Золотая ветвь. Исследование магии и религии

Очистительная теория праздников огня. Итак, мы всесторонне рассмотрели аргументы в пользу солярной теории, утверждающей, что на европейских праздниках огня костер раскладывался как магическое средство обеспечить солнечным теплом и светом человека, животный мир, посевы и плоды. Остается рассмотреть противоречащие этой теории аргументы в пользу гипотезы, утверждающей, что огонь в этих обрядах выполняет не столько созидательную, сколько очистительную функцию, сжигая и истребляя вредные отбросы материального или духовного свойства, которые угрожают всем живым существам болезнями и смертью.

Во-первых, необходимо заметить, что люди, которые соблюдают связанные с огнем обряды, при объяснении этих обрядов никогда, по-видимому, не ссылаются на солярную теорию, напротив, они настойчиво выдвигают на первый план очистительную теорию. Это сильный аргумент в пользу очистительной теории против теории солярной, так как никогда без серьезных оснований нельзя отбрасывать народное объяснение народного обычая, И в данном случае мы обязаны с ним считаться. Представление о том, что огонь оказывает разрушительное влияние, которое может якобы быть использовано для уничтожения сил зла, настолько просто и самоочевидно, что вряд ли оно могло не прийти в голову грубым крестьянам, которые положили начало этим праздникам. С другой стороны, представление об огне как об изменении солнечной энергии или, во всяком случае, как о явлении, имеющем с солнечной энергией одинаковую природу, является значительно менее простым и очевидным. И хотя использование огня с целью магического воздействия на обилие солнечного света является, по-видимому, неоспоримым, тем не менее, пытаясь объяснить народные обычаи, мы никогда не должны прибегать к помощи теории более сложной при наличии более простой теории, поддерживаемой к тому же недвусмысленными свидетельствами соблюдающих эти обычаи людей. Так вот, что касается праздников огня, люди вновь и вновь обращают внимание на разрушительную силу пламени, и, что весьма знаменательно, великим злом, против которого используется эта сила, являются, по-видимому, колдовские чары ведьм. Мы располагаем многочисленными данными о том, что ритуальные огни предназначались для того, чтобы сжигать или отгонять ведьм (иногда это выражалось в сожжении на костре чучела ведьмы). Если вспомнить, что страх перед ведьмами имел огромную власть над сознанием европейцев во все времена, то можно выдвинуть предположение, что первичным предназначением всех этих празднеств было уничтожение или, как минимум, изгнание ведьм, в кознях которых видели причину чуть ли не всех бедствий и напастей, обрушивающихся на людей, скот и посевы.

Это предположение подтверждается самим характером напастей, средством против которых считались костры и факелы. На первом месте — болезни скота. Самое распространенное несчастье, которое может приключиться со стадами из-за ведьмовских козней, -исчезновение молока у коров. Знаменательно, что огонь бедствия, который можно рассматривать как прообраз периодических праздников огня, почитался прежде всего защитным средством от ящура и других болезней скота. Это обстоятельство подтверждает то, что явствует из общих соображений, а именно что обычай огней бедствия восходит к тем временам, когда предки современных европейцев существовали главным образом за счет скотоводства, а земледелие играло в их жизни подчиненную роль. Во многих областях Европы двумя величайшими врагами пастуха и поныне считаются ведьмы и волки, так что не приходится удивляться тому, что в борьбе с ними он прибегает к такому эффективному средству, как огонь. Славяне раскладывали огни бедствия, по-видимому, для борьбы не столько с настоящими ведьмами, сколько с вампирами и другими дьявольскими .порождениями, причем делалось это скорее с целью отогнать эти зловредные существа, чем активно их уничтожить в пламени. Однако для нас в настоящий момент эти различия несущественны. Важно здесь то, что огонь бедствия — этот возможный прообраз всех церемониальных огней, занимающих наше внимание, не является для славян солнечными чарами; его безошибочно можно отнести к числу средств защиты человека и животного от нападок вредоносных существ: крестьянин надеется, что пламя костра сожжет или отпугнет их, как оно отпугивает диких животных.

Более того, существует поверье, будто такого рода костры защищают поля от града, а усадьбу — от грома и молнии. Однако, так как причинами града и грозовых бурь нередко считаются ведьмы, огонь, который отгоняет ведьм, с необходимостью в то же время служит талисманом от града, грома и молнии. Более того, головни, взятые из костров, часто хранили в домах с целью защиты их от пожара, и, хотя делалось это, вероятно, по принципу гомеопатической магии, то есть считалось, что один огонь служит защитой против другого огня, целью этого обычая, по-видимому, было отпугивание поджигательниц-ведьм. Кроме того, люди прыгают через костер, чтобы предохранить себя от колик, и пристально смотрят на огонь, чтобы гарантировать себя от глазных болезней. В Германии, а может быть, и в других странах колики и воспаление глаз относят за счет ведьмовских проделок. Немцы называют такие боли ведьмовскими прострелами и приписывают их колдовству. Кроме того, предполагается, что перепрыгиванье через костры или хождение вокруг них в день святого Ноанна предохраняет от болей в пояснице во время жатвы.

Если рассматривать костры и факелы, используемые на праздниках огня, прежде всего как оружие, направленное против ведьм и колдунов, такое же объяснение применительно не только к бросаемым в воздух горящим дискам, но и к горящим колесам, которые в таких случаях скатывают с холма. Можно предположить, что диски и колеса также предназначались для сожжения ведьм, которые невидимо парят в воздухе или незамеченными проникают в поля, сады и виноградники на склонах холмов. Действительно, принято полагать, что ведьмы летают по воздуху верхом на метлах или на других диковинных предметах. А если это так, то можно ли угодить в летящих в темноте ведьм метанием таких пылающих снарядов, как диски, факелы или метлы? Крестьянин из южных славян верит, что ведьмы передвигаются на грозовых, готовых разразиться градом тучах, поэтому-то, чтобы сбить их оттуда, он стреляет по облакам и при этом заклинает колдуний: «Будь проклята, проклята Иродиада, твоя мать-язычница, проклятая Богом и скованная кровью Спасителя». Кроме того, он выносит горшок с тлеющими углями, в который, для того чтобы вызвать дым, брошено священное масло, лавровые листья и полынь. Считается, что пары поднимаются до облаков и пораженные ими ведьмы падают на землю. Для того чтобы их приземление было не мягким, а как можно более болезненным, крестьянин поспешно выносит стул и переворачивает его ножками вверх, так чтобы при падении ведьма сломала о них ноги: для пущей острастки он раскладывает на земле вверх острием косы, садовые ножницы и другое грозное оружие для того, чтобы с его помощью порезать и искалечить злосчастных ведьм, когда они внезапно свалятся с облаков.

Согласно этому взгляду, плодородие, которое должно последовать за применением огня — в форме костров, факелов, дисков, катящихся колес и т.д., -мыслится не как прямой результат возрастания солнечной энергии, который будто бы вызывает огонь магическим путем, а как косвенный результат, получаемый от воспроизводящих сил растительного и животного мира, освобожденных от вреда, причиняемого ведьмами. А то, что пригодно для стимулирования воспроизводящих способностей растений и животных, может считаться пригодным и для повышения плодовитости людей. Предполагается, что костры способствуют браку и обеспечивают потомство бездетным супругам. Это благоприятное воздействие является не прямым следствием того, что сам огонь обладает ускоряющей и оплодотворяющей силой, а проистекает из его способности уничтожать препятствия, которые ведьмы и колдуны, как известно, чинят супружескому союзу.

В целом очистительная теория ритуальных костров представляется более правдоподобной и обоснованной, чем противоположная ей теория, связывающая их с солнцем.

Глава LXIV СОЖЖЕНИЕ НА КОСТРАХ ЛЮДЕЙ

Сожжение изображений. Нам остается еще выяснить смысл сожжения чучел на этих праздниках. В свете проведенного исследования ответ на этот вопрос представляется очевидным. Так как часто утверждают, что интересующие нас костры зажигаются для сожжения ведьм и сжигаемое на них чучело иногда прямо называется «ведьмой», мы, естественно, должны прийти к выводу, что все чучела, сжигаемые при подобных обстоятельствах, изображают ведьм или колдунов и что обычай их сожжения заменяет собой сожжение живых ведьм и колдунов, так как, согласно принципу гомеопатической, или имитативной, магии, уничтожив чучело ведьмы, вы уничтожаете и ее саму. Такое объяснение сожжения соломенных чучел в человеческом облике является, по-видимому, наиболее правдоподобным.

Однако в некоторых случаях данное объяснение, видимо, не подходит, и факты допускают — и даже требуют — иной интерпретации. Ибо, как я уже отмечал, сжигаемые подобным образом чучела с трудом можно отличить от изображений Смерти, которые весной сжигаются на кострах или уничтожаются каким-нибудь иным образом. У нас имеются основания рассматривать так называемые изображения Смерти как подлинные олицетворения духа дерева или духа растительности. Возможно ли дать подобное же истолкование другим изображениям, сжигаемым на кострах, раскладываемых весной, и на кострах, зажигаемых в день летнего солнцестояния? По-видимому, возможно. Ибо точно так же, как останки так называемой Смерти закапывали в полях, чтобы вызвать бурный рост посевов, так и золу сожженного на весенних кострах чучела иногда разбрасывали по полям, веря, что это предохранит посевы от вредителей. Кроме того, правило, вменявшее в обязанность женщине, вышедшей замуж последней, перепрыгнуть через костер, в котором во вторник в начале Великого поста сжигалось соломенное чучело, вероятно, имело в виду сделать ее плодовитой. Но, как мы уже видим, способность даровать. женщинам потомство является специфическим свойством духа дерева. Следовательно, есть основания полагать, что пылающее чучело, через которое должна перепрыгнуть молодая женщина, представляет собой оплодотворяющий дух дерева. Доказательством того, что данное изображение олицетворяет дух растительности, служит то, что изготовляют его из необмолоченного снопа и покрывают с головы до ног цветами. Надо отметить, кроме того, что вместо куклы в весенних и в летних кострах иногда сжигали растущие или срубленные деревья. И если вспомнить, что чаще всего в качестве духа дерева выступает человек, не будет опрометчиво предположить, что и дерево, и чучело, сжигаемые в этих кострах, рассматриваются как эквиваленты, и оба они олицетворяют дух дерева. Это опять-таки подтверждается тем фактом, что, во-первых, предназначенное для сожжения изображение иногда проносят одновременно с Майским деревом, причем первое несут мальчики, а второе — девочки; а во-вторых, тем, что иногда чучело привязывают к живому дереву и сжигают вместе с ним. Едва ли можно усомниться, что дух дерева в этих случаях представлен в двух ипостасях: в виде дерева и в виде изображения. Истинная природа этого чучела, олицетворявшего благодатный дух растительности, в иных случаях предавалась забвению. И это понятно, обычай предания огню благодетельного бога слишком чужд для сознания людей позднейших эпох, чтобы не стать предметом неверного истолкования. Вполне естественно, что люди, которые продолжали сжигать олицетворение этого бога, одновременно отождествляли его с образами людей, к которым они по разным причинам питали неприязнь, например с Иудой Искариотом, Лютером или с ведьмами.

Главные мотивы умерщвления бога или его представителя мы рассмотрели в предыдущих главах. Что же касается божества растительности, то для его уничтожения в огне существовали особые причины. Так как для роста растений необходимы свет и тепло, то, подвергая олицетворение растительности их влиянию, вы, согласно принципу симпатической магии, доставляете деревьям и посевам приток солнечной энергии. Другими словами, сжигая дух растительности в костре, который символизирует солнце, вы можете быть уверены, что по меньшей мере на некоторое время растениям полнее будет обеспечено изобилие солнечной энергии. На это можно возразить, что если цель этого обряда заключается единственно в том, чтобы растительный мир получал необходимую солнечную энергию, то, основываясь на принципах симпатической магии, этого с большим успехом можно было бы достичь, не сжигая, а просто пронося олицетворение растительности через огонь. Действительно, в некоторых случаях так оно и происходит. В России, как мы видели, соломенное чучело Купалы в Иванов день не сжигают в костре, а просто-напросто многократно протаскивают через костер. Но поскольку, по уже указанным причинам, бога все же нужно предать смерти, то на следующий день с Купалы срывают все украшения и бросают в воду. Протащить изображения сквозь огонь считается в этом русском обычае, по-видимому, либо обычной очистительной процедурой, либо солнечными чарами. Умерщвление бога представляет собой самостоятельный эпизод, а способ предания его смерти (потопление), по всей видимости, представляет собой чары, призванные вызвать дождь. По указанным выше причинам подвергнуть бога растительности поджариванию представляется делом полезным и полезным считается также его умерщвление. А простым способом соединить то и другое является сожжение бога.

Сожжение на кострах людей и животных. В народных обычаях, связанных с праздниками огня, есть черты, указывающие, по-видимому, на существование в Европе в прежние времена практики человеческих жертвоприношений. Теперь мы имеем все основания предположить, что в Европе живые люди часто играли роль олицетворений духа дерева и духа хлеба и з этом качестве предавались смерти. Да и почему бы не сжигать их, если таким путем предполагалось получить особые выгоды? Первобытные люди вовсе не принимали в соображение человеческое страдание. В рассматриваемых нами праздниках огня инсценировка сожжения людей заходит иногда так далеко, что есть, по-видимому, основания рассматривать ее как пережиток более древнего обычая, требовавшего их действительного сожжения. Так, в Аахене, как мы видели, человек, обвитый гороховой соломой, разыгрывает свою роль столь искусно, что детям кажется, что он действительно сгорает. В Жюмьеже, в Нормандии, человек, получивший титул Зеленого Волка, одевался во все зеленое. Его товарищи преследовали его, а поймав, делали вид, что бросают его в костер. Точно так же в Шотландии при устройстве Бельтановых огней хватали предполагаемую жертву и притворялись, что бросают ее в пламя. В течение некоторого времени после этого люди говорили о таком человеке как о мертвеце. Далее, в Северо-Восточной Шотландии во время раскладывания костров в канун дня Всех Святых мы можем обнаружить черты древнего обычая: один парень ложится как можно ближе к огню, а другие через него прыгают. В Эксе избираемый на год Король, который отплясывал вокруг костра первый танец, в прежние времена, вероятно, исполнял менее приятную обязанность, служа топливом для костра (впоследствии он ограничивался тем, что зажигал его). Маннхардт, возможно, прав, обнаруживая следы древнего обычая в сожжении покрытого листьями олицетворения духа растительности. В Вольфеке, в Австрии, в день летнего солнцестояния парень, с головы до ног покрытый зелеными еловыми ветками, переходит из дома в дом в сопровождении шумливой компании, собирая дрова для костра. Принимая дрова, он поет:

Деревьев хочу я лесных. Не кислого молока, А пива мне и вина, Чтоб весел был брат лесной.

В некоторых районах Баварии мальчики, которые ходят из дома в дом, собирая топливо для костра, обертывают одного из своих товарищей с ног до головы зелеными еловыми ветками и на веревке водят его по всей деревне. В Моосгейме, в Вюртемберге, праздник огня в честь святого Иоанна длился 14 дней и кончался на второе воскресенье после дня летнего солнцестояния. В этот последний день взрослые оставляли костер на попечение детей, а сами уходили в лес. Здесь одного из парней завертывали в листья и ветки, и в таком наряде он направлялся к костру, разбрасывал угли и золу и затаптывал его. При виде этого парня люди разбегались.