Знание-сила, 1998 № 01 (847)
Шрифт:
Хуан Миро. Стенная живопись. 1950-1951 гг. Барселона.
Кент Твитчел. «Жених и невеста» Настенная живопись Лос-Анджелеса явно тяготеет к гиперреализму, особенно модному в восьмидесятые годы: изображение прикидывается фотографией.
РОССИЙСКИЙ КУРЬЕР
Нет пророков...
Я
Мысль написать эти строки возникла у меня в ноябре 1996 года, когда Данилову исполнилось пятьдесят лет. В былые застойные годы ему бы устроили приличное чествование, а в наше демократическое время никто и ухом не повел. Я в это время опить трудился в Гамбурге, правда, уже в другом эксперименте, и там это событие не осталось незамеченным. В один из декабрьских дней на всех досках объявлений ДЕЗИ появилась «молния»: «Профессор Данилов получил престижную немецкую премию Макса Планка. Поздравляем!» Не думаю, что немецкие академики старались угадать к пятидесятилетию, так уж у них удачно получилось. Про это никто на российской земле не сказал пи слова. А в районной гамбургской газете «Курьер Баренфельда» — что-то вроде «Вечерние Черемушки» — появилась большая фотография лауреата и интервью с ним на целую страницу.
В апреле 1997 года второй мой коллега по институту, Юрий Михаилович Зайцев, получил чуть менее престижную, но очень достойную американскую премию имени Панофского — и опять тишина в российской научной среде. Прямо беда: единицы российских ученых умудряются делать что-то действительно важное, добиваются международного признания, но в отечестве их просто не замечают. Обидно, очень обидно, поэтому я решил исправить совершенно вопиющую несправедливость и написать о том, что делает наш институт.
Институт теоретической и экспериментальной физики был создай в 1946 году для решения атомной проблемы. Первый директор академик Алиханов собрал очень мощную команду, и к шестидесятым годам тематика института сильно расширилась и охватила физику элементарных частиц, он постепенно стал одним из ведущих центров России в этой области. К концу семидесятых годов благодаря инициативе тогдашнего заместителя директора Валериана Григорьевича Шевченко сотрудники ИТЭФ стали принимать участие в международных экспериментах.
Сегодня институт активно участвует в двух больших экспериментах немецкого физического центра ДЕЗИ, в нескольких экспериментах Европейского центра ядерных исследований в Женеве, его сотрудники работают в США, Франции, Швеции и других странах. Сотрудничество с международными центрами — это главное, что не дало институту погибнуть в наше демократическое время. Причем участие это совсем не формальное: мы изготавливаем важные части строящихся установок.
Для строящейся в ДЕЗИ установки HERA-В в институте изготавливается несколько крупных частей. Первое — большие мюонные камеры для регистрации мюонов. Второе — калориметр для определения энергии частиц. Третье — система небольших камер для быстрой регистрация типа события и запуска всей установки. Почти половина огромного детектора размером с многоэтажный дом делается у нас. В большой установке каждая часть ее превращается в сложное производство. К примеру, калориметр состоит из нескольких тысяч модулей размером с большой кирпич. Каждый модуль — отдельный детектор, состоящий из пластин свинца и пластмассы, в которой проходящая частица оставляет след. Этот след чувствуют фотоумножители — приборы, превращающие свет в электрический сигнал. Одни такой «кирпич» сделать не очень сложно, а вот повторить его тысячу раз, причем в точности одинаковым,— проблема. Пришлось сделать специальное чистое помещение, а главное — организовать поточное и автоматизированное производство и контроль. Другая группа изготавливала шестиметровые мюонные камеры. Все удалось сделать вовремя,
и сейчас все детекторы отправлены в Германию и там монтируются в установке. Она заработает в этом году и будет исследовать один нз самых интересных и непонятных эффектов микромира — нарушение комбинированной четности.После того как «лихие» американские конгрессмены перечеркнули строительство Сверхпроводящего суперколлайдера в Техасе, главной надеждой физики микромира стал строящийся в ЦЕРНе Большой адронный коллайдер. Физики ИТЭФ участвуют во всех четырех его экспериментах и уже строят детали будущих установок, которые пока только начали создаваться (ускоритель должен заработать в 2005 году).
Выполнение таких больших заказов для международных проектов позволяет сохранять научный состав института в работоспособном состоянии. К сожалению, экспериментальная деятельность на собственном ускорителе института практически приостановлена по простым бытовым причинам: отключено электричество от ускорителя и криогенной лаборатории, других крупных установок и нет денег платить за него. Вся надежда на Запад...
На базе ИТЭФ существует кафедра Московского физико-технического института, и студенты привлекаются к созидательной научной деятельности, еще не получив диплома, а на шестом курсе уже выезжают за границу для адаптация в условиях международных научных центров. Получается очень успешно, поэтому недостатка в молодых кадрах институт не испытывает.
И как признание колоссальных усилий сотрудников института его ведущие ученые получают престижные западные премии за свою работу, которую приходится вести в невероятно сложных условиях, когда задерживают зарплату, отключают телефоны и отопление. Несмотря на полный развал науки в стране, в области элементарных частиц наши ученые продолжают занимать достаточно прочные позиции я пользоваться заслуженным уважением. Есть слабая надежда, что самое сложное время для науки в России позади и теперь будет только лучше... •
Александр СЕМЕНОВ
Предчувствие «большого слома»
С самого своего начала XX век решительно повел поступление на наши представления о времени и пространстве. Причем этот «приступ» оказался неоднократным. Переплетая реальность и фантастику, наше столетие преподносит сюрпризы и к своему исходу. Все уверенней «чувствует» себя гипотеза космических туннелей. Настолько, что даже такие научные авторитеты, как Стивен Хокинг, стали менять негативное отношение к путешествиям во времени. Пока же теоретики ведут свои битвы на бумаге, энтузиасты- практики уже готовят полеты XXI века. Похоже, то, что сегодня может воплотиться лишь в «виртуальной реальности», завтра обретет себя «в металле».
Об этом — две статьи, в которых и ставятся общие цели, и даже фигурируют общие герои.
Александр Корн
Норки сквозь пространство и время
Представьте себе, что вы входите в какой-то туннель на Земле, а выбираетесь через несколько часов, а то и минут, неподалеку от Альфы Центавра — на расстоянии в четыре с лишним световых года. Если же вам удастся двигать концы этого туннеля один относительно другого, то вы сможете его применить и для путешествий во времени. Подобные перемещения давно используют фантасты, и на страницах их романов всевозможные «нуль-транспортировки» стали обычным делом, таким же, как бластеры и скорчеры. А фильмы типа «Назад в будущее» или «Эксперимент "Филадельфия"» сделали максимально наглядными результаты игры воображения.
В реальной жизни, правда, пока никто не видел и намека на нечто нохожее. Однако в общей теории относительности Эйнштейна подобные «короткие пути» возникают довольно естественно. И вот совсем недавно один итальянский теоретик высказал в своей статье предположение, что такой туннель возможно создать в лаборатории. А группа американских физиков считает, что если «норки» в пространстве остались от большого взрыва или были созданы неизвестными нам цивилизациями для межгалактических перемещений, то нам может повезти их зарегистрировать. После таких «заявок» поневоле кажется, что завсегдатаи фантастических романов уверенно перебрались в физические лаборатории. А может, это мистификация ученых? Что же стоит за всем этим на самом деле?