Знак Святого

– Спасибо, – послышалось из репродуктора. – Теперь, я думаю, вы нанесли нам весьма значительный ущерб. Новая партия наших людей уже высадилась неподалеку вверх по течению, и вскоре вас схватят, но я предпочитаю не терять больше своих людей. Поэтому, если вы не сдадитесь добровольно, мы поработаем с вашими друзьями мисс Хольм и мистером Квентином, с помощью самых совершенных методов, так что вам хорошо будут слышны их крики. Если вы захотите избежать этого, вы можете сообщить нам о готовности сдаться, сделав подряд два выстрела.

После этого отчетливо зазвучал голос Патриции Хольм, которая твердо, без малейших колебаний, заявила:

– Привет, Саймон, друг... Не слушай эту здоровенную обезьяну. Он пытается запугать тебя, зная, что никогда не сможет поймать тебя.

– Пошли его ко всем чертям, – вставил Питер.

Капитан Фрэд, судя по всему, взвился от гнева:

– Я даю вам на размышление десять секунд, мистер Темплер.

Саймон склонился над автоматом, его руки вцепились в оружие, как будто он собирался разломить его пополам.

Карина Лейс смотрела на его окаменевшее лицо.

Затем дважды выстрелила в воздух.

Как бы в ответ ей где-то на западе заработал мотор катера, возвращая им надежду на жизнь.

* * *

Из мрака ночи выступила фигура мистера Униатца.

– Босс, – сказал он как будто в пространство, – это вы выстрелили? Вы хотите сказать, что мы назовем их Гейне дядей?

– Нет, Хоппи, – сказала Карина, – это я выстрелила.

Святой посмотрел на нее странным взглядом.

– Я не ожидал, – сказал он, – что ты подтолкнешь меня к саморазрушению.

Она обхватила ладонями его руку, лицо ее озарила улыбка глубокого понимания.

– Дорогой, – сказала она, – ты же знаешь, что в конце концов они все равно нас захватят. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Почему же нужно страдать просто так, ни за что? Может быть, они всех нас убьют, но тогда пусть это случится как можно быстрее. Наши посланники уже в пути, они в безопасности. Послушай.

И Саймон слушал. Он вслушивался в удаляющиеся звуки ритмично работавшего в темноте ночи мотора катера, пока он не растворился в новых, более устойчивых звуках мотора посыльного судна, спускаемого с яхты «Марч хэер», и он знал, что она говорила правду, и был этому рад, и в то же время не хотел смириться с парадоксом своего поражения после победы. Он думал над тем, могло ли это случиться только потому, что он не покорил еще собственную гордыню и судьба одного человека может иметь значение, когда миллионы других таких же, как он, людей сгорят в пламени войны, как маленькие мошки.

Секунды казались столетиями. К нему вернулся здравый смысл, такой же непостижимый и неизмеримый, как звезды.

Все шло своим чередом. Но были и перемены. Такие перемены, которые ничего не могли изменить. И все-таки у него был один путь – бросить вызов судьбе, – таков был его девиз, его знамя. Потому что он знал, за ним обязательно пойдут другие и борьба будет продолжаться до тех пор, пока в душах людей не иссякнет огонь свободы.

– Конечно, – сказал он. – Пока они нас еще не убили. И когда они нас схватят, им придется с нами основательно повозиться.

Лодка приближалась к причалу, вспенивая воду.

– Как, босс, – спросил мистер Униатц упрямо, – могу я попрактиковаться на этих мордах?

– Пока рано, Хоппи. Сначала мы должны освободить Патрицию и Питера. После этого, может быть, и сделаем что-нибудь.

И даже когда шансы на успех были совсем ничтожны, в его голосе не было слышно сомнения.

Он отбросил свое оружие в сторону, то же самое сделала и Карина. Очень неохотно и не торопясь, с покорным отвращением то же самое проделал и Хоппи Униатц. Все трое молча наблюдали за тем, как лодка причалила к пирсу.

Саймон вытащил портсигар и протянул его Карине с таким непринужденным видом, словно они были в фойе ночного клуба в Нью-Йорке, ожидая заказанные ими блюда. Несколько человек выскочили из лодки и побежали по пирсу, перестроившись в двойной полукруг – точь-в-точь хорошо обученная группа захвата, которой, с иронией подумал Саймон, они наверняка и были. Но даже не посмотрев в их сторону, он зажег спичку и поднес ее Карине.

– Однако мы весело провели время, – заметил он.

– Да. – Она говорила таким же уверенным тоном, как и он; и ему захотелось навсегда удержать в памяти ее гордое, красивое, бледное лицо, ее темно-синие глаза и яркое пламя волос. – И спасибо тебе за все, Святой.

Он поднес спичку к своей сигарете, затем затушил ее и выбросил. Но им хорошо были видны лица друг друга: теперь их освещали лучи фонариков, направленных прямо на них.

Саймон взглянул на окруживших их со всех сторон людей. Некоторые были в немецкой военной форме, другие в обычной матросской, но у всех были квадратной формы зверские лица, которые нацистская этнология провозгласила идеалом нордического характера. Они были вооружены револьверами и карабинами.

К группе подбежал еще один человек – его не было видно в свете фонарей – и сказал по-немецки:

– Извините, пожалуйста, господин капитан. Узники сбежали.

– Спасибо.

Голос принадлежал Фрэду. Он вышел на свет. Его лицо с тяжелой челюстью выражало высокомерие; тонкие губы сжаты; уголки рта слегка опущены вниз. Его каменные глаза быстро скользили по трем пленникам и остановились на Саймоне.

– Мистер Темплер, это не вся ваша команда.

– На пирсе вы можете найти одного из ваших соратников с пробитой головой, – услужливо заметил Саймон. – Он был ликвидирован в самом начале наших действий. Нам пришлось это сделать, так как он не мог решить, на чьей же он стороне, так что теперь он всегда будет соблюдать нейтралитет.

– Я имею в виду Джилбеков. Где они?

– Как у вас со слухом?

Капитан даже не повернул головы. Но в тишине было слышно, как монотонно стрекотал мотор лодки где-то уже далеко от берега. (

Сверлящим взглядом своих похожих на гальку глаз Фрэд смотрел на Святого в течение нескольких долгих секунд.

Затем повернулся и отдал несколько новых приказов.

К спине Саймона приставили карабины, и его вместе с Кариной и Хоппи препроводили в комнату, где до этого содержались Лоуренс Джилбек и Юстина. Когда был обнаружен труп часового, послышались громкие возгласы и ругательства, прерванные, однако, резкой командой капитана. Группа захвата освободила проход для Фрэда. Но он остался стоять на прежнем месте.

После очень короткой паузы в напряженной тишине в комнату, где находились Саймон, Карина и Хоппи, втолкнули Патрицию и Питера.

Питер сказал небрежным тоном:

– Привет, шеф. Как странно. Я никогда не мог понять, как вам удается подобрать такую идиотскую команду.

Патриция Хольм сразу же подошла к Саймону. Он быстро поцеловал ее; левой рукой он все еще обнимал ее, когда, улыбаясь, обратился к капитану Фрэду:

– Итак, Генрих, дорогой карбункул, у нас здесь собралась своего рода небольшая компания. Как мы будем развлекаться? Если бы у нас был старый договор, мы могли бы вырезать бумажных кукол; или, поскольку нас здесь достаточно много, мы могли бы создать свой клуб и распевать песенки о свинячьих корытцах и лошадиных яслях.