Золотая Верблюдица
Шрифт:
– Но только это один единственный раз…
– Любимая…Машенька… без тебя мне весь мир ни к чему…, – шептал Семён, утопая
Уже темнота царила, и таинственно сияли звёзды, и молчаливый воздух весенней неги плескался нежно над водой…
Глава 3. Жертвенность Маши Форсик
Задуманное Машенька перед выпускными экзаменами исполняла тонко. Семён Семёнович был у её ног, а он завуч школы. Оставалось соблазнить Иван Петровича, директора.
Кто же в станице не знал, что Иван Петрович хороший семьянин и уважаемый в РОНО директор школы? Но кто мог знать, что он испытывал одно из самых тягостных ощущений – безответное влечение к Машеньке? Только в том не мог признаться даже ей. Часто в ночи ему чудится: вот она войдёт, улыбнётся, раскроет объятия. Её образ, зыбкий и в то же время отчётливый, то возникает перед ним, то ускользает, овладевая им, заполняя сердце, волнуя
чувства своим призрачным присутствием. Его взор видит её, его преследует аромат её тела, на губах он ощущает её поцелуи, на коже – её ласку. Долго не может уснуть, встаёт, выходит за порог в сад, и глядя на луну, курит.И, когда десятиклассница Маша Форсик, постучав в дверь его кабинета, вошла, то Иван Петрович оторопел. Перед ним стояла не школьница. Он почувствовал что-то странное, волнующее, возбуждающее, какую-то тайну любви, веявшую упоительной неясностью. Это была школьница в своём новом облике, в новом теле, которую ещё никогда не касались его губы наяву. При виде такой школьницы- женщины, у Ивана Петровича мгновенно сработал инстинкт мужской природы.
Как директор школы войти в положение ученицы он решил потом, а незамедлительно войти в неё сейчас же, пока она не передумала. И он смотрел на неё с жадностью удава. Его глаза обволакивали великолепную грудь – упругую, в лёгком загаре, соблазнительную до того, что у Ивана Петровича по спине пробежали мурашки. А когда Маша сказала:
Конец ознакомительного фрагмента.