Золотая дева

— Тут, недалече, — махнул Николай Степанович в сторону парка.

— Идём туда, а потом на лодочную, — распорядился Кречетов.

— Товарищ следователь, Антон Васильевич, — засуетился участковый, — А, может, ко мне сначала? Наталья моя яишенку со шкварочкой приготовит. Сальце домашнее. Опять же, и по пятьдесят грамм с дороги. У меня не сивуха какая-нибудь. Тройной очистки продукт. Слеза.

— Яишенки бы неплохо, — поддержал идею издалека Оськин, демонстрируя до чрезвычайности острый слух.

— Сначала к сторожам, — твёрдо сказал Кречетов. — А вы, Алексей Иванович, заканчивайте здесь и ждите в машине.

Пока шли до сторожки, петляя вместе с тропой меж вековых деревьев, Кречетов спросил:

— А кто труп обнаружил? Местные?

— Дачники. Двое пацанов, — охотно пояснил участковый. — Я их по домам отпустил. Всё одно, ничего не видели. А следом за ними парочки наши набрели аккурат на покойника. Этих-то зарисовал вам для следствия, как положено…

9

Сторожка, некогда основательное кирпичное строение на белокаменном цоколе, переживала не лучшие времена. Штукатурка с фасада осыпалась, шиферная крыша зияла ржавыми жестяными заплатами, а высокие окна наполовину были заделаны фанерой. На перилах крылечка, на солнцепёке, спал большой рыжий кот.

Кречетов вошёл в сторожку первым, толкнув незапертую ветхую дверь. Посредине единственной комнаты стоял большой стол с остатками скудной трапезы. За столом, рухнув щекой в тарелку, спал человек.

— Колька Стрельников, — вздохнул за спиной Кречетова участковый. — Сторож местный.

— Насчёт сторожа я уже понял, — кивнул Кречетов. — Разбуди-ка его, Никита Степанович. Надо пару вопросов задать.

Участковый с сомнением посмотрел на спящего и на пустую водочную бутылку, лежащую на грязном полу.

— Этот и трезвый не больно-то разговорчив, — проворчал он, хватая тщедушного сторожа за шиворот и сажая ровно.

Сторож никак не отреагировал на эту эволюцию, и Никита Степанович легко хлестнул его пятернёй по небритой щеке. Глаза сторожа приоткрылись, но сфокусироваться на вошедших не смогли.

— Кто здесь? — прорычал сторож, пытаясь встать. — П-покиньте в- веренный мне объект.

Кречетов поморщился от стойкого сивушного перегара.

— Колюня, — вполне миролюбиво обратился к сторожу Никита Степанович. — Ты с каких пор на дежурстве употребляешь? Вылетишь ведь с работы, чучело.

— Степаныч, ты, что ли? — узнал участкового сторож. — Ты чего п-припёрся?

— Товарищ следователь хочет с тобой побеседовать, — терпеливо объяснил участковый.

— Кто?

— Конь в пальто, — теряя терпение, встряхнул сторожа Никита Степанович. — Убийство у нас, Колюня. Следствию необходимо задать тебе, раздолбаю, пару вопросов.

— С-следствие, — с усилием повторил сторож, и на его измождённом лице отразилась нешуточная работа мысли. — Мы с органами… мы, в-всегда… з-завсегда…

На этих словах сторож обмяк и, если бы не твёрдая рука участкового, наверняка бы спикировал лбом в тарелку.

— Допрос придётся отложить, — вздохнул Кречетов. — И часто они у вас так дежурят?

— Случается, конечно, — Никита Степанович отодвинул тарелку и со стуком опустил голову сторожа на стол. — На такую зарплату трезвенников разве сыщешь? Всего-то их, охранников, трое: есть ещё Славка Фролов, молодой совсем, год как после армии. В голове ветер. И Матвеич. Этот в годах уже, лет на пятнадцать меня постарше.

— Надо будет со всеми поговорить, — произнёс Кречетов, не отрываясь от записей.

— Поговорим, чего проще, — вздохнул Никита Степанович. — Только, может, сначала отобедаем? Негоже натощак целый день бегать.

Кречетов посмотрел на часы. Время перевалило за полдень. Можно было и подкрепиться.

Оськин терпеливо ждал возле машины, обмахивая распаренное лицо папкой. Было и в самом деле жарко. Никита Степанович, шедший следом за Кречетовым, шумно дышал и то и дело обтирал платком потную шею.

— Сторожа допросили? — спросил Оськин.

Кречетов покачал головой и сел в машину впереди, рядом с водителем.

— Форсмажорные обстоятельства, — ответил за него Никита Степанович. — Пьян сторож в стельку. Это ж надо так нализаться с одной пол-литры…

До дома участкового доехали быстро, с ветерком, но Наталья, предупреждённая о визите, уже накрыла к обеду.

— А вот и мы! — возвестил с порога Никита Степанович, пропуская гостей вперёд.

Помимо обещанной яичницы со шкваркой, на столе возвышалась громадная, едва не ведерная кастрюля борща, стояли тарелки с холодным мясом, салом, обсыпанном кристалликами соли, и свежий хлеб в просторном плетёном блюде. В отдельной миске красовались соленья: кумачовые помидоры с прилипшими смородинными листочками и крутобокие огурцы.

Оськин зашаркал в дверях, вытирая ноги и с беспокойством оглядывая стол.

— Доброго здоровья, Наталья Андревна, — кланяясь седой головой, поздоровался он с хозяйкой.

— Проходите, не разувайтесь, — захлопотала та, — у нас по-простому.

Наталья, женщина изрядных кустодиевских достоинств, была на удивленье проворной. Она в два счёта снабдила каждого из гостей глубокой тарелкой, ложкой и полотенцем.

— Вы уж нас извините за вторжение, — произнёс Кречетов, смущённо улыбаясь и присаживаясь к столу.

— Да что вы, Антон Васильевич, разве я без понятия? — защебетала хозяйка. — Не для забавы, поди, приехали. Как-никак, убийство, да какое жуткое!

— Наталья, — строго бросил ей участковый. — Опять встреваешь? Откуда про убийство пронюхала?

— Тоже мне тайна! — всплеснула пухлыми руками хозяйка. — Про то, почитай, всё село гудит. А багор-то, определили чей?

Кречетов только подивился оперативности местных слухов, но про багор решил за столом не распространяться.

— Первым делом у Емельянихи проверьте и у Егоровых, — посоветовала Наталья, проворно разливая по тарелкам дымящийся борщ.

— Ты вот что, Наталья, — прервал её Никита Степанович, — сходи-ка лучше за графинчиком.

Хозяйка вопросительно посмотрела на Кречетова. Поймав умоляющий взгляд Оськина, следователь кивнул.

— По одной стопочке, — веско сказал он, — не больше.

Наталья метнулась на кухню, откуда немедленно послышался стук дверцы холодильника и стеклянный звон. Оськин нетерпеливо заёрзал. Хозяйка вернулась с графинчиком в одной руке и звякающими рюмками в другой.

— На апельсиновых корках настаиваю, — охотно пояснил Никита Степанович, принимая графинчик. — В них, говорят, самый витамин.