Золото (Сборник рассказов)
Шрифт:
Я хочу быть писателем.
Слева направо
Роберт Л. Предоу, плотный, розовощекий физик из исследовательской лаборатории Хью в Милибу, пишущий время от времени научно-фантастические рассказы, демонстрировал в обычной для него жизнерадостной манере свое последние изобретение.
–
– Поменяет четность?
– переспросил я.
– Другими словами, левая и правая стороны поменяются местами?
– Что-то обязательно измениться. Полагаю, однако, что рано или поздно при помощи подобных экспериментов мы получим из частиц античастицы. Или наоборот. Это откроет путь к производству неограниченных запасов антиматерии, которую можно будет использовать для разгона космических кораблей, способных пересекать межзвездные пространства.
– Давайте попробуем, - предложил я.
– Пропусти через отверстие поток протонов.
– Уже пытался. Ничего не происходит. Тороидальная камера недостаточно мощная.
Между тем математические подсчеты свидетельствуют, что чем сложнее окажется пропускаемый объект, тем выше вероятность того, что левая и правая его стороны поменяются местами. Если удастся доказать, что при прохождение через камеру высокоорганизованной материи обязательно произойдет перемена четности, я получу дотацию, которая позволит построить значительно более мощное оборудование.
– Ты уже продумал ход эксперимента?
– До мелочей, - ответил Боб.
– По моим расчетам, человек является самым сложным материальным объектом и однозначно подвергнется трансформации. Так что я сам намерен проскочить через камеру.
– Постой, Боб, - встревожился я.
– Ты можешь погибнуть.
– Я не вправе послать туда никого другого. Это мое изобретение.
– Послушай, даже в случае успеха закругленный конец левого желудочка твоего сердца будет смотреть в право, а печень окажется с левой стороны. Хуже того, все аминокислоты и сахара сместятся, ты не сможешь больше ни есть, ни переваривать пищу.
– Чепуха, - отмахнулся Боб.
– Пройду через дыру еще раз и стану таким же, как и раньше.
Не откладывая дела в долгий ящик, он притащил небольшую стремянку, взобрался на самый верх, секунду поколебался у бортика кольца, и после чего прыгнул вниз. Боб упал на резиновый матрас, покрутил головой и выполз из-под тороидальной вакуумной камеры.
– Ну, что ты чувствуешь?
– нетерпеливо спросил я.
– Во всяком случае, я жив, - проворчал Боб.
– Да, но как ты себя чувствуешь?
– Нормально, - как-то разочарованно протянул Боб.
– Так же, как и до прыжка.
– Это понятно, скажи, где твое сердце?
Боб приложил руку к груди и прислушался.
– Сердцу бьется слева, все как обычно... Подожди!
– вдруг воскликнул он.
– Давай посмотрим, где шрам от аппендицита.
Проверив шрам, он злобно уставился на меня:
– Все на месте. Ничего не произошло. Дотации не видать как своих ушей.
– Может, что-то другое изменилось?
–
– Нет, - жизнерадостность Боба уступила место угрюмой мрачности.
– Ничего не изменилось. Я уверен в этом так же, как и в том, что меня зовут Роберт Л. Задоу.
Отчаяние
Герман Гелб повернул голову, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Потом спросил:
– Это кто, министр, что ли?
– Да, министр иностранных дел. Старик Харгрув. Вы готовы завтракать?
– Конечно. Что он здесь делал?
Питер Джонсбек помедлил с ответом. Затем поднялся и жестом пригласил Гелба следовать за ним. Они дошли по коридору до утонувшей в пару кухни, в которой пахло острой пищей.
– Вот, - сказал Джонсбек.
– Еда готовится при помощи компьютера. Все автоматизировано. Человеческие руки даже не прикасаются к продуктам. Я сам составлял программу. Помните, я обещал вам угощение? Прошу отведать.
Еда оказалась великолепной. Гелб не мог и не хотел этого отрицать. За десертом он вновь поинтересовался:
– Так что все-таки делал здесь Харгрув?
– Советовался на счет программного обеспечения, - улыбнулся Джонсбек.
– О чем еще можно со мной говорить?
– Чего он хочет? Или это секрет?
– Предполагается, что я не стану распространяться на эту тему, но тайны никакой нет. Все программисты столицы давно знают, чего хочет этот дошедший до отчаяния старик.
– Чего же он хочет?
– Харгрув воюет.
– С кем?
– опешил Гелб.
– В принципе ни с кем. Он ведет сражения при помощи компьютерного анализа. Я уж и не помню, сколько лет он занимается этим делом.
– Но зачем это ему?
– Харгрув мечтает, чтобы во всем мире восторжествовали наши ценности: благородство, честность, достоинство, уважение к правам человека и тому подобное.
– И я этого хочу. И вы. Все хотят того же самого. Для этого приходится оказывать давление на злых людей.
– Они тоже на нас давят. Мы им представляемся далеко не идеалом.
– Согласен, но мы все-таки лучше. И вы это знаете.
Джонсбек пожал плечами:
– Все зависит от точки зрения. Особой разницы нет. Как бы то ни было, людям приходится управлять миром, осваивать космос, совершенствовать компьютеры. Сотрудничество вынуждает к дальнейшему сотрудничеству, так что постепенно все идет на лад. Положение стабилизируется. Просто Харгрув не хочет ждать. Он настаивает на немедленном улучшении путем применения силы. Разом выбить из противника дурь и поставить точку.
– Применить силу? Другими словами, развязать войну? Но мы не собираемся больше воевать.
– Только потому, что все усложнилось и стало слитком опасным. Противоборствующие стороны накопили огромную мощь. Понимаете, о чем я говорю? Только Харгрув считает, что мы можем и должны рискнуть. Вот и приходится закладывать в компьютер различные стартовые условия, после чего он начинает проигрывать математическую модель войны и выдает результаты.
– Как же вы составляете уравнения для войны?