Знакомство со всеми неизвестными

– Кого? – нахмурилась женщина, перекидывая скалку из руки в руку. Жест получился угрожающий. – Бабу Катю, что ли?

– Кому как. Не думаю, что обращение «баба Катя» с моей стороны ее порадует.

– А зачем она вам?

Что-то определенно не так. Как обычно реагируют на вопрос о соседке? «Вторая квартира направо, стучите громко, старушка глуховата» – как-то так. А здесь – очевидная настороженность.

Не стоит даже пытаться сойти за давнюю знакомую, нужен нейтральный вариант.

– Я из больницы. С ее сыном, Эдуардом, случилось несчастье, мы ищем близких родственников.

– Этот упырь вас сам послал?

Опа, не любят тут Эдика… Да и настороженность в голосе только усилилась.

Ложь в таких случаях – это как игра в «Горячо или холодно». Сейчас ее собеседница подавала очевидный сигнал «Холодно», есть риск попасть мимо кассы.

– Нет, он без сознания, в реанимации лежит. Я поехала по его адресу, но с ним никто не живет.

– Немудрено, с поленом жить проще и радостней!

– Э… насчет полена не знаю, насчет Эдуарда – тоже. Мы с ним не общались. Но человек в тяжелом состоянии, и я хочу найти его родных. Его соседка дала мне этот адрес.

– Да? Тогда соседка явно не друг семьи!

Что вообще за манера говорить загадками?

– Все может быть, – не сдавалась Агния. – Я бы и рада обратиться к другу семьи, но таковых не обнаружила. Так Екатерина Синевич здесь живет или нет?

– Уже нет. Баба Катя лет десять назад умерла.

К такому Агния точно не была готова! Но теперь понятно, почему мать Эдика прекратила отвечать на письма подруги-соседки. Некому отвечать стало!

Что тогда имел в виду Эдик?

– В общем, некому идти к нему в больницу, – продолжила женщина со скалкой. – Не сомневаюсь, что семьей он так и не обзавелся! Я ж говорю – упырь.

– А почему, смею спросить, упырь?

– Потому что мрачный, угрюмый и нелюдимый! Ему было наплевать на собственную мать. Заходил к ней редко, минут на пять, чаще – принести что-то. Баба Катя больше с нами общалась, чем с ним! Она к нему ездила, пока силы были, потом перестала. Она с моей матерью много общалась, говорила, что беспокоится за сына. Хотела внуков, да не дождалась! Я до сих пор поражаюсь, как у такой доброй, жизнерадостной женщины родился такой пень! То, что он остался один в больнице, – наказание ему. Он сам в жизни никому не сочувствовал! Когда у бабы Кати рак обнаружили, она ему очень долго не говорила ничего.

– Почему? – тихо спросила Агния.

– Вот уж не знаю! Но явно не потому, что он хороший добрый сын. Боялась, видно, что и краткосрочные его визиты прекратятся! Она долго сама о себе заботилась, потом мы помогать стали! Баба Катя не хотела ехать в больницу, да пришлось, очень быстро болезнь прогрессировала. В больницу к ней Эдик вообще не ездил – по крайней мере, моя мать его там не видела. Когда были похороны… На похороны он пришел. Но не плакал. Представляете? На похоронах собственной матери не плакал!

Агния из вежливости кивнула и не стала объяснять, что это ничего не значит. Нет шаблона для горя, боль люди воспринимают и выражают по-разному. Кто-то будет молчать там, где другой рыдает.

Правда, Эдика это не сильно оправдывает, на звание идеального сына он в любом случае не претендовал.

– Как мать похоронили, так он больше тут и не появлялся, – вздохнула женщина. – Квартиру продал через агентство вместе с мебелью, лишь бы избавиться от памяти!

Вот оно как… Если до этого Агния еще надеялась, что Эдик указывал на мамину квартиру, то теперь эта надежда отпала. Он не связан с квартирой десять лет!

Но он ведь и не писал «в квартире у мамы», правильно? Он написал «у мамы». Люди, даже мертвые, не растворяются в пустоте…

– Так на похоронах же он все-таки появился, – заметила Агния. – И на кладбище он, думаю, поехал!

– Еще бы он не поехал! – Женщина угрожающе стукнула скалкой по ладони. – На кладбище все мы поехали, даже я, хотя тогда еще маленькая была. Но это что, подвиг?! Кладбище-то сразу под Минском, Северное! Эдик, собственно, только и сделал, что поехал да денег дал, обо всем мои родители договаривались, чтобы можно было бабу Катю к ее мужу подхоронить! Вместе на участке этом… Сто семьдесят какой-то, точно не помню. Я и сама там не была давно. Стыдно, конечно, а что делать? Заботы, дела домашние, придурок этот! – Она бросила гневный взгляд на кусты сирени, за которыми скрылся ее возлюбленный. – А бабу Катю жалко. Не думаю, что Эдик к ней ездит. Вот и получил он за свое равнодушие: теперь к нему некому поехать!

– То есть других родственников у него нет?

– Нет, на похороны, по крайней мере, никто не явился. Так что либо нет родни, либо она вся такая же черствая, как Эдик.

Пора закругляться. Визит оказался не таким плодотворным, как ожидала Агния, но и не совсем напрасным. Эдик еще… детектив недоделанный! Нет чтобы сразу сказать, что и где искать, к чему все это «Следуй за белым кроликом»?

– Спасибо вам большое, – Агния чуть наклонила голову. – Вы мне очень помогли.

– Да ничем я не помогла. Вы не подумайте, что я Эдику смерти желаю! Просто… День сегодня неудачный!

– Я понимаю. Все равно спасибо.

– Удачи вам.

И женщина направилась обратно в подъезд. Там из приоткрытой двери квартиры уже выглядывали дети лет трех-четырех, ожидая, пока мама папу закончит гонять.

Да, если десять лет назад она еще «маленькая» была, то… рано же она начала демографическую ситуацию улучшать!

Агния направилась к своей машине. Проходя через лабиринт дворов, на одной из лавок она обнаружила побитого скалкой мужичонку. Он поедал разложенные на газете лук и черный хлеб, запивал это какой-то мутной жижей из пластиковой бутылки и вещал собравшимся вокруг товарищам, «какая у него все-таки гарпия!».

А гарпия тем временем следила за детьми и готовила обед, в том числе и для него. Так что семья устоит!

Вернувшись в машину, Агния достала из бардачка пачку карт. Поначалу она возмущалась, что в прокатном центре ее нагрузили всей этой макулатурой, а теперь даже мысленно благодарила их за это. Карта области сейчас будет не лишней!

Кладбище она нашла без труда. Здоровое все-таки! Хорошо, что ей обозначили примерную зону поиска, потому что иначе и дня не хватит!

Главный вопрос все равно заключается в том, ехать самой или ждать Жин-Жин. Нет, модель освободится ближе к вечеру, а ехать на кладбище ночью – это уже слишком! Агнию и так не грела мысль, что придется обыскивать чужую могилу. Она слабо представляла себе, как это будет происходить, но пока сосредоточилась на принятии принципиального решения: ехать ли на кладбище, и если да, то когда..

Пожалуй, разумнее все-таки сегодня. День промедления даст тем верзилам возможность собрать нужную информацию, да и для Зои опасно. Чем скорее, тем лучше.

«Докатилась, – думала Агния, высматривая нужный поворот, – уже по кладбищам шастаю! Лара Крофт, блин!»

Минск, приближающийся к дневному часу пик, – не Москва, потому что машин поменьше и свободный асфальт все равно остается видимым. Однако мельтешение железных коней точно не упрощало Агнии, не совсем понимающей, куда ехать, жизнь.