Зодчие Москвы XV - XIX вв.
Шрифт:
Воздушный театр был полностью создан из зелени: кулисы из стриженых лип и елей, дерновые скамьи для зрителей, боскеты со шпалерой из барбариса вокруг амфитеатра. Даже полуциркульные артистические «комнаты» по сторонам сцены были образованы из стриженого кустарника. План театра был очень сложным по очертаниям [Театр перестал существовать к концу XIX века, однако земляная основа сохранилась: план сцены, размеры амфитеатра, оркестровые ямы, выступы артистических уборных]. Он вписывался в прямоугольный участок парка, окаймленный дорожками, а составляющие его элементы — трапецеидальной формы сцепа с двенадцатью кулисами, размещенными симметрично основной оси, и оркестровой щелью, амфитеатр в виде правильного полуэллипса, боскеты с посадками клубники и земляники — были как бы естественным продолжением парковой планировки. Это впечатление усиливалось, благодаря тому, что боскеты были связаны с дорожками парка, а центральная аллея березовой рощи позади амфитеатра была не только центральным проходом между дерновыми скамьями, но и искусственно продолжалась перспективной аллеей из берез, изображенной
В 1755–1756 гг. неподалеку от дворца был построен так называемый Кухонный флигель — поварня. В 1780-х годах его фасады были переделаны в классицистическом духе, но одна из гравюр по рисунку М. И. Махаева дает возможность составить представление о первоначальном облике этой постройки. Одноэтажный, вытянутый по продольной оси флигель был, несмотря на служебную роль, декорирован в стиле барокко. Характерные для барокко трехчетвертные спаренные или строенные колонны, сложного рисунка оконные обрамления, балюстрада поверху — все это роднит здание с дворцом и парковыми павильонами. Однако флигель — всего лишь служебная постройка, связанная но своему назначению с дворцом и органично вошедшая в ансамбль парадного двора. В этом ансамбле умело найдены соотношения между главными и второстепенными зданиями, достигнуто исключительное единство всех элементов при одновременном выделении главного — дворца. Служебное назначение Кухонного флигеля подчеркивается его приземистостью и относительно скромным для барокко декором, а также его расположением за линией главного фасада дворца.
На той же гравюре, что и Кухонный флигель ["Церковь Спаса и Старые хоромы" — гравюра П. Лорана по рисунку М. И. Махаева, 1760-е годы], изображены и так называемые Старые хоромы, стоявшие некогда на месте дворца. Построенное в первой половине XVIII века (вероятно, на основе сооружения XVII века) в характерных для этого времени формах, это деревянное двухэтажное, довольно нарядное здание внутри неоднократно переделывалось. В 1769–1775 гг. на месте разобранных хором под руководством архитектора К. И. Бланка был выстроен новый дворец, также деревянный. Несмотря на то что прямых указаний на авторство Ф. С. Аргунова нет, его можно предположить. В пользу этого предположения, например, говорит то, что в основе планировки дворца лежит план более раннего сооружения, перестройками которого руководил в 1750-х годах Аргунов (так, кабинет-конторочка полностью воспроизводит подобное помещение). Примечательно и то, что многие интерьеры дворца, несомненно, повторяют интерьеры шереметевского "Фонтанного дома" в Петербурге (например, парадная спальня), автором которых был Федор Аргунов. Интересно, что сделанный по заказу П. Б. Шереметева французским архитектором Шарлем де Вельи, которого долгое время считали автором Кусковского дворца, проект фасадов был создан лишь спустя пять лет после окончания строительства.
Так или иначе, дворец в Кускове — этот своеобразный пример раннего усадебного классицизма, — органично связанный со всем ансамблем, отличается цельностью композиционного решения и декоративного оформления фасадов. Его интерьеры, в которых в значительной степени использованы барочные приемы (анфилад-ность, обилие позолоченных резных деталей и зеркал, кафельные печи, рисунок обивки стен), поражают изысканностью и богатством. Все это говорит об авторе дворца как о большом художнике… В начале 1760-х годов Ф. С. Аргунов покинул Кусково, не завершив часть своих работ. По приказу П. Б. Шереметева он вернулся в Петербург, где, видимо, занялся отделкой интерьеров Миллионного и Фонтанного домов, а также проектированием новых построек. Может быть, к этому периоду относится и неосуществленный прекрасный проект дворца, где архитектор показал себя мастером, склонным к свободным планам, сложным формам помещений, криволинейным очертаниям фасадных стен [Проект находится в музее Академии художеств в Ленинграде].
Однако подневольное положение крепостного не позволяло Аргунову целиком посвятить себя архитектуре. Он был вынужден заниматься еще и хозяйственными делами, а в 1767 г., после смерти своего отца, занял его место управителя Миллионного дома с годовым жалованьем в 30 рублей. Но лишь год исполнял он эту должность. В 1768 или в начале 1769 г. его не стало. Все заботы о его жене Аксинье Даниловне и малолетних детях взяла на себя мать Аргунова Анна Яковлевна.
Многое из того, что было создано Федором Аргуновым, не сохранилось, но то, что осталось, говорит об удивительном таланте художника. Тонкое чувство стиля, понимание композиционной завершенности ансамбля или отдельной постройки, умение объединить архитектурные формы и окружающую природу, большой вкус — все это позволяет поставить мастера в один ряд с такими зодчими, как Д. Ухтомский и М. Казаков, а лучшее его творение — подмосковное Кусково — отнести к числу наиболее совершенных в архитектурно-художественном отношении дворцово-парковых ансамблей не только России, но и Европы.
Наряду с великолепным дворцово-парковым ансамблем в Кускове, в постройках которого раскрылся талант Ф. С. Аргунова,
до наших дней дошла еще одна подмосковная Шереметевых — Останкино, связанная с именем другого одареннейшего представителя этой крепостной семьи — Павла Ивановича Аргунова.Павел Аргунов родился в семье замечательного живописца Ивана Петровича Аргунова, двоюродного брата строителя Кускова. С раннего детства он жил в творческой атмосфере художественного поиска, что не могло не оказать существенного влияния на всю его дальнейшую деятельность.
До 1788 т. семья Аргуновых жила в Петербурге, а потом переехала в Москву. Вероятно, именно с этого времени Павел Аргунов, получивший, как и его два брата-живописца — Николай и Яков, первоначальное художественное образование у отца, начинает свои занятия архитектурой. Какое-то время он обучался в Москве (возможно, у Е. G. Назарова или в архитектурной школе В. И. Баженова), а в 1792 г. был послан в Петербург. Об этом свидетельствует выдержка из «указа» Н. П. Шереметева от 18 мая того же года: "Управителя Аргунова сына Павла отправить в Петербург к господину архитектору Баженову для обучения, дав знать канцелярии петербургского моего дома о производстве ему на стол из получаемого им жалованья, докуда он там при учении пробудет…" В столице Павел Аргунов пробыл только один год, но это время, проведенное в теснейшем творческом общении с В. И. Баженовым, сыграло огромную роль в формировании молодого зодчего.
Когда двадцатипятилетний архитектор вернулся в Останкино, то работы по созданию усадьбы [Первоначальное усадебное строительство в селе Останкине, история которого начинается с XVI века, относится ко второй половице XVII века, когда им владели князья Черкасские. От этого времени дошло здание церкви Троицы, построенное в 1678–1692 гг. крепостными мастерами под руководством Павла Потехина] и строительству дворца велись уже два года. Н. П. Шереметев — меценат и большой знаток искусства — был владельцем прекрасной театральной труппы, выступавшей в Кускове, и дворец он задумал как дворец-театр. Была сделана пристройка к старому дому первой половины XVIII века и выстроен театральный корпус (под руководством крепостных зодчих А. Ф. Миронова и Г. Е. Дикушина). Театр, по замыслу графа, должен был стать центром всего архитектурного ансамбля, и это нашло свое отражение в проекте, созданном известным московским зодчим того времени, итальянцем по происхождению, Франческо Кампорези.
В 1793 г. началось осуществление неоднократно переделываемого проекта Кампорези. Оно также велось Мироновым и Дикушиным. Руководил им архитектор Е. G. Назаров. Именно на этом, втором этане строительства в нем стал участвовать Павел Аргунов, вскоре вошедший в число главных создателей Останкина.
Следуя в основном проекту Кампорези, Аргунов в то же время внес в него существенные поправки — здание дворца стало более пропорциональным и одновременно четким в стилевом отношении. Так, он изменил решение бельведера, венчающего центральную часть дворца, сделав его с помощью пилястр и декоративной балюстрады более легким и органичным общему объему. Ему же принадлежит решение ризалитов главного корпуса, боковых — Египетского и Итальянского павильонов. Для них характерна строгость и в то же время разнообразие архитектурных форм.
С самого начала своего участия в строительстве Останкинского дворца Аргунов показал себя превосходным мастером интерьера, прекрасно чувствующим стиль и обладающим богатой фантазией. Он создает несколько проектов "театра с превращениями", чтобы можно было быстро превратить зрительный зал и сцену в большой зал — «воксал»; делает также проект устройства авансцены (наряду с проектом архитектора В. Ф. Бренны). Павел Аргунов — автор осуществленного варианта отделки интерьеров Египетского павильона, где явственно прослеживается тенденция к использованию античного, в частности древнеримского, наследия (планировка помещения и орнаментика), так прекрасно интерпретированного в павловских и царскосельских интерьерах знаменитым Чарлзом Камероном, работ которого не мог не знать учившийся в Петербурге крепостной архитектор. Стремление к простоте и строгости, столь свойственное классицизму конца XVIII века, Аргунов привносит и в созданную ранее отделку Итальянского павильона. Здесь он использовал в оформлении четырех «кабинетцев», в противоположность сложному декору средней части, мотив плоской стены, окаймленной бордюром из цветов; заменил традиционную панель балюстрадой, благодаря чему создавалось ощущение выхода в парк, открывающийся за большими застекленными окнами. Тем самым архитектор не только сумел сделать интерьер более ценным, органичным, но и добился объединения его с природой. Для этого же павильона Аргунов создал рисунок паркетного пола (набран крепостным Федором Прядченко), один из лучших во дворце.
Спустя три года после возвращения Павла Аргунова в Москву, в 1796 г., дворцовый комплекс Останкина — эта П-образная в плане группа зданий с центральным «театральным» корпусом, флигелями, переходными галереями и павильонами — был построен, хотя и не закончен отделкой. Однако уже годом раньше возникла идея его расширения со стороны дворового и садового фасадов. Проекты были заказаны Дж. Кваренги и Е. С. Назарову (часть чертежей дошла до наших дней). В процессе строительства эти проекты претерпели значительную переработку, а в ряде случаев П. И. Аргунов и его помощники предложили совершенно иные решения. Так, в проекте интерьеров, расположенных вдоль парадного фасада, Аргунов отказался от замкнутого решения, а сделал небольшую, но торжественную анфиладу, иллюзорная глубина которой достигнута благодаря помещенному в ее конце зеркалу; «кабинетцы» верхнего и нижнего фойе были перестроены и вместе с другими помещениями образовали два больших зала, где разместили произведения искусства.