Знак змеи
Шрифт:
Теперь это «не дал» сумели грамотно напомнить.
В день ареста Оленя Волчара впервые за долгое время напился. Так, что не смог из своего кабинета выползти, заснул прямо на диване с видом на вожделенных солдатиков, в полудреме все еще прихохатывая. Светлое будущее ему приблизить захотелось. Идеальные модели опробовать.
Допробовался! В камере на 35 человек свое светлое завтра теперь пробуй!
И только проснувшись среди ночи от дикой головной боли и сухости во рту, сообразил — ё-мое, что ж я наделал?! Терновый венец своими руками на Оленя надел!
Что если он сам сотворил из тихого, хоть и неприлично богатого и неприлично
29
АРМЯНСКАЯ НИОБА
— …А этот карлик все названивал в Москву какому-то козлу, просил кого-то задержать. И еще кричал «Кайл! Кайл!», что по-армянски значит…
— …волк! — досказала за Эльку собравшая свои вещи свекровь.
— Wolf, — перевела для Шейха Алина.
— Кайл. Волк. Wolf, — повторил Шейх. — Где-то я все это уже слышал. И именно в таком сочетании — Кайл — волк — wolf. И этого человека я где-то видел. Совсем недавно. — Его Высочество снова посмотрел на фотографию Кима на стене. — Никак не могу только вспомнить, где.
В Москву собирались в темпе.
Приблизившемуся (с дозволения Его Высочества, разумеется!) каникулярному варианту его эскорта было велено немедленно загрузить вещи нашей драгоценной свекрови в самолет. Вещи самой Каринэ умещались в небольшой сумке, зато рядом стройными рядами выстроилось ужаснувшее меня количество баллонов и баллончиков с соленьями-вареньями и прочими консервированными дарами юга. Не успела я замахать руками — куда столько! — как Его Высочество взмахом руки собственной скомандовал — грузите! А сам снова с удовольствием хрустнул соленым огурчиком.
— А еще говорят, что арабские шейхи неприступны, как небожители! А они соленые огурцы запросто трескают, — улыбнулась я.
— И олимпийские боги спускались на землю. Даже потомство оставляли, — квалифицированно заметила наша античная свекровь и обратилась к Шейху. — Кушайте на здоровье! Мы вам и с собой баллончиков двадцать-тридцать дадим.
Снова замахала руками, представляя себе свекровины баллончики в антураже шейхского дворца — и ведь я видела только гостиничный вариант дворца в близлежащем государстве, в стационарном жилище у него, поди, и не такие роскошества в наличии. Но Шейх, к моему удивлению, на свекровины баллоны с радостью согласился. Вот и забирал бы спеца по античной и арабской литературе к себе, во дворце кухарничать! Всем бы полегчало.
В самолете, искоса поглядывая на свекровь, я думала, что сама сунула голову в пасть тигра. Бежать от нее как черт от ладана, чтобы потом, пять лет спустя, добровольно везти ее в свой дом к своим детям — нате вам, бабушка! Не иначе как помутнение рассудка на меня нашло. Но сидя сейчас рядом с ней в этом похожем на летучий дворец «Боинге», я поняла, что уже не чувствую того поля ненависти, которое постоянно от нее исходило. Поле ослабело? Или объекты для ненависти нашлись посвежее?
— Кор, за что ты так ненавидела меня? — чем собственные невесткины комплексы внутри держать, так лучше спросить.
— Тебе-то что?!
— Учиться на чужих ошибках собираюсь. У тебя два
внука есть. Ты ж не хочешь, чтобы их мать им личную и семейную жизнь своей ненавистью испоганила.— Это я испоганила?!
— Не придирайся к словам. Опытом поделись. Чем я хуже Тимкиного Олюсика, Алины и «Прогноза погоды»?
— Тоже курвы еще те.
— Ясно, нормальных женщин для собственных чад не бывает. Но меня ты ненавидела истово. За что?
Каринэ помолчала. Посмотрела на Алину, выпрыгивающую из штанов в стремлении очаровать Его Высочество, ругнулась, но не зло, а как-то обреченно-устало. Закурила, благо проникшийся почти сыновним почтением к моей образованной свекрови Шейх заранее ей позволил делать все, что заблагорассудится.
— Когда твоя мать беременная ходила, я третьего ребенка ждала. Рожать не могла — не прокормили бы мы трех. Диссертация на носу, да и по трое детей заводить тогда не принято было. Майрик [69] , — свекровь дернула головой почти так же, как я все годы дергала при упоминании ее собственного имени, — мама Ида сказала, иди на чистку. Но до «иди» почти три месяца надо было доходить, это вам не нынешние вакуумные методы. Мне защищаться надо, а токсикоз дурманящий. И тут еще Даша с пузом перед глазами мелькает…
69
Мать (арм.).
Свекровь выпустила дым. Помолчала, пока я представляла себе мою маму, беременную, молоденькую, и Карину, изначально ненавидящую мамин живот, в котором была я.
— После сказали, что это была девочка. Уходила из отделения и увидела, как тебя из роддома забирают. И все совпало. Видела тебя и будто рядом свою не родившуюся девочку видела… — на щеках Каринэ прочертились две дорожки. Прежде видеть плачущую свекровь мне не случалось.
Что было бы со мной, если бы я, не приведи господь, потеряла ребенка и изо дня в день вынуждена была наблюдать, как рядом растет другой, вместо моего выживший. С ума бы сошла. Где б мне это все знать раньше, прежде чем ненавидеть ее в ответ.
— Все пыталась сжить тебя со света. А ты уехала, и в сердце дыра. Будто с тобой и моя девочка от меня уехала.
Я отвернулась к иллюминатору. Просто говорить сейчас я не могла. В горле что-то застряло. Может, запоздалая нежность.
— Эти новые, — свекровь даже не называла новых жен своих сыновей «невестками», — не пойми что…
— Я же тоже «не пойми что» была. Да еще и одна на двоих. Мальчиков твоих стравливала, ты ж мне так и говорила…
— Дура была, вот и говорила. Твои до женихатости дорастут, поймешь, какими глазами ты на их первую девку смотреть будешь. Вот уж воистину, лучше первый раз с бл…ю застукать. Ту хоть с чистой совестью ненавидеть можно, иначе любую хорошую девочку со свету сживешь… Самокритичность свекровиного настроя пугала.
— …как и меня свекровь сорок лет сживала, пока не утихла.
— У тебя тоже была свекровь? — поразилась я самой банальной истине. Прежде мне никогда и в голову не приходило, что и моя свекровь сама была в роли невестки и маялась не меньше моего.
— Почему «была»? Она и сейчас у меня есть. Свекровь — это крест навечно! Мужа двадцать три года как нет, а свекровь есть. Ида.
Ида?!
Майрик Ида?! Бабка моих мужей и прабабка моих внуков — Каринина свекровь?
Бог мой! По армянской традиции Каринэ звала ее «майрик», что значит «мама», и мне никогда в голову не приходило, что старшая из двух вдовствующих домашних императриц императрице младшей свекровь, а не мать.