Золотая кровь

– А чем знаменит этот герцог? Какую роль играет в сенате и политике? — спросил Морис.

– Да в том-то и дело, что никакой. Он друг короля, дальний родственник. У него нет каких-то экономических интересов, которые бы пересекались с делами отца. Он покровитель театра и всякого искусства, а дон Алехандро терпеть не может искусство, так что тут они нигде друг другу дороги не переходили. И никаких дел у него с нашей семьёй нет, я его даже в сенате не видел.

– Давай-ка завтра, сразу после фиесты, наведаемся в банк? — предложил Морис. — А ещё надо поговорить с доном Диего насчёт того, с чего это вдруг дон Алехандро стал одержим этим банком, и насчёт его ненависти к Дельгадо тоже. Уж дон Диего-то должен знать, что к чему.

– Хорошо, я поговорю перед фиестой, как только закончу здесь. Да, я понял, почему устройство не работает – нет напряжения.

– Напряжения? А что это? — Морис покосился на ауроскоп.

– Неважно, – отмахнулся Виго, – я уже это исправил. Похоже, я дал Эмерту залить не ту кислоту, и раствор получился слишком слабым. Но теперь всё в порядке. Иди сюда.

Виго задёрнул портьеры, подошёл к столу и щёлкнул рубильником. Раздалось тихое жужжание, и на стене напротив появилось пятно света. Виго взял из коробки тёмные стёкла в металлической оправе и вставил их специальные пазы, перекрыв ими источник света. Но свет не погас, а преобразился, приобретя фиолетово–пурпурный оттенок, и в нём заплясали редкие золотистые пылинки.

Виго протянув Морису очки со словами:

– Надень это и смотри на меня.

Он отошёл и стал туда, куда был направлен свет ауроскопа.

– Видишь вокруг меня лёгкое свечение?

– Хм, да, вижу. Весьма забавно, – произнёс Морис с лёгким удивлением.

– А вокруг эйфайра оно будет в десять, а может быть, и в сто раз сильнее. В Акадии эйфайры обладают куда большей силой, чем на севере, так что я предполагаю, что и свечение будет ярче.

– Что-то типа огромного светляка?

– Ну, можно и так сказать, – ответил Виго, – сегодня вечером я поставлю этот ауроскоп на главной башне, над часами, и направлю его свет на внутренний двор, туда, где будут танцы. В темноте этого света не видно, так что никто ничего не заподозрит. А мы сможем спокойно разглядеть всех гостей. И эйфайры, если они наберутся смелости прийти сюда, будут светиться точно, как светляки в ветвях дерева. А чтобы проверить ауроскоп, Эмерт правильно сказал, нам нужен настоящий эйфайр – эталон. И я попросил графа Морено прислать нам свою камалео. Сеньора Кэтэрина и будет нашим эталоном, тем более, что она всё равно всегда сопровождает семью Морено. И, если Эспина пришлёт кого-то сюда, мы его увидим, если не с помощью ауроскопа, то с помощью сеньоры Кэтэрины. Как тебе план?

– Отличный план, хефе!

* * *

У Эмбер до фиесты был целый день, и она отправилась в университет, благо, рекомендательное письмо сеньора Виго без труда открывало перед ней все двери.

Горький осадок от расставания и фраза «Ты же вернёшься?» преследовали её до самого университетского архива, который её любезно пригласил посетить секретарь научных обществ. И только оказавшись в полутёмном помещении с фолиантами и книгами, Эмбер наконец смогла забыть ту интонацию, полную тепла и надежды, которую услышала в словах сеньора Виго. Она почему-то вспомнила своё расставание с Джиной и подумала, что сейчас испытывает почти такие же раздирающие душу эмоции. Её терзали боль, гнев и отчаяние, и ещё вопрос, на который не было ответа: почему всё так?!

Она будто зла на весь мир, и на себя, и на сеньора Виго. И единственное лекарство от этой мучительной боли — забвение. Нужно вырвать из своего сердца всё то, хорошее, что она успела ощутить и узнать от сеньора Виго, всё то, что он для неё сделал или хотел сделать. Даже эти ботинки, в которых она сейчас стоит, надо выбросить, чтобы ни одна деталь, ни одна мелочь не напоминали о том времени, что она провела в Вилла Бланко!

Ей только нужно пережить сегодняшнюю фиесту. Но это будет не очень сложно — сеньор Виго должен быть занят гостями, а потом охраной спальни дона Алехандро, так что их общение будет очень и очень кратким.

А потом…

Что будет потом, Эмбер до сих пор ещё не решила. Будет ли за ней кто-то следить? Наверняка. Скорее всего, и Джарр, и граф Морено пошлют своих людей, чтобы она не ускользнула с бриллиантом. Уж слишком высока ставка. А значит, нужно быть готовой к этому.

Но то, что она не станет отдавать бриллиант кому-то из своих нанимателей — это она уже решила. Ей просто нужно сбежать и укрыться в Флёр-де-Азуль. Там никто не станет её искать. Там можно будет переждать несколько дней и спокойно уйти, когда придёт подходящее время. Пару дней всё будет гудеть, а потом…

А потом она спокойно покинет Голубой холм через главные ворота, когда основные поиски вора будут прекращены. Пожалуй, ей стоит отправиться к шаману Монгво, пересидеть там пару месяцев. Затем вернуться в Акадию и найти ювелира, способного распилить камень на несколько более мелких. Деньги у неё есть. На то, что оставил граф Морено, можно приодеться, купить саквояж и отправиться на север или на запад. А уж там продать все бриллианты.

Осталось только сбежать, не оставляя следов. И поскольку и Джарр, и граф знают о двух её личинах, ей понадобится ещё и третья, если она хочет ускользнуть незаметно. Хотя провести двоих сразу будет непросто. Но это потом, а сейчас ей нужно заглянуть в архив и найти бумаги отца, пока рекомендательные письма сеньора Виго ещё имеют силу.

В тишине архива, пропитанном ароматами полыни, лаванды и дёгтя, чтобы отпугивать мышей и книжную моль, Эмбер наконец-то смогла расслабиться и отрешиться от мыслей о краже бриллианта, сеньоре Виго и бегстве.

Она долго перебирала папки, фолианты и тубы со свитками, но так и не нашла ничего, хотя бы отдалённо напоминающего исследования её отца, как будто кто-то стёр все упоминания о нём. Она тщательно перебрала лежавшие на стеллажах научные труды по ольтекской культуре, но их было как-то на удивление немного, и всё, что в них содержалось, не имело никакой особой научной ценности. В одной из книг о легендах и шаманизме Эмбер нашла описание существа, известного как чупакабра. Но автор книги сомневался в том, существует ли оно на самом деле. Он сводил всё к тому, что за это существо обыватели принимали собак, заболевших одной из тропических болезней, из-за которой у них выпадала шерсть и усыхали мышцы.

Бред какой–то! То, что она видела своими глазами, вовсе не было больной собакой!

Эмбер захлопнула книгу и отправилась искать ответы в другом месте. Она нашла одного из работников, которые заведовали библиотечной картотекой, чтобы выяснить у него, что произошло с исследованиями общества «Теолькун».

– По ольтекам у нас была большая коллекция, – пробормотал тщедушный старичок в очках, сидевший за деревянной конторкой, заваленной манускриптами. — Но здесь мало что осталось.

Он что-то методично вносил в картотеку и на вопрос Эмбер опустил очки на кончик носа, чтобы лучше видеть поверх них своего собеседника.

– А куда же всё подевалось? — спросила Эмбер, предчувствуя, что её ожидает очередной тупик.

– Наш меценат, Его светлость герцог Дельгадо, был столь щедр, что профинансировал строительство нового архива. И забрал туда часть коллекции. Тут же, видите, как тесно! Ну и всё, что касается искусства, тоже забрал. Всё теперь там, и, если я не ошибаюсь, там даже выставки проводятся. И по ольтекскому наследию была в прошлом месяце. Обсидиановые ножи и нефритовые скульптуры, резьба по камню — была большая выставка.