Золото по ленд-лизу. Повесть
Шрифт:
С фотографии на документе, на Сашку холодно смотрел молодой симпатичный парень с аккуратной прической и пробором на голове. Чем-то похожий на артиста.
– Лейтенант Отто фон Вернер, – по складам прочел матрос.
– Ты слышишь, Дим? Целый «фон», это у них вроде нашего графа.
– Да, парень видать был не бедный, – смотри какие у него часы.
Сашка принял из рук приятеля отсвечивающие тусклым металлом необычно тяжелые часы с браслетом и внимательно стал их рассматривать. На задней крышке имелось клеймо – орел со свастикой, а также какая-то гравировка.
– Фельдмаршал
– Я ж тебе и говорю, что не простой это немец. Надо отсюда быстро сваливать, его могут искать. Стоп, а коль фриц дохлый, значит «нз»* у него цел. Как это я сразу не догадался?
Он отстегнул на груди немца металлические карабины, а затем, перевалив того на живот стащил с тела парашютный ранец. Потом, щелкнув клапанами карманов, извлек оттуда поочередно две плитки шоколада, пачку прессованного изюма, небольшую ракетницу с запасными ракетами, таблетки сухого спирта и спички, в непромокаемой упаковке.
– Живем, Санек! – радостно воскликнул старшина, сунув ракетницу и шоколад тому в руки, а остальное быстро распихал по карманам.
После этого Сашкиной финкой они отрезали от купола несколько строп и большой кусок шелка, которые затолкали в оставшуюся котомку. Парашют же свернули, туго перетянули стропами, сунули внутрь несколько камней и утопили в разлившемся неподалеку снеговом озерце. С талою водою.
Затем вернулись назад, Тим стащил с ног летчика меховые унты и швырнул их Сашке – бери.
– Не, – повертел тот головой. – Оставь себе, твои пьексы совсем развалились.
– Бери, я тебе сказал! У меня сорок пятый, а это как раз твой размер.
Сашка сунул унты в мешок. Затянув горловину веревкой.
Сняв с Вернера летный планшет, который Дим повесил на плечо, моряки отволокли тело к озерку, где утопили парашют, и тоже столкнули в воду. Знакомец Геринга побулькал и утонул. Словно его и не было.
– Туда гаду и дорога, – харкнул вслед Тим. – Отлетался.
После этого друзья вернулись к своей последней останове. По пути Сашка достал из кармана плитку шоколада, с молчаливого согласия Дима освободил ее от бумажной упаковки, разломил и протянул тому половину. Друзья принялись жевать его на ходу, мыча и чмокая от удовольствия.
У сиротливо лежащего на небольшом валуне «Суоми» они остановились. Тим, утерев рукавом губы, взял автомат в руки, вывинтил шомпол и с размаху саданул прикладом по камню. Затем сунул металлическую часть под слой мха, а приклад с шомполом спрятал за пазуху.
– Пригодится, для костра, – сказал он Сашке. После чего моряки снова отправились в путь. Стараясь побыстрее уйти как можно дальше.
С плато донесся тоскливый волчий вой.
– Шалишь,– обернулся назад старшина. – Теперь нас хрен возьмешь. Ходу, Санек. Ходу.
Когда потускневшее солнце завершило свой бесконечный путь к горизонту, а с затянувшегося тучами неба начал сеять мелкий зернистый снег, друзья, еле двигая ногами, подошли к обширному, преградившему им путь озеру. Его извилистые берега поросли карликовым лесом и чахлым кустарником, в котором жалобно пищала какая-то птица.
– Ушли порядочно. Тут сделаем привал, – покосился Тим на бредущего за ним в импровизированной
накидке из парашютного шелка приятеля.Они нашли место посуше, на небольшой скальной площадке, оставили на ней котомку, шомпол и приклад, после чего исчезли в леске. Откуда вернулись с охапкой хвороста и полной шапкой красно-бурых подберезовиков.
Пока Тим колол финкой на тонкую щепу автоматный приклад и разводил костер, Сашка достал из кармана их самодельную снасть, взял из вороха две палки подлиннее и пошаркал к ближайшему заливчику. Там он привязал к ним узловатую шелковую нить, наживил крючки половинками размоченной во рту изюмины, после чего забросил в воду.
Когда старшина, щурясь от едкого дыма и прихватив рукавом ватника конец шомпола, пек над огнем издающие дразнящий запах грибы, на берегу раздался радостный вопль и вскоре оттуда появился Сашка. Растянув губы в улыбке, он нес в вытянутой руке среднего размера серебристую рыбину.
– Подвезло нам,– оживился Тим. – Что за порода такая?
– Да похожа на хариуса, а там, кто его знает? Здесь все по чудному.
Старшина положил шомпол с уже испекшимися грибами на лежащий на камне лоскут шелка, вытащил из кармана пакетик с прозрачными таблетками и протянул другу.
– На, Санек, погрызи.
– Что это?
– Леденцы с ментолом, у фрица в планшете нашел. Там, кстати и карта. Идем мы, судя по ней, верно. Разве чуть отклонились к югу. Но топать еще далековато. Километров триста.
– Ну? Как тебе леденцы? – поинтересовался он, снизывая финкой грибы на шелк и насаживая на шомпол рыбину.
– Вкусные и во рту холодят, – прошепелявил Сашка.
– Я ж тебе говорю, с ментолом, это от простуды. Я такие на Северо-Западном фронте пробовал. Отобрал у пленного офицера. Готовились, все-таки фрицы к войне основательно. Все предусмотрели, не то, что мы, – нахмурился Тим. – Шапками закидаем.
– А все равно, под Москвой и Сталинградом их разбили. Да и здесь, на Кольском, они увязли.
– Это точно, – согласился старшина, подбросив в костер просохших веток.
– Хлипкие они уж очень. Вот мы с тобой из плена третью неделю идем. Полуживые, и без всего. А тот фриц, – кивнул головой назад, – с раскрытым парашютом в мох свалился и рожа всмятку. Ну да черт с ним, давай шамать. Кишки марш играют.
– Давай, сглотнул слюну матрос. – У меня тоже.
Тим разломил густо парящую рыбу на две части и большую отдал Сашке.
– Чего это ты меня все время подкармливаешь? То свою долю шоколада отдал, то эти таблетки, а теперь вот и кусок побольше? – обиделся ленинградец.
– Это потому, что салажонок ты еще, Санек, да и в лагере почти дошел. Так, что давай, наворачивай. А мне не впервой. Считай третий раз к своим выхожу – жестко прищурился старшина, блестя глазами.
Приятели стали жадно глотать сочную рыбью мякоть, обсасывая кости, а потом принялись за грибы. Пресные, но вполне съедобные.
– На вот еще, хлебни. У фрица в кармане нашел, – протянул старшина другу миниатюрную плоскую фляжку.
– Когда успел? – я и не заметил.
– И В Ростове мало кто замечал. Я пацаном водился с беспризорными и по карманам ловко притыривал*, – беззвучно рассмеялся Тим.