Знаменитость
Шрифт:
Но голос! Такой противный тоненький фальцет встречается в лучшем случае один на тысячу человек. Поэтому, еще не разглядев его, я уже знал, что это тот самый здоровенный капитан, разжалованный в милицию из тюремной охраны, который летом не стал сажать Алешу Козырного, попавшегося на подпольном концерте.
– Здрассьте, Пал Палыч! Какими судьбами вы здесь? Вы же в Ленинграде командовали отделением милиции? – заторопился я, делая шаг поближе к свету, опасаясь, что чудаковатый капитан может меня не разглядеть и не узнать.
Здоровенный капитан – а это действительно был он, смерил меня подозрительным
– Погоди пока оформлять, – распорядился капитан. – Мне с этим субчиком еще по душам поговорить надо. Воспитательную работу провести.
Один из сержантов, выходя из кабинета, смерил меня откровенно злым взглядом. Похоже, и здесь, в тьмутаракани Великих Лук подчиненные уже не жаловали своего начальника.
– Ну, рассказывай, почему не можешь доехать до Ленинграда? И где твой друг – Алеша Козырный? Садись, рассказывай…
Я плюхнулся на стул, и принялся рассказывать ему все, по порядку. Начиная с Одессы. И еще раньше. Как мы пытались записать альбом. Как сбежали от бандитов на юг. Как я украл нож у Беса. Как отстали от поезда.
Не знаю, что случилось в том милицейском кабинете, но меня невозможно было остановить. Наверное, это называется чистосердечным признанием? Короче, раскололся, как ореховая скорлупа. Словно, чудаковатый капитан был моей мамочкой, которой можно вывалить все.
Я опомнился, только когда понял, что уже рассказываю, как мы пели в электричках и как, уже здесь, я отдал Алеше последний рубль. Тут мне стало стыдно. Но, в общем-то, и рассказывать дальше было нечего.
– Так ты думаешь, что Алеша тебя кинул? – поинтересовался Пал Палыч. – Что-то я не верю. Он, по-моему, не подлец…
– Это пока он трезвый. А как только напьется… – возразил я. – Я три часа на вокзале прождал.
Капитан зычно скомандовал. Перед ним появились все те же два сержанта. Которым он велел тщательно осмотреть вокзал и окрестности. Найти «тощего и сутулого», вероятно очень пьяного, будет называть себя певцом или артистом. Может петь перед какой-нибудь компанией. А от меня потребовал описать – во что был одет Алеша. И сержанты удалились. Даже их спины выражали крайнее недовольство чудачествами своего командира.
– Пал Палыч, как же вы здесь-то оказались?.. – спросил я, в наступившей паузе.
– Перевели, по вашей милости! – заявил капитан. – После той истории с Алешей Козырным, кто-то из моих подчиненных в прокуратуру настучал. И за проявленную политическую близорукость, как недостойного командовать отделением в колыбели революции – городе-герое Ленинграде, перевели командовать вытрезвителем сюда – в Великие Луки – выпалил он заученной скороговоркой.
Мне стало неловко.
– И вообще-то вопросы здесь задаю я, – напомнил капитан.
А по лестнице сверху уже загромыхали сапоги.
– Вот, товарищ капитан. Задержали поблизости. Тощий, худой, подозрительный. Рядом с вокзалом ошивался, – с порога доложил один из сержантов. – Только он того… Трезвый в общем.
– Можно? – дверь приоткрылась и, в образовавшуюся щель просунулась голова Алеши. – Сережка! – радостно воскликнул он. – А я тебе билет на поезд купил, ищу везде, а тебя
нету!Алеша радостно шагнул навстречу.
– Вот! Плацкарт, – протянул он сложенную вдвое небольшую бумажку. – Твой поезд уже через час. А я-то по всему вокзалу бегаю!..
Я не без сомнения развернул бумажку. Это действительно был железнодорожный билет на скорый поезд Киев – Ленинград.
– Ты где был так долго? И откуда взял деньги на билет? – все еще не верил я.
– «Стратакастер» продал, – как ни в чем не бывало, сообщил Алеша. – Долго ходить пришлось. По подъездам, в квартиры стучался, предлагал. Если бы она целая была, а сломанная-то гитара – кому она нужна? Но нашлись люди – в хорошие руки отдал… Починить ее собираются и играть на семейных торжествах.
– Ты продал свой «Стратакастер»?! – поразился я.
– Ну, да! – пожал плечами певец. – Тебе же в Ленинград надо. А как еще денег на билет достать? Сторговался за тридцать пять рублей. Тютелька в тютельку хватило тебе на билет, мне на обувь.
Я посмотрел на Алешины ноги. Они были обуты в домашние тапочки. Новенькие, только что купленные, войлочные шлепанцы без пятки. Такую копеечную обувь раздобыл себе певец.
– А себе билет? – поинтересовался милицейский капитан.
– Да мне не к спеху, как-нибудь доберусь, – махнул рукой Алеша. – Ну, здравствуй, Пал Палыч, дорогой! Какими судьбами тут?
И, глядя, как обнимаются здоровенный капитан и тощий певец, мне вдруг стало жгуче стыдно. Алеша мыкался босиком по лужам, стучался в чужие квартиры, предлагая на продажу самое дорогое – гитару, ради которой он позавчера рисковал жизнью, страшась высоты. Он за бесценок отдал свое единственное сокровище, только чтобы сделать другу сюрприз – купить билет домой! А друг все это время исходил злостью на него и недоверием.
При этом Алеша даже не задумывался, как самому добираться домой. Да и какой у него дом? Что его ждет? Снова рабство, снова блатные песни, зарабатывать деньги бандиту, которого он ненавидит. И вот туда он собирается «добраться как-нибудь» в домашних тапочках. Лишь бы друг смог нормально уехать и дальше жить в достатке и безопасности.
Именно в тот момент я понял, что не хочу жить в достатке и безопасности такой ценой.
– Пал Палыч, где на вокзале сдают билеты? – поинтересовался я.
– Ты что, Сергей! – всполошился Алеша. – Я там такую очередь в кассу выстоял.
– Сдадим этот билет, купим на электричку, доберемся до Гатчины, там запишем концерт у Витьки, как собирались, а потом уже я уеду, – перечислил я. – По-другому не хочу.
– Но ты же на пароход опоздаешь? – втолковывал мне Алеша. – Ты брось, Серега, это уже не шутки!
– Значит, доберусь на Север как-нибудь иначе. На вездеходе или на оленях, – возразил я. – Что-нибудь придумаю. А пока мы в Гатчине, про это же не знает ни одна живая душа, и искать нас там не будет. А как только дело сделаем, я в тот же день уеду…
Алеша переводил растерянный взгляд с меня на милицейского капитана.
– А что? – пожал плечами здоровяк. – Студент дело говорит. Запишете концерт. Мне тоже пленочку подгоните. И вообще, зачем вам ждать электричку до Гатчины?.. Тут всего километров двести. Я вас на «воронке» сейчас туда отвезу. Ночью дороги пустые – мигом домчимся!