Золото

Звук его голоса, когда называл меня Золотой пташкой.

Помню, как он спустился с небес, словно видение. Свирепый, неистовый воин, явившийся с целью уничтожить мир, чтобы защитить меня. Эти глаза, меняющие цвет от зеленого к черному, пронзительный взгляд, говорящий мне тысячи фраз одновременно.

«Я найду тебя, Золотая пташка. Клянусь. А теперь лети».

Лети.

Раздается гулкий грохот, словно морские волны сталкиваются друг с другом.

Затем, одним последним стежком, разрыв затягивается.

Полностью. Совсем.

Больше не видно разрыва, сквозь который просачивалось мое золото. Не знаю, был ли он там вообще, поскольку мрачная пустота черной бездны окутывает меня удушающим плащом.

Путь назад отрезан. Орея, мир, который я знала, пропал, и все, что мне осталось, – полная неизвестность.

А я… я продолжаю думать об Энвине и слышать голос Слейда.

Он успокаивает меня. Напоминает.

Не падай. Лети.

Могу ли я?

Я закрываю глаза, чтобы перевести дух. Я заглушаю в себе страх. Подавляю слабость. Снова и снова слышу его сильный, уверенный голос, который придает мне сил. Чтобы, когда снова открою глаза, я могла повернуться и смириться со своим стремительным падением.

Чтобы страх придал мне сил.

Вокруг начинает собираться все золото, что стекало через разрыв вместе со мной. Оно течет вокруг моего тела сияющими ручейками, словно откликаясь на чей-то тихий зов. Даже пустота меняется в соответствии с моим настроем. Молнии сверкают золотыми искорками. Звезды начинают дрожать, испуская золотистый свет, который совпадает с биением моего сердца.

Я улыбаюсь в мерцающей темноте. Потому что, как только заставляю себя перестать бояться, понимаю, что отчего-то все кажется… таким, каким должно быть.

Когда в воздухе появляется очередная вспышка молнии, это привлекает мое внимание, и я замечаю одну звезду, что горит ярче остальных. Я чувствую, как она притягивает меня к себе, пока не начинаю щуриться от ее света.

Пока не оказываюсь так близко, что могу дотронуться до нее рукой.

Я скольжу кончиком пальца по ее ослепительному краю, который обжигает меня своим теплом. Стоит мне прикоснуться к нему, как он распадается в темноте, и из него, как из лопнувшей скорлупы, вырывается сияние. Оно переливается потоком, и я падаю в него, позволяя ему увлечь меня в реку звездного сияния.

И я не боюсь.

Потому что уже не падаю. Я парю навстречу неизвестности, поддавшись течению, и уже не кричу, не борюсь и не боюсь.

Мерцающая река света, которая уносит меня прочь, немного напоминает влюбленность. Быстрая и захватывающая, откровенная и сверкающая. Это великолепное утешение, поскольку оно удерживает меня в течении, потрескивая на моей коже и наполняя меня дрожью.

Я снова погружаюсь в поток этого света, словно плыву по солнечному океану. Не знаю, как долго я пребываю в потоке и отливе, но целую вечность парю по течению вместе с его пульсирующей магией, и она согревает меня изнутри.

Затем погружаюсь в землю.

Каждая искорка превращается в крупицу грязи, плодородной почвы, забивающей мне нос и рот. Я в зыбучем песке, но он не затягивает меня в свои недра, а наоборот – выталкивает наверх, наверх, пока…

Пока я не выплескиваюсь в своенравное небо.

Темноты больше нет. Звездного сияния тоже. Исчезли даже песчинки, царапающие кожу. Их сменяет мягкий как пахта свет и пушистые шелковые облака, яркие от солнечного света, который кажется совсем иным, чем в Орее.

Воздух и нов, и знаком. Стоит мне вдохнуть его, как я чувствую того дикого зверя, эта искрометная фейри во мне открывает глаза. Эта моя часть купается в этом вдохе и напевает в груди.

Потому что вот каково оно – просто дышать.

Широко открыв глаза и поджав губы, я раскидываю руки, охваченная небесным потоком, пробуждающим кровь в венах, и мой зверь высвобождается.

Я чувствую свою фейскую сущность, которая всегда вторила мне, и в том идеальном союзе, в этом насыщенном моменте что-то прорывается наружу.

Так же, как перья прорастают из кожи или на стебле раскрываются лепестки. Как из пустых десен режутся зубы или из-за расколотого горизонта проливается свет.

Боль, сопровождающая это ощущения, затапливает меня и вместе с тем дарит освобождение. Это вихрь ощущений, вызванный потерей и возрожденный переменами.

Я ныряю сквозь губчатые облака, как плывущая по воде рыба, пока внезапно подо мной не появляется манящая земля.

Приветственная.

И когда я сворачиваюсь клубочком в ее открытых объятиях, что-то еще сворачивается вместе со мной – вокруг меня. Боль ушла, и осталось только странное, восторженное утешение, которое исходит из самой глубины моей души.

Перед самым приземлением я чувствую, как что-то течет позади меня. Как будто я действительно перестала падать. Как будто я действительно научилась летать.

Они обвиваются вокруг моего тела, как солнечные нити.

Как стальные полосы.

Как лучи тепла.

Как потоки света.

Как…

Как ленты.

Глава 4

Аурен

Я приземляюсь, как камень, что скользит по воде. Без удара и боли. Я просто опускаюсь на землю, погружаясь в поле, покрытое сияющими голубыми цветами.

В итоге я лежу на спине и смотрю в мягкое небо, устланное облаками, похожими на одуванчики. В ушах стоит звон, словно я нырнула на самую глубину, а потом внезапно всплыла наверх.

Где же я?

Кажется, будто мое тело подхватывает спокойным течением, но вместо воды меня удерживают бархатистые цветы. Повернув голову, я вижу, что магией задела бутоны и вокруг меня образовался круг из позолоченных цветов, которые переливаются изысканным блеском на свету, оседающим в почве.

Цветы перестают покачивать меня, сердце гулко стучит в груди и, вдыхая благоухающий воздух, я сажусь и чувствую, как рук касаются эти золотые цветы.

Но это не все, что ко мне прикасается.

Сперва я его не чувствую. Не улавливаю, что полоски золота, намотанные на мои руки, настоящие. Стоит лишь ветерку пошевелить одну из них, разум соглашается с тем, что видят глаза.

У меня перехватывает дыхание.

А еще замирает сердце.

Я сижу среди ослепительных цветов под лавандовым небом, а в мыслях только одно: я сплю или мертва?

Дрожащими руками я поднимаю ленты. Я чувствую их… Не только кончиками пальцев, но и душой. Когда я подхватываю сразу несколько, глаза тут же наполняются слезами, потому что они шелковистые на ощупь.