Знатный повеса

— Что ж тут удивительного?! — воскликнул Драм, но Эйвен сделал ему знак помолчать.

— Погоди, Драм. Сейчас поймешь. Да, возраст позволял мне жениться, но мой ум был еще незрел. Сказалась моя затворническая жизнь. Ребенком я долгое время обучался дома. Поэтому у меня не было возможности общаться с более искушенными сверстниками. Позже я стал учиться в школе. У меня сложились прекрасные отношения с товарищами, но я совершенно терялся в обществе девушек. Ты не догадывался об этом. Драм! — Он посмотрел задумчивым, невидящим взглядом в окно. — Сейчас мне стыдно в этом признаваться, но это было так. Тогда я был очень…

Эйвен запнулся, обвел глазами компанию, зачарованно слушавшую его рассказ, и рассмеялся.

— Да, как вы уже, наверное, поняли, — продолжал он с лукавым выражением лица и издевательскими нотками, так знакомыми Бриджет, — я был очень стеснительным юношей. Судите сами. Когда я танцевал с хорошенькой девушкой, у меня выступала испарина. Я начинал спотыкаться, потому что ноги не слушались меня. Когда я пытался говорить, у меня заплетался язык.

Эйвен косноязычный? Неуклюжий и неловкий? Эйвен смущался в присутствии девушек? Бриджет, как ни старалась, не могла вообразить что-нибудь, даже отдаленно похожее на это.

— Можете себе представить, — вздохнув, продолжил он, — что было со мной, когда отец познакомил меня с Элизой. Ох, как же давно это было! Я онемел и стоял как истукан. Элиза была красива, общительна, весела, остроумна. В тот сезон она имела головокружительный успех! У нее не было отбоя от кавалеров. Ее нарасхват приглашали танцевать. Но она снизошла до меня, и я начал ухаживать за ней. Воображаю, как я выглядел в ту пору! Заикающийся философствующий поклонник, часами рассказывающий какую-то заумь. Однако она слушала мои бессвязные рассуждения.

— Чушь! — не выдержав, крикнул Драм. — В ту пору я восхищался тобой, Эйвен. И не только я. Все восторгались твоим умом и начитанностью. Тебя уважали за справедливость, воспитанность и деликатность. Мы завидовали твоим манерам. Ты был образцом джентльмена. А твои успехи в спорте! Взять хотя бы бокс. А как ты лихо ездил верхом! И как только ты не сломал себе шею на скачках!

— Наездником, возможно, я был неплохим, но фехтовальщиком неважным, — с нотками сожаления заметил Эйвен и тихо засмеялся. — Во всяком случае, в школе. Этому искусству я выучился позже. А тогда я избегал спортивных сборищ, потому что на них всегда присутствовали девушки, приводившие меня в трепет и ужас. Приятный ужас, как ты понимаешь. Я питал к ним исключительно возвышенные чувства. Если помнишь, после тех матчей я никогда не ходил с друзьями развлекаться. Хотя среди девушек были и доступные.

— Верно, ты всегда был разборчив, — сказал Драм. — За это тебя тоже уважали.

— Просто я был лопоухим юнцом, жившим в мире иллюзий. Я сторонился продажных женщин, потому что воспринимал их ремесло как насмешку над тем, что меня восхищало в леди. Мне нравились истинные леди. О, как я их боготворил! Позже я утратил все романтические чувства, когда столкнулся с ними вплотную. Но тогда я считал их высшим творением природы, и леди Элиза была для меня живым воплощением идеала.

Бриджет закусила губу.

— Да, я помню, — промурлыкала Элиза. — Неужели ты думаешь, что я забыла об этом? — Она украдкой взглянула на Бриджет и добавила: — Ведь ты же любил меня.

— Не любил, а был зачарован, — уточнил Эйвен. Бриджет удивленно раскрыла глаза. Внезапно ее захлестнула такая боль, о существовании которой она и не подозревала.

— Между этими чувствами есть различие, — продолжал Эйвен, пристально глядя на Бриджет. — Да, есть. Но я понял это только недавно. Впрочем, пора прекратить играть словами, — сурово сказал он и отвел взгляд, будучи не в состоянии видеть дольше ее удивление и тревогу.

Он сделал круг по ковру, пытаясь успокоиться, и снова заговорил, на сей раз не обращаясь ни к кому конкретно:

— В общем, я понял, что очаровательная Элиза не просто хотела выйти за меня замуж, а прямо-таки жаждала. Мой отец пришел в неописуемый восторг. Обе стороны решили, что это прекрасная партия, и приступили к делу. Все произошло так быстро, что можно только диву даваться. Оказывается, в этом была необходимость. Какой же я все-таки был идиот! Мне льстило ее нетерпение. Я возгордился и уверовал в собственную значимость. Вскоре я желал этого знаменательного события так же страстно, как и она.

Бриджет прикрыла глаза, представив ту брачную ночь. Красивые мужчина и женщина — аристократы до мозга костей, изысканные, элегантные, созданные друг для друга — охваченные страстью, слились в объятиях…

Бриджет никогда не позволяла себе рисовать в воображении подобные картины, ни разу за многие ночи одиночества в своей постели. Но сейчас позволила и никак не могла остановиться.

— Больше сотни приглашенных, — мечтательно сказала Элиза. — Ты тоже был, Драммонд. Помнишь? Мы обвенчались в мае. Повсюду стояли цветы. Весь будуар был заполнен розами. И вместе с ними ландыши, душистые фиалки и таволга. Все говорили, что это необыкновенно изящное сочетание садовых цветов с полевыми. И вообще бракосочетание прошло превосходно. А какое было угощение и какие гости! Собрались сливки общества. Сотни…

— Да, сотни гостей, — согласился Эйвен, — и только двое, ты и я, в первую брачную ночь. Это ты тоже помнишь?

Бриджет замерла. Элиза замолкла и, опустив глаза на руки, вдруг принялась изучать свои ногти.

— Зато я очень хорошо помню. Ты вдруг сразу как-то скисла. Ну, я подумал, наверное, моя очаровательная новобрачная безумно устала. Все-таки хрупкая, утонченная девушка. Естественно, я понимал, что вряд ли тебе захочется плюхнуться со мной в… — Он замялся, покосившись на Джилли и Бетси, потом снова посмотрел на Элизу, по-прежнему избегавшую его взгляда. — Потому я и отвез тебя в Лондон. Тогда я решил, — продолжал Эйвен, обращаясь к остальным, — что после утомительного переезда новобрачной потребуется отдых. Я взял билеты на пакетбот до Кале. На корабле от качки ей сделалось совсем худо, и она была вынуждена лечь. При ней находилась ее горничная. А я тем временем мерил шагами палубу и дурел от тревоги. Такой вот нежный цветок мне достался! Разумеется, отлеживалась она не день и не два. Но я отнесся с пониманием. — Эйвен снова взволнованно заходил по комнате. — Женщины очень слабые существа. Мне ли было этого не знать? Как-никак детство мое прошло при больной матери. Поэтому я очень беспокоился за свою юную супругу. Она была такой ранимой и чувствительной! Пугалась любого моего движения. У нее вздрагивали ресницы, едва я прикасался к ее щечке. А уж про поцелуй в губы и говорить не приходилось! Она начинала трястись, ее буквально воротило от меня. Я отдаю должное твоей искренности, Элиза, хотя бы в этом ты была честной.

Эйвен сделал очередной круг и, остановившись, снова повернулся к Элизе. Сложив руки на груди и высоко подняв голову, он окинул ее холодным презрительным взглядом.

— Разве я был груб или похож на монстра? Ничего подобного. Уж скорее вел себя не так, как подобало мужчине. Мне не хватало смелости и расторопности. Нужно было сразу определиться в главном вопросе, а я отложил до лучших времен. Почему я это сделал? Наверное, из страха. Но это было только в самом начале. Вскоре я уже начал сомневаться. Помнишь ту большую гостиницу в Париже? Мы уже прожили несколько недель, а ты все продолжала болеть. Тогда я пригласил врача.

Элиза наконец подняла свои синие глаза и посмотрела на Эйвена.

— Но как я могла сказать тебе!

— Ответь лучше, как ты могла не сказать.

Бриджет, похолодев, смотрела то на Эйвена, то на Элизу. Как рьяно они обсуждали события десятилетней давности! Их прошлое было словно неподвластно времени. Люди, равнодушные друг к другу, не стали бы вести себя таким образом.

— Но я собиралась рассказать тебе, — оправдывалась Элиза. — Потом, когда все стало бы очевиднее…

— Слава Богу, что до этого не дошло! — мрачно отрезал Эйвен. — Я благодарен тебе за то признание. Ты могла бы этого не делать и спокойно обвести меня вокруг пальца. Я был глуп как котенок. Так что ты все хорошо продумала. Теперь же я это отлично понимаю. Но тогда я не подозревал о твоем коварстве. Откуда я мог знать, что это был не девичий страх, а отвращение! Мне и в голову не приходило, что я у тебя не первый.