Знаменитость

Однако, именно этому одинокому типу приветливо помахал рукой Лев Евгеньевич.

– Здравствуй, Яша! Что мы сегодня имеем в наличие?

– Опачки! – шепнул мне на ухо, пораженный Алеша Козырный.

И тогда я понял, где уже прежде видел молдаванина. Это был тот самый скрипач, который заманил нас в картежный притон из «Гамбринуса». Только сейчас он надел кепку и сильно зарос щетиной, а потому был не сразу узнаваем. Зато бросалось в глаза, как этот тип сам делает вид, будто видит нас впервые. Он демонстративно смотрел в сторону. Словно побаивался нас. И бояться было за что – он тогда просто подставил нас с Алешей. Вот только, нам самим было ни к чему, чтобы Рудик узнал о похождениях недельной давности. И предъявлять молдаванину справедливые претензии я не собирался. Мы как бы заключили молчаливый пакт взаимного не узнавания.

А этот Яша тем временем излучал радушие по отношению к нашему подпольному продюсеру. 

– Лева! Для тебя, все как в лучших домах! – обещал молдаванин. – Сегодня мы имеем тромбон, кларнет, виолончель, две скрипки, медные тарелки, но они свободны только полудня. Уже ангажированы на похороны. В четыре состоится вынос тела. Грек Ираклий Попандопуло скончался. Ты его не знал?..

– Яшенька, ну к чему мне медные тарелки? – снисходительно прервал его Рудик. – Медные тарелки мне вовсе без надобности. И не пудри мне мозги. А скажи за скрипку.

– Скрипка нужна всем! А сколько платишь, Лева?

Они коротко пошептались.

– Ну-у, за такие деньги, Лева, на скрипке сыграю только я! – притворно возмутился молдаванин.

– Надеюсь, Лева не возьмет этого придурка? Он же играет на скрипке хуже пацана, разучивающего гаммы. Помнишь? – сквозь зубы пробормотал мне Алеша Козырный.

– Ага. И еще помню, как ты ему червонец зачем-то заплатил, когда надо было пинка наладить, – также вполголоса пробормотал я.

Тем временем Лев Рудик гнул свою линию.

– Яша, не лепи мне горбатого. Ты же сразу понял, что нам нужен уважаемый Моисей Лабух. Только он впитал в себя колорит старой Одессы, только он сумеет правильно сыграть то, что мы собираемся и не сфальшивить…

– Ну-у, Мойша Лабух! Все хотят Мойшу, вынь да полож, но ему-то уже за семьдесят! Опять же ревматизм. Он нынче играет, только если гонорар подстать его незаурядному таланту…

В этот момент я понял, что с первого же слова их диалог был торгом. Причем торгом отчаянным, в котором схлестнулись два достойных, и, по-видимому, давно знающих друг друга противника. Обмениваясь шуточками, они под локоток прогуливались туда-сюда, вполголоса обсуждая детали крупной сделки. Мы с Алешей слышали обрывки их торга, только когда парочка деловых проходила мимо нас.

– Лева, я тебе сверху даю еще тромбон – бесплатно… – предлагал чернявый Яша.

– Какой может быть тромбон, когда у тебя некому играть на басу?.. – резонно возражал Рудик.

Они хлопнули по рукам только через четверть часа.

– Эй, шкет! – окликнул молдаванин подростка, стоявшего на другой стороне улицы. – Ну-ка, свистни!

Мальчишка стремглав забежал в подворотню, и издал там свист такой силы, будто от причала отходил океанский лайнер.

А Лев Рудик взялся отсчитывать денежные купюры.

– Всучил все-таки Яша нашему Леве свой тромбон, – хихикнул мне на ухо Алеша.

Потому что из освистанной подворотни один за другим появились музыканты. Видимо, они там прятались в теньке, ожидая заказа. Первым шел как раз высокий мужчина с тромбоном, а уже за ним потянулись гитаристы и саксофон.

– Забирай ансамбль! Они твои до 19.00, – скомандовал молдаванин, тщательно слюнявя палец, прежде чем пересчитать деньги.

– Лева! Надеюсь, ты не взял этого чернявого? А то он играет на скрипке, как будто не смазанными дверными петлями ворочает, – Алеша взволнованно предупредил нашего продюсера.

– На скрипке у нас будет играть настоящий виртуоз! – удовлетворенно цокнул языком Рудик. – А откуда ты знаешь, как Яша играет?

Алеша замялся, сходу не сообразив, что выдал себя. Рудик нахмурился.

– Ну, это… – начал Алеша, не сразу соображая, что бы соврать.

– Ну, а за уважаемым Моисеем я лично поеду к нему домой, и привезу куда надо, только адрес напиши, – молдаванин подал Рудику обрывок газетного листа и карандаш. – А ты слыхал, Лева, какой нынче кипеж в Одессе? – поинтересовался Яша, пока Рудик выводил адрес на клочке.

– Так меня же два дня в городе не было, – ответил Рудик, с нарастающей тревогой оглядываясь на нас.

– И он мне будет говорить, что ничего не знает! – хохотнул успокоившийся молдаванин. – Когда у самого два питерских жигана за спиной. Я уж грешным делом испугался – по мою душу пришли. Думаю, раз сам Лева перед питерскими не устоял, то мне вообще лучше спрятаться. А вы значит одна компания? Поладили? 

И Яша, переставший робеть после того, как деньги перекочевали в его карман, подмигнул мне, как старому знакомому. Он явно готовился нарушить пакт неузнавания. Этому мелкому жулику хотелось еще прибавить авторитета в глазах своих музыкантов.

– Что-то я не догоняю, какие питерские жиганы, Яша? – еще сильнее нахмурился Рудик.

– Да, брось придуряться, Лева! – развел руками тот. – Я слышу только, что люди говорят – дескать, очень авторитетные гастролеры приехали нынче в Одессу-маму. Чуть что – на ножи ставят. И вроде каких-то оборзевших должников ищут. Но тебе-то лучше знать, какие урки из Питера к нам пожаловали в гастрольный вояж, – и он снова кивнул на нас.

Музыканты прислушались. Видимо, слух о криминальных разборках с телеграфной скоростью распространился по всему городу.

– До крови, слава богу, не дошло, – продолжал пояснения Яша. – Но молдаванка уже на стреме. Да и все уважаемые люди в городе тоже на стреме. Все ждут, чем это кончится.

– Ну-ка потолкуем! – выдохнул Лев Рудик нам, и отодвинулся в сторону. – Что за дела, зайчики? Быстро колитесь, а то я за себя не ручаюсь! Откуда вас Яша знает?!

От ярости огромный продюсер покрылся красными пятнами.

Мне пришлось коротко признаться во всем, что мы натворили в картежном притоне. Как назвались там подручными Беса, чтобы уйти целыми и невредимыми. При этом жег стыд, но я все равно старался смотреть Рудику в глаза.

– Так вот откуда они узнали, что вы в Одессе, – подвел итог Рудик. – И значит Бес уже здесь. Вас ищет… Что ж вы молчали!

Мне показалось, что если бы на голове нашего продюсера оставались волосы – он бы вцепился в них кулаками и вырвал клок. Такая злость промелькнула в его глазах.

– Лева! Так ведь пока искать будет… – Алеша переглотнул кадыкастым горлом. – Мы еще успеем записаться. Давай рискнем?..

Рудик шумно выпустил воздух, пытаясь сосредоточиться.

– Трамвай едет! – крикнул кто-то из музыкантов и ансамбль, набранный на скорую руку, полным составом ринулся к остановке трамвая. Старый желто-красный вагон, позвякивая, тащился вверх со стороны моря. И мы втроем, не сговариваясь, тоже побежали за музыкантами.