Золото партии

– А ее знакомые действительно располагали стоящей информацией? – поинтересовался Дуглас.

Бродди приподнял брови.

– Еще бы!.. Они были весьма информированными людьми. Два генерала из министерства обороны и один высокий чин из администрации Ширака. Смирнова в Париже на всех светских вечеринках блистала и к ней такие деятели как мухи на мед липли. Эти господа, как узнали, кто она такая, страшно испугались и надавили на «Сюрте», чтобы те дело замяли. К тому же газеты, каким-то образом, узнавшие про эту историю, подняли сильный шум. Мол, бедную, несчастную вдову, не успевшую даже снять траур, коварные русские, убившие ее супруга, пытаются втянуть в свои грязные махинации… Ну и так далее. Поэтому Смирнову брать не стали. К тому же хотели, когда весь этот скандал утихнет, и она опять активизируется, через нее на других членов сети выйти. Но она после этого случая вела себя очень осторожно, ни в какие контакты, ни с кем не вступала, а потом и вообще к нам в Штаты перебралась, и вид на жительство получила. Хотя по-прежнему является гражданкой Франции. Вот, мсье Лисовский нам все это подробно рассказал… – Бродди кивнул в сторону сидящего у окна мужчины.

Дуглас с все возрастающим интересом слушал его.

– Мы подключили аналитиков и те установили довольно странную закономерность. Почти в каждом деле о финансовых махинациях, которые мы расследовали за последние пять лет, есть след этого банкира. Не напрямую… а так, косвенно. То он был знакомым или партнером фигуранта дела, то у них какие-то общие интересы в бизнесе были. Но аналитики однозначно говорят, что это неспроста. Тут явная закономерность!

Бродди умолк и, открыв стоящую на столе бутылку, налил в стакан минеральной воды.

– Вы думаете, он в этом замешан? – с недоверием спросил Дуглас.

Бродди не успел ответить. Вместо него низким скрипучим голосом заговорил сидящий у окна мужчина в темных очках.

– Нет, я хорошо знаю Александра Гонгадзе. Он на такое не способен.

Мужчина встал с кресла и, чуть прихрамывая, подошел к столу.

– А кто же тогда, по-вашему, стоит за всем этим? – с недоумением спросил Бродди, отпив глоток из стакана.

– Вот она!..

Вытащив из папки несколько фотографий, мужчина бросил их на стол. На фотографиях была изображена молодая женщина, которую Дуглас час назад видел у себя на экране компьютера.

Париж. Три года назад…

Надежда любила бывать в Париже осенью. С детства ей нравился желтый цвет и, когда она бродила по усыпанным опавшими листьями бульварам и паркам города, ей казалось, что время повернулось вспять и она опять маленькая девочка, с беззаботной радостью купающаяся в ковре из желтых листьев. Из всех городов мира, в которых она побывала за это время, Париж ей запомнился больше всего. Ей нравился неспешный и размеренный ритм этого города, так непохожий на чопорный уклад Лондона или суетливую спешку Нью-Йорка. В Париже она чувствовала себя своей. Ей казалось, что она родилась в этом городе и ей также как и любой другой парижанке были близки строгие линии Елисейских полей и причудливые переплетения Эйфелевой башни. Париж как бы вливал в нее новые силы, заставлял думать, мечтать и строить планы на будущее.

Парижские улицы и бульвары притягивали ее. Она любила ночные прогулки по городу, когда можно было спокойно без суеты и спешки рассмотреть любую витрину или афишу перед магазином или кабаре. Бывая в Париже, Надежда всегда посещала Лувр и Версаль, чтобы насладиться бессмертными творениями великих живописцев прошлого и часто устраивала многочасовые походы по вернисажам и выставкам улицы Верней, чтобы ощутить тенденции современного искусства. Париж был ее многолетней и тайной любовью. Преклоняясь перед его величественной красотой, сочетанием древней старины и модернизма, она в душе считала его лучшим городом на свете, необъявленной столицей мира, культурной Меккой современности.

Сегодняшний день у нее был расписан по минутам и, чтобы все-таки вырваться из нескончаемого круговорота дел и хотя бы час-другой побродить по городу ей пришлось отказаться от давно планируемого обеда с креативным директором дома моды «Живанши». Попросив секретаршу, расторопную восемнадцатилетнюю голландку со спущенным на лоб венчиком светло-желтых волос, договориться о переносе встречи, Надежда в полдень вышла из отеля «Бургундия» и, остановив такси, устроилась на его заднем сиденье. Отель находился в удобной близости, как от Елисейских полей, куда Надежде приходилось часто ездить в арендуемый офис, так и от близлежащих станций метро, что давало возможность незаметно покинуть «Бургундию», если в этом возникала необходимость.

Выйдя из такси на бульваре Майо, она миновала ворота Булонского леса и углубилась в его широкие тенистые аллеи. Несмотря на теплый солнечный день под дубовыми кронами вековых деревьев было сумрачно и прохладно. Несколько рыжих белок, распустив пышные хвосты, носились среди покрытых поблекшей листвой веток. Неумолкающий птичий щебет стоял в воздухе. Мельком взглянув на часы, Надежда обогнула дорожку для верховой езды и остановилась рядом с небольшим, затянутым ряской, озером. У самого берега она заметила увитую побегами плюща скамейку, подошла к ней и присев на край, вытащила из сумочки номер газеты «Монд». Прозрачные струи водопада, спускаясь по гранитным валунам, падали у ее ног в воду. Отдаленный гул города почти не доходил сюда и лишь изредка тревожил сидящих в траве стрекоз и бабочек.

Развернув газету, Надежда левой ладонью стала осторожно щупать верхнюю часть пенька, на который опирались доски скамейки. В небольшом углублении она обнаружила маленький камешек и, прикрываясь газетой, незаметно спрятала его в лежащую на коленях сумочку.

Посидев на скамейке, еще несколько минут, Надежда встала и быстрым шагом направилась к выходу из сада. Выйдя на бульвар Сюше, она села в такси и через десять минут уже входила в вестибюль гостиницы. Поинтересовавшись у секретарши, были ли ей звонки и, услышав, что не было, она взяла со стола ноутбук, и, закрывшись в туалете, включила его. Разделив найденный камешек на две половинки, она вставила одну из них в USB-порт компьютера. Когда запустилась автоматическая программа-декодер, на экране ноутбука строчка за строчкой стал появляться текст сообщения.

Она работала во Франции уже три года… Время прошедшие после смерти Гонгадзе было насыщено для нее множеством событий. Она провела его в постоянных разъездах по Европе и только однажды в течение полугода безвыездно прожила на небольшой подмосковной даче, где люди внешностью и манерами похожие на Федорова, учили ее тому, чему он начинал учить ее пять лет назад в Ницце. Попав в этот мир, столь далекий от жизни обычных обывателей, она была вынуждена подчиниться его суровым и неумолимым законам и отдать свою жизнь служению тому делу, выбор которого определила ее судьба.

Лежа ночью в постели, она обдумывала план действий на завтрашний день. Все нужные звонки она сделала еще вечером, и сейчас ей предстояло решить главный вопрос, который ставился перед ней в полученном сообщении. Либо немедленно переходить на нелегальное положение и возвращаться в Москву, либо, если она посчитает это возможным, переехать в другую страну и продолжить работу там? Наблюдение за ней велось с прежней интенсивностью и, учитывая создавшуюся ситуацию, Центр склонялся к первому варианту, так как обеспечить ее безопасность даже в случае переезда будет очень сложно. Окончательное решение этого вопроса, тем не менее, оставлялось на ее усмотрение. Завтра в час дня в кафе на Монмартре ее будет ждать связной, которому она и должна его сообщить. Пароль в шифровке не указывался, а говорилось, что связного она знает лично.

Встав рано утром, Надежда так и не решила, что будет делать. Бегство в Москву вызвало бы грандиозный скандал в прессе и все люди, с которыми она была связана не только в своей теневой, закулисной, но и в обыденной жизни, оказались бы под ударом. Переезд, в другую страну тоже не решал возникшую проблему, так как всерьез рассчитывать на то, что вездесущие журналисты не найдут ее и там не приходилось. После того, как она стала обладательницей состояния Гонгадзе и попала на обложку «Форбс», как одна из богатейших женщин мира, газетчики не спускали с нее глаз. Если «Сюрте» зафиксировала ее тайные встречи с российскими дипломатами, то надо было попытаться как-то правдоподобно их объяснить. Видимо придется пожертвовать кем-то из посольства и признаться в попытке завербовать ее в пользу России. Поднять шум в газетах и таким образом выйти сухой из воды. Надежда давно обдумывала этот план. Он был согласован с Москвой и поэтому на связь с ней выходили не самые ценные сотрудники резидентуры. Конечно, полной уверенности в том, что ей поверят, не было, но это на какое-то время могло отвлечь от нее внимание.