Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Золотая братина: В замкнутом круге
Шрифт:

– Да, это он… – задумчиво произнес Арчил. – Интонация, стиль разговора, да и модуляция голоса, хотя и севшего…

– Что значит – он? – недоуменно перебил Миров. – А кто же еще?

– И все-таки, Вениамин Георгиевич, хорошо бы нам лично удостовериться в наличии графа Оболина в своем номере. Кто там им занимается?

– Люди Томашевского.

– Надо бы немедленно посетить графа, найти предлог. – Табадзе взглянул на часы. – Пора! Хорошо бы ошибиться, но что-то в поведении графа меня беспокоит.

Табадзе быстро вышел из кабинета. Миров же некоторое время сидел в задумчивости, машинально допил чай, вернулся к своему

письменному столу. Потом позвонил Томашевскому в гостиницу «Космос»:

– Как там граф?

– Вторые сутки не выходит из номера. Я вам уже докладывал. Болеет. Дважды была врач. Заходил его сосед из номера напротив, они раньше в ресторане познакомились…

– Что за сосед? – перебил Миров.

– Мы проверили. Коммерсант из Вильнюса. В «Космосе» живет уже две недели. Документы в порядке. А что, Вениамин Георгиевич?

– Найдите повод, появитесь в номере графа и удостоверьтесь, что он на месте.

Миров ощутил острое беспокойство, заломило в висках. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза. И сказал себе прямо и честно: «Старею. Отстал от жизни. Опыт – еще не все… Надо… Что надо? Наступила новая эпоха, новые идеи, бешено ускорились темпы, новые люди. Все другое. Я – из прошлого. Из совкового – будь оно проклято! – прошлого. Арчил должен быть на моем месте. А я у него на подхвате. Вот здесь действительно может пригодиться мой опыт. Впрочем, – Вениамин Георгиевич усмехнулся, – я и так у него на подхвате. Он – первый. Я иду вторым».

Зазвонил городской телефон. Миров поднял трубку.

– Венечка! Это я! – зазвучал возбужденный женский голос. Он узнал голос жены, которую отправил сегодня утром с дочерью Ириной, неуправляемой тринадцатилетней девочкой, на дачу. – Ты когда приедешь? Мы ждем! Верочка с Анатолием Степановичем передают тебе привет. – Фоном щебета жены была какая-то эстрадная мелодия. – У нас тут небольшая вечеринка. Еще Станислав Леонидович пришел. – «Естественно, – подумал Миров. – Этот стареющий ловелас уже вьется вокруг тебя». – Все лучшие люди садово-огородного товарищества «Лето» собрались на нашей веранде. Вечер чудный! – «Если ее не остановить, она сама ротик не закроет». – Все требуют тебя…

– А что Ирина? – прервал словоизвержение жены Вениамин Георгиевич.

Возникла пауза, и Катя сказала уже другим, обиженным голосом:

– Что – Ирина? Ничего… У нее своя жизнь. Ушла с друзьями к реке, собираются жечь костер. Не разрешала ей надеть новый сарафан – все равно надела. Упрямством она в тебя. Так ты когда приедешь?

– Сегодня вряд ли. Много работы. Веселись без меня. – И, не сдержавшись, Вениамин Георгиевич громко шваркнул телефонную трубку, тут же представив злое лицо жены.

И снова невыносимо, не по-мужски стало жалко себя.

«Нет, жизнь не удалась!» – подвел окончательный (сегодняшний) итог Вениамин Георгиевич Миров. И погрузился в необходимую оперативную работу: сбор информации со всех таможенных служб в аэропортах, на железных дорогах, на автотрассах, на границах со странами ближнего зарубежья, анализ рапортов по проверке комиссионных антикварных магазинов, результаты облав на нескольких подпольных «малинах», где реализуются краденые драгоценные вещи – камни, золото, серебро, картины и иконы, предметы антиквариата. В этой глобальной акции, идущей вторые сутки, люди ФСБ действовали вместе с работниками уголовного розыска московской милиции. И так далее. В операции по обнаружению

местонахождения сервиза «Золотая братина» были задействованы сотни людей.

Прошло более двух часов. «Вот-вот генерал потребует на доклад», – подумал Миров, взглянув на часы. И действительно, зазвонил телефон, но это был городской аппарат, и в трубке зазвучал взволнованный голос Петра Забраченкова:

– Вениамин Георгиевич! Звоню из телефонной будки. Я его опознал!

– Кого?

– Да мужа этой Комаровой, Боба! Или Бобика! Это тот самый парень… Ну, водитель красного «жигуля»…

– Так! – невольно воскликнул Миров, чувствуя, что на лбу выступила испарина. – И что?…

– Они собираются вместе покататься на тачке. Слушали их треп, поэтому не было возможности вам сразу позвонить. Сейчас должна выйти из дому. Мы уже перевели радиосигнал с «Волги» на пульт, на световое видение. В оперативном центре информации начинают наблюдение. Все, Вениамин Георгиевич! Они выходят… – Возникла небольшая пауза. – Идут к автостоянке. Бегу! Мы – следом. Теперь их маршрут и местонахождение в центре…

Телефон замолчал. Однако Вениамин Георгиевич еще как следует не успел осмыслить услышанное, а телефон опять зазвонил; говорил Томашевский, возглавлявший свою группу в гостинице «Космос»:

– Вениамин Георгиевич!.. – Голос Томашевского прервался, очевидно, от волнения. – В номере графа Оболина не оказалось…

– Как – не оказалось? С кем же я и Табадзе говорили по телефону? К кому вызывали врача? Кому официант приносил заказы из ресторана?

– Не знаю… Выясняем. Пока установили, что и сосед напротив, коммерсант из Вильнюса, тоже исчез. И, как сказала дежурная по этажу, он спустился в лифте буквально полчаса назад…

– Как вы работаете, Томашевский!.. – заорал следователь по особо важным делам. – Пожалуй, я сейчас сам к вам приеду…

Миров не договорил: с короткими перерывами звонил красный телефон. Сейчас генерал, исполняющий обязанности руководителя ФСБ, потребует Мирова пред свои очи для очередного доклада о том, как продвигается дело…

Путешествие «Золотой братины»

Глава 35

Крот

Берлин, 24 апреля 1922 года

Зазвонил будильник: 2 часа 15 минут ночи. Никита Никитович Толмачев в полной темноте привычным движением остановил прерывистый звон, включил ночник под розовым стеклянным колпачком на стуле возле кровати, толкнул в бок Дарью:

– Вставай. Пора!

Дарья не шевелилась.

– Вставай, говорю!

Дарья перевернулась на спину, прошептала еле слышно: «Крот…» Однако села, потерла глаза руками, потянулась за халатом, висевшим на спинке кровати.

Шел уже четвертый год, как Никита Толмачев и Дарья жили в доме, принадлежащем Хельге Грот, в дешевой квартире на первом этаже. Впрочем, не Толмачев – Отто Штойм, немец русского происхождения, бежавший в восемнадцатом году от большевиков со своей русской женой Дарьей, Дархен, как ее называли соседи и женщины во дворе. Дарья уже сносно говорила по-немецки, правда с чудовищным акцентом. Впрочем, разговаривала она мало, по необходимости, потому что была (или стала?) нелюдимой, замкнутой. Она располнела, совершенно не следила за своей внешностью, ее любимым занятием был сон…

Поделиться с друзьями: