Знак полнолуния

Сестра сняла для себя уютный номер из двух комнат, спальни и гостиной. Услужливая горничная принесла нам молоко и печенье, и Мелинда тут же стала уговаривать меня перекусить.

— Не хочу, — отнекивалась я. — И потом, скоро ужин. Да и молоко не люблю.

— Ну и что? — стояла на своем сестрица. — В твоем положении надо хорошо питаться. И пить молоко, кстати.

— О чем это ты? — подозрительно осведомилась я.

Глаза Мелинды округлились.

— Так ты ничего не знаешь?

Я почувствовала раздражение.

— Прекращай разговаривать загадками, Мелли!

Сестра отвела взгляд и скороговоркой выпалила:

— Ты беременна.

— Что?

— У тебя будет ребенок.

— Ты уверена? — на всякий случай спросила я.

— Обижаешь.

Конечно, могла бы и не спрашивать. Если лерея учуяла зародившуюся жизнь, значит, так оно и есть. Вот только что же мне теперь делать? Что-что, сообщить Моргану для начала, конечно же! А потом побыстрее устроить свадьбу по законам Империи, пока не заявился папа и не открутил моему тигру голову, оставив тем самым будущего внука безотцовщиной. Я хихикнула: надо же, какие глупости лезут в голову.

— Ты действительно не знала? — спросила Мелинда.

— Нет, конечно! Откуда бы? Я-то твоими способностями не обладаю.

И я решительно запихнула себе в рот печенье, а потом запила его молоком. А потом протянула мечтательно:

— Отбивную бы сейчас. С вареньем.

Мелинда засмеялась.

— Ну вот, начинается.

— Нет, пожалуй, варенья не хочу, — передумала я. — Лучше меда. Липового. Нет, гречишного.

Сестрица от смеха уже каталась по дивану и всхлипывала.

— Кира, еще пять минут назад ты ни о чем не подозревала, — напомнила она и вытерла заслезившиеся глаза. — А теперь решила изводить всех вокруг капризами?

— Имею право, — надулась я.

— Конечно, имеешь, — согласилась Мелинда. — Вот придет твой большой и грозный тигр, и станешь его гонять то за персиками, то за вишневым вареньем, то за солеными грибами.

— Кстати, — вспомнила я, — о тиграх. Больших и грозных. Мне показалось, или Джейк действительно смотрел на тебя так, словно между вами что-то есть, а?

Сестрица зарумянилась.

— Он предлагает мне остаться до праздника Полнолуния, — едва слышным шепотом призналась она. — Говорит, что будет биться за меня. А потом… ну, он уверен, что Луна благословит наш союз.

Я внимательно посмотрела ей в глаза.

— Он уверен — а ты?

— Не знаю. Наверное, да. Вот только как-то очень быстро все это происходит. Мы ведь познакомились совсем недавно.

— Да, тигры — они такие, — хмыкнула я. — Представляю, что скажет папа, если мы обе останемся здесь.

— Нам — ничего, — заверила Мелинда. — А Морган и Джейк как-нибудь переживут. Где вы сегодня были? Управляющий уже доложил мне, что у тебя появились какие-то таинственные дела.

Мое хорошее настроение разом испарилось. Придется рассказать сестре о том, что я успела узнать за последние несколько дней. К моему удивлению, Мелинда выслушала мою историю абсолютно спокойно.

— Знаешь, я что-то такое и подозревала, — заметила она, когда я завершила рассказ. — Оборотни очень предано относятся к тем, с кем связаны родственными узами. И то, что прадеду удалось каким-то образом увезти отца из Рравелина, наталкивало на нехорошие мысли.

Ну вот, нежная трепетная Мелинда обо всем догадалась раньше, чем я. Даже обидно! Она только рассмеялась.

— Кира, опять ты за свое! Забыла, что я лерея? Мы совсем иначе чувствуем окружающий мир. Не так, как люди или оборотни. И да, мы должны уметь заметить зло, чтобы исцелить его последствия.

— Но я не понимаю, — пробормотала я. — Как же так? Диана ведь была его дочерью. Как он мог с ней поступить столь жестоко?

— Бабушка рассказывала мне истории о Безумном Теодоре, — грустно сказала Мелинда. — Вы с филом предпочитали носиться по лесам, а я слушала. Думаю, раз уж наш прадед попал в ближайшее окружение Императора, то ничего доброго и светлого в нем не осталось.

— Мелли! — воскликнула я и схватила сестру за руку. — Мелли, я не знаю, как у тебя получается оставаться все той же чистой и наивной девочкой. Грязь совсем не липнет к тебе, а мне после услышанного хочется как следует отмыться.

Сестра взглянула мне в лицо — и мне на мгновение показалось, что из нас двоих старше именно она, причем старше на много-много лет. Но Мелинда лукаво улыбнулась — и странное впечатление пропало.

— Так в чем же дело? — весело спросила она. — Здесь, оказывается, просто замечательные ванные комнаты. Почти не хуже тех, что в нашем столичном особняке. А времени до ужина еще достаточно.

Я вспомнила о тонкой папке, которая лежала в моем номере. Но желание поскорее окунуться в теплую воду перевесило стремление поскорее просмотреть бумаги полувековой давности.

И все-таки мы успели прочесть содержимое папки до ужина.

— Поверить не могу! — возмущалась я. — Няню даже не допросили толком.

— Она успела уехать, — напомнила Мелинда.

— И ее отпустили! А сестер, ну, помнишь, тех близнецов, что рассказали мне о ссоре няни и горничной, вообще не расспрашивали.

— Они еще были детьми.

— Все равно! Такое ощущение, что дело просто постарались закрыть побыстрее.

— А знаешь что, — внезапно предложила Мелинда, — давай завтра сходим к сыну мэра. Тому, что женился на этой первой городской красотке, Лине. Вдруг он что-то знает?

Признаться, я не верила в то, что нам удастся получить новые сведения, но на всякий случай согласилась.

После ужина я никак не могла начать разговор с Морганом. О том самом важном, что произошло с нами.

— Что-то случилось, Кира? — он не выдержал и спросил первым. — Ты сама не своя.

Я глубоко вздохнула, решаясь, и выпалила:

— У нас будет ребенок.

— Мальчик, — утвердительно произнес Морган.

— Почему это именно мальчик? — начала протестовать я, и тут до меня дошло. — Так ты что, знал? Но как?

— У тебя изменился запах.

Я расстроилась. Ну вот, знали все, кроме меня.

— Это нечестно, — пожаловалась я Моргану.

— Почему же?

Он подошел ко мне, обнял и нежно поцеловал.

— Это я должна была всем рассказать. А вы бы удивлялись, ахали и всплескивали руками.

Морган немного подумал и предложил:

— А давай ты мне расскажешь ещё раз, а я буду удивляться, ахать и всплескивать руками?

Я немного подумала над его заманчивым предложением.

— Нет, не хочу. Это уже будет не по-настоящему.