Зной пустыни

Всю дорогу до аэропорта Арчер не покидало ощущение тревоги и упущенных возможностей. Муж, поглощенный многочисленными уличными пробками, казалось, не замечал ее присутствия. Может, он недоволен и разочарован ее поведением? Или его мысли уже далеко, и ему просто некогда думать о ней? Он не отрываясь смотрел на дорогу, а она спрашивала себя, вернется ли он домой прежним, не изменится ли.

Массивный подбородок и тронутые сединой виски придавали Луису весьма импозантный вид. Арчер знала, что, несмотря на все неприятности и обиды, она будет страшно по нему скучать.

— Если тебе что-нибудь понадобится, а ты не сможешь связаться со мной, позвони секретарю. Я сказал ей, чтобы твои просьбы выполнялись, как мои распоряжения.

Она кивнула, и каждый погрузился в свои мысли. Он думал о планах, которые собирался воплотить, об удовлетворении, которое он испытывает, став наконец начальником отдела и членом правления крупной электронной фирмы. Арчер вспоминала утренний разговор с Лиз. Когда машина добралась до аэропорта, супруги были уже далеки друг от друга, словно лайнер уже приземлился в Сингапуре.

В зале их ожидал Эрик Питерс.

— Очень рад видеть вас, миссис Гаррисон. Здравствуйте, Луис.

Мужчины принялись обсуждать свои дела, и Арчер ждала момента, когда сможет отойти с мужем в сторону и за несколько минут прощания хотя бы отчасти сгладить возникшее отчуждение. Вскоре объявили посадку.

— Я очень люблю тебя, дорогой, — сказала она, хотя знала, что Луис терпеть не может, когда так открыто выражают чувства при посторонних. Потом обернулась к Питерсу. — В командировках муж слишком много работает, вы уж присмотрите за ним.

Уходя, Луис ни разу не оглянулся.

Чувство ненужности было невыносимым, как зубная боль, и, оказавшись дома, Арчер бросилась переодеваться, горя желанием поскорее уйти в мастерскую, чтобы создать шедевр, который оправдал бы ее отказ ехать в Гонконг.

Рик поставил кейс на переднее сиденье «порше». Он радостно улыбался, на щеках играли очаровательные ямочки. Лиз наверняка поразит контракт, лежащий в кейсе, по которому галерее Кент предоставляется эксклюзивное право обеспечить репродукциями (по три штуки) каждый из четырехсот двенадцати номеров роскошного отеля, строящегося в городе. Для кабинетов администраторов заказаны оригиналы, а для фойе — огромная скульптура. Сумма сделки обозначалась шестизначной цифрой.

Рику пришлось обойти двух конкурентов, двух самых известных в городе дилеров — Сьюзен Браун и Джоан Коули. Он использовал все средства обольщения, имевшиеся в его арсенале: поил и кормил, а под конец даже уложил в постель декоратора, которая отвечала за приобретение картин и скульптур для отеля. Час назад, после роскошного ленча, она наконец соизволила поставить свою подпись под договором. Все кончилось великолепно, к тому же они неплохо провели время.

Прошло всего восемь часов, как Рик крадучись ушел от Лиз, опасаясь ее утренней реакции. Но теперь у него есть договор, которым он может гордиться, который сгладит неприятное впечатление от неудавшегося вернисажа. Выехав на Скоттсдейл-роуд, он по радиотелефону связался с Лиз.

— Помнишь хилтонскую сделку? — спросил он без всякого предисловия.

— Естественно.

— Так вот, час назад я заключил еще более выгодный контракт. Через двадцать минут жди меня, и ожидания тебя не обманут. Не планируй ничего на обед, нам есть что отметить.

Не дожидаясь ответа, он закончил разговор.

«Порше», приглушенно и ровно урча, проезжал мимо роскошных домов, какими была застроена вся северная часть Скоттсдейла. Рик надеялся, что вечером Лиз снова подарит ему свою благосклонность.

До этого он всегда легко расставался с любой женщиной, с которой переспал, и вскоре уже не помнил ни имен, ни лиц. Но Лиз взяла его за живое. Черт побери, да она просто околдовала его.

С шестнадцати лет, потеряв невинность на заднем сиденье «кадиллака» матери, он мечтал о совершенном сексе в идеальном месте, в идеальное время, с идеальной женщиной. Если оценивать любовь по десятибалльной шкале, то ночь с Лиз он оценил бы в двадцать баллов. Но одной ночи мало. Ему хотелось провести с ней множество ночей, а там, кто знает, может, и всю жизнь.

О Лиз Кент он впервые услышал два года назад. Самые богатые из его клиентов покупали картины и скульптуры только в ее галерее. Как рассказывали эти клиенты, у Лиз было все: положение в обществе, деньги, безупречная репутация и красота, вызывающая смертельную зависть у женщин и смертельное желание уложить ее в постель у мужчин. Рик был очарователен, сумел устроить встречу с Лиз, приложил все силы, чтобы произвести на нее впечатление, и преуспел в этом. Она спросила, не хотел бы он поработать у нее в галерее. Несмотря на очевидный успех, Рик был не совсем доволен. Он рассчитывал заинтересовать ее как мужчина, а не как потенциальный служащий.

Но несколько месяцев спустя, в «черный» понедельник, когда акции на фондовом рынке стремительно покатились вниз, многие его клиенты стали выражать недовольство спекулятивными сделками, которые они заключили по его рекомендациям. Тут-то Рик и вспомнил о предложении Лиз, попросил ее назначить встречу, и она сразу наняла его.

Работа в галерее хорошо оплачивалась. Сегодняшний договор с отелем увеличит его банковский счет еще на двадцать тысяч долларов. От такой суммы не отказался бы и процветающий богач. Но ему тем не менее хочется чего-то неизмеримо большего, чем денег.

Он страстно желал Лиз Кент.

Марианна оставила машину в переулке, чтобы она не бросилась в глаза Реджинальду Квинси, и достала из сумочки пудреницу. Боевой раскрас будет скромным, ведь сегодняшний вечер она проведет в компании аристократа. Она с трудом узнала себя без накладных ресниц, блесток на веках и взбитых волос, но инстинкт подсказывал ей, что Реджинальд привык обедать с дамами, а не с отставными девочками из бара.

Выйдя из машины, Марианна даже не потрудилась ее запереть, мысленно пожелав удачи олуху, который бы решился угнать этот рыдван. Она улыбалась. Хотя ноги ужасно болели от высоченных каблуков, зато выглядели потрясающе.

Она едва успела подойти к галерее Кент, как в изумрудно-зеленом «ягуаре» появился по-королевски точный Реджинальд. Наблюдая, как его длинное тело освобождается из кокона переднего сиденья, она подумала, что деньги и хорошие манеры — совершенно непотопляемое сочетание.

— Bonsoir, mon amie [6] , — произнес он.

Несмотря на жару, он был в безукоризненном сером костюме, накрахмаленной белоснежной рубашке и изящном галстуке. Марианна разгладила на себе свежевыстиранное платье, провела рукой по непослушным платиновым кудрям и улыбнулась, как школьница, пришедшая на первое в жизни свидание.

6

Добрый вечер, мой друг (фр.).