Знак И-на

– Послушайте, Наталья, вы не обязаны, конечно, но вы с вашей статьей поставили меня в сложное положение.

– Да что вы говорите! – фыркнула она. – А я-то хотела вам удовольствие доставить.

– Позвольте усомниться в этом. Ваша цель, на первый взгляд, – это расширение аудитории, увеличение посещаемости сайта, привлечение рекламодателей. Именно поэтому вам так нужны громкие статьи. Однако есть и второй взгляд. Кем бы ни был убийца, вы дали ему знать, что именно нам известно. Случайно, ненамеренно? Я не так уверен в этом. Я могу допустить, что вы можете быть соучастницей. Я могу получить ордер на ваш арест, я могу поставить прослушку на весь ваш офис. Видите, я с вами вполне откровенен. Благодаря вашей статье дело получило такой резонанс, что это стало вопросом нашей полицейской чести.

– Вы меня запугиваете?

– Я с вами веду оперативную работу. Слив информацию, вы дали убийце возможность подчистить следы. В данный момент я устанавливаю вашу с ним связь. Что именно я установлю в процессе расследования – одному богу ведомо. Мало ли у вас с вашим изданием грехов? Вы же понимаете меня? Вот ваш непосредственный руководитель меня понял, поэтому я сижу здесь, с вами. Он – ваш непосредственный руководитель – умный человек и не хочет проблем. И потом, я объяснил ему, что мне даже не нужны ваши официальные показания. Мне нужна только информация, ответы на некоторые интересующие меня вопросы. И, признаюсь, вы ведете себя так убедительно, что я уже готов отступить.

– Серьезно?

– Конечно. Я готов прийти к выводу, что мои подозрения в отношении вас вполне обоснованны. К сотрудничеству вы не готовы. Упираетесь – хотя в нашем разговоре нет никакой для вас опасности. Придется проводить проверку. В конце концов, вы же так хотели официальных вызовов. Так ведь, Наталья… простите, не знаю вашего отчества. Но я узнаю, это не проблема.

– Что вы хотите знать? – наконец сломалась она. Молодая, зеленая. В переделки еще не попадала, на допросах не сидела. Может, посидела бы, стала бы осторожнее. Впрочем, не она же принимала решение опубликовать ее писанину.

– Кто, когда и как предоставил вам эту информацию?

– Я же сказала, я не могу сдавать свои источники! – возмутилась она.

– Вы знаете, у нас уже уволили сотрудника за этот слив. Его зовут Сергей Черток. Его начальник тоже пострадал. Давайте поступим так: если это был не он, вы мне так и скажете – это был не он. И я хотя бы смогу помочь человеку, он не лишится работы. А если это он – вы не станете ничего говорить. Ни подтверждать, ни опровергать. И я просто оставлю все, как есть. Ничего не стану делать с этой информацией. Итак, Наташа, это был Сергей Черток? Он предоставил вам материалы экспертизы и прочие документы?

– Я ничего не стану говорить, – пробормотала Снегирева после долгой паузы. Иван выдохнул и кивнул.

– Хорошо. Скажите, почему вы решили, что Морозова убили из-за его финансовых дел? Это была ваша журналистская версия или ее вам предоставил неизвестный информатор вместе с документами?

– Это была наша версия. Одна из… Предположительно…

– Это я понял. Наташа, скажите, а вы знаете, что у погибшего Морозова были родственники?

– Родственники? У него родители в Беларуси, а так… только дочь есть. Других родственников мы не обнаружили.

– Дочь? Но вы ни словом не упоминаете о ней в вашей статье. Почему?

– Разве это важно? – нахмурилась Снегирева. Вздохнула и включила компьютер. Кажется, она немного расслабилась. – Понимаете, мы тоже не хотим быть необъективными.

– Я понимаю, – кивнул Иван, с усилием удержавшись от едкого комментария. – И все же странно. Дочь у него живет в трехкомнатной квартире на Мичуринском проспекте, студентка МГУ, одевается от кутюр.

– Я понятия не имею, как она одевается. А в МГУ она поступила, между прочим, по олимпиаде.

– Может быть, папа ей олимпиаду купил?

– Не знаю, – покачала головой журналистка. – Только не думаю. Алиса Морозова закончила школу с красным дипломом, выигрывала не только школьные и региональные, но и международные олимпиады – по математике и физике. У нее есть статьи в их изданиях, а конкретно в журнале «Вычислительные методы и программирование». Я нашла ее материалы в свободном доступе. Насколько я понимаю, она – одна из лучших студенток на факультете, так что, думаю, у нее не было проблем с поступлением.

– Хорошо, а квартира? И потом, она ведь теперь остается наследницей всего имущества.

– Квартира на Мичуринском и так принадлежит ей. Получила по приватизации еще десять лет назад.

– Не понимаю, как она могла получить квартиру десять лет назад? Она же была ребенком?

– Я не знаю. Но собственность зарегистрирована десять лет назад – и на нее, больше ни на кого. Видимо, бабка с дедом так решили.

– Бабка с дедом?

– Ну да. Ее дед по материнской линии был профессором в МГУ, ему-то квартиру и дали еще в советские времена. Уж что там дальше было – не знаю, но только Морозов никогда квартирой не владел. Зачем же я буду писать о человеке, который ни по каким объективным данным в грязные дела Морозова замешан не был? Дети, знаете ли, не в ответе за дела отцов.

– Много вы знаете о морозовских делах, – скривился Иван.

Третьяков довольно долго простоял на выходе из здания, курил и дышал холодным воздухом, пытаясь справиться со злостью – на самого себя. Каким идиотом надо быть, чтобы не проверить такие простые факты? С чего он, Иван, решил, что квартира принадлежала Морозову? Что он вообще знает об Алисе Морозовой, кроме того, что она любит дорогую одежду и самым подозрительным образом сбежала от него из Твери? Ах, да, и то, что у нее отличная память на цифры. Подозрительная личность? В ресторанах у папы она не появлялась, на дачу к нему не ездила, квартира ей досталась еще от дедушки, а раз так, мотивом убийства Морозова никак не могла стать. Версия с наследством начинала растекаться, как пятно от разлитого кофе.

К вечеру пятого января Ивану удалось поговорить с некоей Нелли Лапиной, главным бухгалтером компании «Форсаж Логистикс». Мобильный номер генерального директора Шестобитова не отвечал, абонент был недоступен, а Нелли Михайловна Лапина, напротив, ответила сразу. Третьяков и сам предпочитал для начала пообщаться с кем-то еще, так что это было даже к лучшему. Узнав, в чем дело, Лапина тут же согласилась принять Третьякова у себя дома. Уютная квартира в относительно новом доме на Ходынском поле, деловая, хваткая женщина лет около сорока пяти. Ухоженная, но какая-то поношенная, что ли. Впрочем, в свое время наверняка красивая. Время жестче всего к женщинам.

Лапина с готовностью подтвердила, что Андрей Петрович был практически единственным собственником их компании, но в делах участия почти не принимал. Больше того, Лапина сказала, что Морозов к состоянию дел компании был более чем равнодушен.

– Серьезно? В такое трудно поверить, – развел руками Третьяков.

– Морозов приезжал к нам один, может быть, два раза в месяц, – пожала плечами Лапина. – Мог просто кофейку попить, поболтать с менеджерами о какой-то ерунде и уехать. Если нужно было какой-то вопрос решить, он всегда махал рукой и отправлял к Богдану.