромное местечко, запарковался и вышел из машины. В магазине «Дубравушка», как и ожидал Иван, перед телевизором сонно дремал подвыпивший черноволосый прыщавый парнишка лет двадцати.

– Уважаемый, продайте мне праздник, – обратился к нему Иван. – А то так тошно без праздника, что не передать словами.

Парень посмотрел на Ивана с подозрением, оценивающе. Грязный пуховик, потрепанное небритое лицо говорили в пользу Ивана, но на всякий случай паренек все-таки нахмурился и строго сказал:

– Мы праздником только до двадцати двух торгуем.

Иван обезоруживающе улыбнулся.

– Я уверен, что в честь Нового года можно сделать и исключение. Серьезно, брат, ушел от жены. Пропадаю, понимаешь?

– Загулял? – с пониманием отреагировал паренек.

– Ага, загулял, – подтвердил Иван.

Уже через десять минут он вернулся к машине с добычей. Откинув сиденье чуть назад, он подсоединил телефон к зарядке и включил онлайн-трансляцию какой-то новогодней лабуды со скачущими и поющими «звездами». Лабуда раздражала, так что Иван выключил звук, оставив только видео. Он вынул из пакета бутылку водки, поставил ее в отделение для стаканов и открутил крышечку. В машине резко запахло спиртом. Иван взял с соседнего сиденья купленные для Морозова грибы, с усилием отвинтил крышку и принюхался. Пахло гвоздикой и лаврушкой – хорошо. Он вынул из пакета хлеб, половинку черного «кирпичика», нарезку-карбонад в пластиковой упаковке и пачку пластиковых ложек – вилок в «Дубравушке» не нашлось.

– Да будет тебе земля пухом, Петрович, – сказал он и отхлебнул из бутылки.

Иван пил водку из горла и запивал ее томатным соком и курил в тишине, ел хлеб и карбонад. Он был голоден как черт. Наслаждение как оно есть, особенно когда там, за тонкой защитой крашеного металла, зима, холод, и снег. Бензина в машине было достаточно, и можно было спокойно дожить до утра. Наевшись и напившись, Третьяков откинул сиденье на максимум, приладил телефон поудобнее и включил вместо «лабуды» каких-то комедиантов. Он уже спал, когда телефон завибрировал, и не сразу понял, что происходит. Иван дернулся и уставился на экран. На черном фоне горели белые цифры – высветившегося номера Иван не знал. Он бросил взгляд на часы на панели приборов. Половина двенадцатого, черт, кого опять несет? Не бери, пошли они все к чертовой бабушке. Наверняка жена звонит.

Ненавистный внутренний голос прозвучал громко и четко: а вдруг что-то срочное? Иван устало закрыл глаза. Телефон продолжал плясать и звенеть.

– Третьяков слушает, – сказал он максимально сухо и враждебно, проклиная свою профессию. Никакой личной жизни даже в Новый год.

– Алло? Иван Юрьевич? – услышал он бархатный женский голос. Не жена. Уже легче. – Простите, что беспокою вас в такое время, но вы сами сказали, что когда угодно…

– Представьтесь, пожалуйста, – потребовал он.

– Это Алиса. Морозова. Вы сказали… в любое время…

– Алиса Андреевна? Да-да, конечно, – Иван тряхнул головой, пытаясь сбросить сон и неприятную, вязкую пьяную пелену. – Что-то случилось?

– Нет-нет, ничего не случилось. Я вас ни от чего не отрываю?

– Нет, не отрываете… Погодите секунду, – Иван поставил телефон в громкий режим, а сам потянулся за сигаретами. – Говорите, пожалуйста, я вас внимательно слушаю.

– Извините, что побеспокоила.

– Ничуть вы не побеспокоили, – заверил ее Иван с плохо скрываемым раздражением. – Говорите.

– Я вспомнила один наш разговор с папой, только сейчас вспомнила. Не думаю, что это важно, но вы сказали, что угодно может иметь значение, я и подумала, что должна вам рассказать.

– Все правильно, рассказывайте. – Иван сосредоточился и достал из бардачка кусок бумаги – кажется, прошлогодняя техническая карта. – Когда случился этот разговор?

– Это было в начале октября, девятого числа, вечером, в одиннадцать сорок примерно.

– Примерно, да? – ухмыльнулся Иван.

– Точно – одиннадцать тридцать восемь, – строго сказала Алиса.

– Извините, – пробормотал Третьяков, матерясь про себя. – Продолжайте.

– Папа был довольно сильно пьян, с ним такое случается. Он сидел на кухне, когда я вошла, и спросил меня, чего я хочу на день рождения. У меня день рождения в конце января, так что разговор казался преждевременным, но папа очень любит дарить подарки, и поэтому я подумала, что он просто хочет что-то заранее заказать. Я, конечно, сказала, что буду рада любому подарку, хотя, по большому счету, мне было все равно. У меня ведь есть абсолютно все, но он постоянно искал, что бы еще придумать. А тут, тем более, двадцать один год. Настоящее совершеннолетие, как он говорил.

– А почему вы считаете, что это может иметь отношение к его убийству? – влез Иван.

– Я не считаю, с чего вы взяли? – удивилась Алиса. – Просто он тогда вел себя странно.

– Готовить подарок дочери – странно?

– Нет, не в этом дело, – поморщилась она. – Вы дослушайте. Он тогда спросил меня, считаю ли я его хорошим отцом. Он никогда не спрашивал у меня такого, понимаете? Я растерялась, даже не знала, что отвечать. Он всегда был просто идеальным отцом, и я уверена, что он прекрасно это понимал, поэтому-то я и была так удивлена. И потом он сказал, что хочет сделать мне самый ужасный подарок, который я только могу представить.