Золотарь, или Просите, и дано будет…

Przhevallo: Я блять неадекват. Я блять злой. жил спокоино, никому не срал. и вот блять диггенерату, морально ущемлённому, понадобилось добратьсо и до мну. человек ищет траблов на свою многострадальную жопу. я те обещал достать тя? так вот, детка, я тя достану.

Chookcha36: грыжей не обосрись падла.

Przhevallo: пиздить буду пока ссатьсо под себя не начнешь. выблюешь собственную требуху. попомни мои слова.

— Сейчас! Вот сейчас! Жопой чую…

— Молчи! Не сглазь…

Przhevallo: я человек мирный, но когда сука достанут вывернусь на изнанку и уничтожу.

Chookcha36: Козел ебаный! я приеду и первым делом тебя кастрирую, еблан, Сука ты меня достал. Я ТЕБЕ ПИДАРУ ГОВОРЮ, БУДЕШЬ МОЧИТЬСЯ В ПИПЕТКУ ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ! Я РУКАМИ ДУШИЛ ТАКИХ ТЫ! ТЕБЯ В МОРГЕ РОДИТЕЛИ НЕ УЗНАЮТ!

— Вброс! — заорал Карлсон, чихая, как от нашатыря.

— Есть!

— Есть!

В углу экрана всплыл прямоугольник конверта. Рита Евгеньевна не успела кликнуть по нему «мышью», как конверт развернулся сам собой, явив лаконичное сообщение:

«Вброс зафиксирован.»

Зазвонил мобильный. К счастью, не у Золотаря — у Чистильщика.

— Алло? Понял. Спасибо.

Сияя, шеф обернулся к охотничьей артели:

— Наши отловили вброс на входе в сеть. Копию удалось сохранить. Поздравляю!

3

— У меня — сын.

— У меня — дочки. Две.

— У меня — кот.

Кот был у Шизы. Сын у меня.

— Хорошие девчонки, — продолжила Рита. — Ну, фифы. Не без того. Комнату убрать — только под палкой. Мальчиков тиранят. К зеркалу не протолкнешься. Станут с фенами, и давай волосы сушить. Гул на всю квартиру, словно в кабине вертолета…

Мы расхохотались.

— Нет, правда, хорошие. Это я так, ревную. Сама избаловала, сама и ревную. К юности, легкости, что ли… Как муравьиха к стрекозам. У мужчин иначе. Вот у вас, Александр Игоревич? Иначе, да?

— Не знаю, — я скрыл смущение, взяв чашку с чаем. Так берут паузу, забыв текст роли. — Наверное. Во всяком случае, без ревности. Покровительство? Нет, мимо. Опека? Да, пожалуй. Советы ему даю. А он притворяется, что слушает. Славный парень. Ботаник…

— Я знаю.

Она сказала это без всякого нажима. Но мне сразу расхотелось говорить дальше об Антошке. Да, она знает. Биографию, медицинскую карточку, характеристику с места учебы. Что еще? Опрос соседей? Приятелей? Все знает, все.

Забыл, откуда она. Кого попало не пришлют.

Мы задержались на работе. Умат с Карлсоном давно сгинули. Шиза сперва колебалась, а там решила составить нам компанию. В сумочке у Риты обнаружилась початая упаковка чая. «Те гуаньинь», никогда о таком не слышал. Услышав, что этот сорт «худит» — в смысле, полезен для фигуры — Шиза объявила, что никуда не уйдет, пока не выпьет литров пять.

Кот, небось, страдает по хозяйке…

Избитое сравнение — выжат, как лимон. Но я чувствовал себя избитым еще хуже, чем это сравнение. Лимон выжали досуха, уронили на пол, оторвали лапу… Еще и ногами запинали. А для чего? Чтобы какая-то сволочь обосралась «черным шумом»?

— Мельчаем, господа! Какая там дуэль… Залезешь в интернет, в журнале сцедишь яду, Прочтешь: и ты, мол, Брут? Ответишь: я, мол, Яго… И — плюх, как в никуда, В холодную постель…

Шиза подняла голову:

— Это ваше?

— Это один мой приятель.

— Меткий у вас приятель, — Рита неприятно улыбнулась. — Снайпер.

— Почему снайпер?

— Да так… Дальше есть?

— Закисли в дураках, Бухаем, а не пьём Спешим закончить тост, не дожелав до края, Ширинку расстегнем у дряхлого сарая, Сольём ведро пивка, И каждый — при своём…

— А у меня кот любит спать возле монитора, — вдруг сообщила Шиза. — Я дома сяду к компьютеру, залезу в «нети», включу музон… А Барбос прыг на стол! Растянется у монитора и дрыхнет. Колонки ему в уши орут, а он хоть бы хны! В смысле, хоть бы мяу.

— Говорят, коты любят спать на «плохих» местах, — Рита взяла закипевший электрочайник и подлила воды в заварку. — Рядом с больными. Там, где дурная энергетика. Всем дурная, а им на пользу.

— Ну, не знаю. Мой и со здоровыми спит. Со мной, например, — Шиза встала и сделала сомнительный пируэт. Должно быть, хотела показать, какая она здоровая, и как замечательно с ней спать. — Еще в кресле. Но лучше всего — у монитора. Когда я в «нетях».

— Ты и дома там роешься? — спросил я. — На работе дерьма мало?

— Много. Потому и роюсь. Цветы, пейзажи. Я только фотки смотрю. Без слов. Найдешь галерею орхидей — тычинки, пестики. Лепестки. Хорошо…

— Хорошо, — согласилась Рита. — Если без слов, всегда хорошо. Вот со словами у нас проблема.

— У кого — у нас?

— У людей. Вначале было Слово, а потом — дрыз-з-н-нь! Осколки. В глаз, в сердце, в язык. Разбилось зеркало злого тролля… Что там дальше, Александр Игоревич? У вашего приятеля?

— Здоровье, быт, среда… Не шашкою сплеча-с — Бананьей кожурой противника бичуем, И памятью себя, как водкою, врачуем: Мол, раньше, господа!.. А раньше — как сейчас.

— А раньше, как сейчас, — повторила Рита. — Жестоко. Недобрый у вас приятель. Это ж надо так — скальпелем, по-живому. Без анестезии…

В коридоре хлопнул потолочный люк. Следом раздался шелест — спуск Бэтмена. И шаги: раз, два, три.

Пять.

— Сумерничаете? — спросил Чистильщик.

— Чаевничаем, — откликнулась Рита. — Тебе налить?

Они на ты? Выходит, притворялись: прошу вас, чего изволите…

— Спасибо, я уже.

— Вы хотите бламанже? Извините, я уже, — мимо нот пропела Шиза. И вдруг сменила репертуар: — К чему нам быть на ты, к чему? Мы искушаем расстоянье. Милее сердцу и уму старинное: вы — пан, я — пани…

Она подмигнула мне: сечешь, мол, фишку?

— Мне пора, — Чистильщик церемонно раскланялся. Как во французском фильме про мушкетеров. — Целую ручки ясным паннам. Мое почтение вельможному пану. Вот ключи.