Золото севера
Шрифт:
Хоть и незаслуженная. Вот я и пообещал выступить за поселок, утвердить их успешную работу в спорте.
Нэля ворвалась в дом как всегда стремительно, нагруженная сумками, сетками. С порога в крик – «что, не можешь встретить?» – и осела. На табурет, что постоянно стоит в прихожей, где надевают-снимают обувь, осела и аж побелела вся. «Георгий»…
– Воды, Саша, воды …
– Георгий… Ты как, ты откуда, ты же …
– Да жив я, жив. Нэля, успокойся, не «привидение» я, жив …
– Жив… Какого же черта до сих пор прикидывался, что, сообщить не мог? Жив… Собаки паршивые, вечно из-за вас страдать приходится. Ладно, отошла,
Извини, Сашенька, не готова я к таким потрясениям, не каждый день встречаешь пришельцев из «того мира».
И за столом все то же, охи да ахи.
– Ну, рассказывай, рассказывай, ты ведь тогда исчез, никому ни слова, ни полслова. Тебя же на «сборы» вызывали – и ни ответа, ни привета. Исчез и все! А потом эта страшная весть из Коркино. Ты нас тоже пойми – все же поверили! А как было не поверить? Вся эта рассказанная нам история – она же именно твоя! Только ты все это и мог сотворить! Только такие дураки, как ты, только такие и могли устроить все эти события в твоем Коркино! Ну, а сейчас-то что? Как ты, где, откуда?
Проговорили заполночь.
А на соревнованиях Георгий удивил всех и прежде всего самого себя – он действительно выиграл «десятку», получил от спорткомитета грамоту, а от водителя тысячу рублей, которые тому выдали в поссовете под расписку, на случай победы – «вручи, если победит, в благодарность от нас».
– А если бы не победил?
– А, – водитель небрежно махнул рукой, – все равно бы отдал. Мне ведь главное, что бы ты расписался, что получил, что не растратил я их. Все равно бы отдал. Там, в поссовете, их, эти деньги, уже и «списали» наверняка…
На второй день Георгий уехал домой. Саша Фадеев, вместе с Нэлей, проводили его до вокзала, посадили на поезд. «Не пропадай…».
Весна на Урале всегда затяжная – вроде уже и растаяло все, почки на деревьях набухли и готовы распуститься, но вдруг завьюжит, заметет, снегу навалит, что и зимой не бывало, на улицу выйти без валенок невозможно, бурчит, не сдается зима.
Вот в такой поздний вечер и заявился домой Георгий, еле пересилив встречный ветер и пургу снежную. Отец был на работе, зато как мать обрадовалась. Они только переехали в новую квартиру на станции, отцу, наконец, эту квартиру выделили – да с ванной, горячим душем. Там и отогревался Георгий почти до самого прихода отца.
Отец ворвался прямо в ванную, еще и раздеться как следует не успел, схватил, вытащил из ванны.
– Ну-ка покажись, покажи швы свои поганые. Что, красные?
Да это же как раз и хорошо, заживают значит! – отец аж прослезился от радости.
А утром на дворе уже снова весна, снежной ночной пурги как будто и не было. Текут ручьи-потоки по горным крутым уфалейским улочкам и переулкам, все быстро зеленеет, просыпается, отряхивается от снежной зимы, в который уже раз хорошеет – скоротечна весна Уральская.
Георгий окреп на шурфах да маршрутах геологических, дома отдохнул, швы не тревожили, затянулись швы, только рубцы красные остались на теле.
Мать с отцом довольны – ожил сын. И дома, с ними – чего еще надо стареющим родителям…
2
Велика все же Россия. Третью неделю в пути бригада, а до Тахтамыгды еще ехать и ехать. В вагоне все как-то прижились, привыкли к бесконечному движению, к перестуку колес вагонных, к «ничегонеделанию». В вагоне
то полно людей, то полупустой вагон – на разных перегонах разное количество пассажиров. За Уралом стало свободнее, а после Красноярска и вообще полупустые вагоны – выбирай любое купе, любые полки.Первую неделю в бригаде «вербованных» в основном знакомились между собой, узнавали друг дружку поближе, пили водку, пели песни, рассказывали анекдоты – отдыхали. Потом спокойнее стало, подустали, да и деньги приберечь надо – далеко еще до места назначения, до морозной Якутии. А что там ждет бригаду – поди догадайся. Нет, деньгами в дороге разбрасываться грешно и опасно. Да и велики ли те деньги…
Георгий первые дни читал – старые газеты, журналы, у кого-то взятую книжку, читал при дневном свете, вечером в вагоне не почитаешь – темно. И уснуть трудно – лезут в голову неспокойные мысли, воспоминания, перебираются недавние события…
…Победа в Миассе, на районной гонке, вдохновила Георгия – есть, значит, еще кое-что, оказывается можно и нужно еще на лыжах-то покататься. После небольших раздумий, колебаний и некоторого сомнения, Георгий пришел в городской спорткомитет и предложил свои услуги в качестве тренера по лыжным гонкам. А что, методику тренировок он знал, технику имел, значит, мог и план составить, и рассказать, как надо катиться, и технику показать. Бывая на стадионе и на лыжной базе, наблюдал он за некоторыми тренировками лыжников и пришел в уныние от местных тренеров. Никаких лыжников не воспитает та система, что увидел он в Уфалее. Так прямо и сказал в спорткомитете – вся ваша метода заключена в «побегайте», да в «покатайтесь».
Разве это тренировки!
– У вас что, есть опыт тренерской работы?
– Нет, опыта нет, но я действующий лыжник, попал вот в аварию, восстанавливаюсь. Я знаю методику тренировок, думаю, что смогу подготовить приличную команду. Даже, думаю, на здешней местности подготовлю хорошую команду. Я видел, есть ребята с определенными задатками, думаю и девчонок найдем, на областных соревнованиях можно выступить достойно.
– Значит, говоришь, сможешь подготовить хорошую команду? А «хорошая» это как, какого уровня?
– Призером области на первых порах стать хотите?
– Ничего себе заявочка! – в углу кабинета за журнальным столиком сидел пожилой мужчина, казалось, не слушал, читал там что-то в журнале, а вот ведь, все, оказывается, слышит. – С детьми поработать не хотите, в детской спортивной школе?
– Так я про детей и говорю, со взрослыми разве уже что-то сделаешь? Конечно, с детьми, и еще лучше в спортивной школе.
– А какую бы вы хотели иметь зарплату?
– Да сколько дадите, столько и буду зарабатывать. Не это главное.
– Ну, это не разговор. Это вначале не главное, а потом претензии, обиды. Давайте знакомится. Я директор спортшколы.
Если мы с вами сговоримся, мне же надо точно знать, на какие деньги вы претендуете, может, в спортшколе таких денег и нет вовсе.
– Давайте так – вы не знаете меня, я не знаю вас. В институте я получал стипендию четыреста рублей. Но здесь же, все-таки, работа. Дайте для начала пятьсот, на два месяца, посмотрите на мои тренировки, на мои занятия, если я подойду вам, понравятся вам мои тренировки, убедитесь вы, что от ребят будет толк, и не в бесконечном «далеко», а уже этой зимой – установите мне оклад в полторы тысячи.