Золотарь, или Просите, и дано будет...
Шрифт:
У выезда на Белгородское шоссе мы угодили в пробку. Снаружи рявкали гудки, урчали двигатели на холостом ходу; неслась ругань водителей. Июньская жара маревом висела над машинами. Гарь, чад, вонь. Я еще раз оценил достоинства джипа. Окна закрыты, отсекая нас от грубой прозы. Кондиционер дышит прохладой.
Хоть целый день стой в пробке.
Нет, надоест. Не могу долго выносить безделье. Как по второй ходке угодил в «Доктор Сан» — волком взвыл. Отпустите душу на покаяние! Домой хочу! На работу хочу! Здоровый я…
Врач, подлец, соглашался. Принцип у них: не нервировать пациента.
Куда ваша работа денется?
Как я выдержал две недели медицины — не знаю. Спасибо Шизе — каждый день навещала. Антошка приходил. И Чистильщик захаживал. Мол, не волнуйся. Считай это оплачиваемым отпуском. Грех жаловаться. Я и не жаловался. Даже зубами старался не скрипеть.
Еще и их, чего доброго, лечить заставят!
Неделю мне дали на акклиматизацию в «студии». Чистильщик подарок сделал: пачку визиток. Золотаренко А. И. Отв. дир. АС «Авгикон». Два телефона, факс. Е-мейл. Еще бы по шесту лазить выучиться. Вверх. Вниз-то мы запросто…
— …Ну наконец-то!
Стоявшая впереди «Газель» чихнула сизым дымом — и рванула вперед, оправдывая название. Выбравшись на оперативный простор, Натэлла легко обогнала микроавтобус. Джип шел мягко, мощно, скорость не ощущалась. Что там на спидометре? 150?
Не хило!
— Скоро будем на месте.
Джип басовито просигналил.
Над воротами шевельнулась телекамера. Серьезные ворота. И домик — не пряничный. Три этажа, мансарда, окна — пластик со стеклопакетами. Металлочерепица на крыше. Спутниковая «тарелка». Заборчик — полтора человеческих роста, с орнаментом. Белый кирпич по красному. В восточном стиле: Хорезм-Багдад, шахиды-гурии…
Ребристый лист металла с тихим гулом провернулся, открыв въезд в гараж.
— Добрый день. Вас ждут. Я проведу.
Очень вежливый молодой человек. До оскомины. Укладывать мордой в землю он будет так же вежливо? «Пожалуйста, не дергайтесь. За вами уже едут. А я вас придержу, чтобы вы ничего себе не повредили.»
Нервничаешь, Золотарь? Ты не шахид, ты даже не гурия с ее вечной, неистребимой девственностью. Ты — директор маленькой, но полезной конторки. Вышестоящее начальство желает познакомиться? Нет проблем!
Начальники — как собаки. Чуют, когда их боятся.
И наглеют.
Солнце без предупреждения бьет в глаза. Под веками пляшут огненные «зайчики».
— Здравствуйте. Ямпольский Матвей Абрамович.
Сухощавая фигура — угольно-черная. Вокруг головы — нимб солнца.
— Золотаренко Александр Игоревич.
Рука у Ямпольского жесткая, сухая. И сильная. Я это чувствую, хотя Матвей Абрамович не пытается продемонстрировать свою хватку. Делаю шаг в сторону. Листва яблони заслоняет солнце. Черный силуэт превращается в хиппи лет шестидесяти. Очень ухоженного, надо сказать, преуспевающего хиппи. Рыжая (крашеная хной?) борода ассирийского царя. На затылке волосы собраны в длинный хвост. Шорты, сандалии. Легкомысленная гавайка: попугаи, море, карнавал.
Не таким я представлял себе коордела Ямпольского. Он виделся мне ровесником. Рыхлым, вальяжным,
с брюшком. Поджарый хипарь шел вразрез — вразнос! — со сложившимся образом.— Идемте. Шашлыки, как говорит молодежь, «in progress».
Мы двинулись через сад. «Хвост» хозяина мерно покачивался в такт шагам, создавая гипнотический эффект. «Следите за шариком…» В какой-то момент сад показался мне бесконечным. Эдемские джунгли. Будем вечно идти меж яблонь и вишен за бородатым проводником.
Земля до грехопадения…
Тут сад и кончился. Лужайка, пара столиков. На левом — блюдо с зеленью и горка тонких лавашей. На правом — чайник и чашки. Графин с лимонадом. У забора курится мангал. Усач-шашлычник раздувает огонь, помахивая фанеркой. На чурбане — шампуры. Длинные, как шпага д'Артаньяна. Из ведерка тянет маринадом.
Зверски захотелось есть.
— Знакомьтесь.
Навстречу из кресла легко встал лысый человек. Совсем лысый. До блеска. Если судьба определила Ямпольскому двойную норму волосатости, то с этим товарищем злодейка обошлась сурово. В остальном… «Он не низок, не высок, он не узок, не широк, он не молод и не стар…»
Рифму заело. «Superstar»? На «суперстара» лысый не тянул.
— Александр Игоревич? Рад, искренне рад!
Представляться он не собирался.
— Давайте сразу к делу? — вклинился Ямпольский. — На Востоке, правда, не принято говорить о делах, не накормив гостей… Но мы не на Востоке. Итак, если вы не возражаете…
Дожидаться моих возражений, равно как согласия, хиппи не стал. Он сделал знак шашлычнику — и тот принес ему ноутбук.
— Насколько мне известно, вы утверждаете, что вместе с эмоционально окрашенными текстовыми и визуальными сообщениями пользователи также неосознанно загружают в сеть сопутствующую невербальную информацию? — Ямпольскому без труда хватило дыхания на этот зубодробительный пассаж. — Которая может составлять до 93% от общего информационного потока?
— Я не утверждаю.
— Но суть вашей гипотезы такова?
— Да.
— Хорошо, — Ямпольский отбарабанил что-то на клавиатуре ноутбука. Пальцы летали вслепую, как у пианиста. — Исходя из этого, вы делаете вывод, что в сети сформировалась невербальная инфосфера второго рода?
— Не делаю вывод, а предполагаю.
— Ее наличием обусловлено появление так называемого «Сетевого Феномена»?
— Да.
— Как следствие из вашей гипотезы, выходит, что все люди, хоть раз работавшие с компьютером, подсоединенным к Всемирной Сети, так или иначе подключены к невербальной инфосфере. И посредством нее — к Всемирной Сети.
— Скорее всего, да.
— Таким образом, инфосфера второго рода является глобальным виртуальным интерфейсом, через который человечество большей частью подключено к ВС.
— Этого я не говорил!
— Вы возражаете?
— Нет.
— Вы согласны?
— Да.
Барабанная дробь.
— Сетевой Феномен, в свою очередь, как недокументированная функция ВС, является результатом комплексного взаимодействия инфосфер 1-го и 2-го рода. Он активируется узконаправленным смешанным — вербально-невербальным — импульсом высокой интенсивности. СФ воспринимает его, как задание.