Золотое дерево

Когда рабочие приступили к наматыванию шелковых нитей в шелкомотальной мастерской, Габриэль привела туда Элен. В помещении было очень жарко и душно. Здесь работали женщины, некоторые из них сидели у металлических чанов, стоявших на кирпичах на огне, разведенном под ними. Дети подбрасывали дрова в огонь, чтобы в чанах постоянно кипела вода. От коконов, опущенных в кипящую воду, начинали отходить шелковые нити, раскручиваясь понемногу. Габриэль невольно вспомнила кокон, упавший в чашку с горячим чаем китайской императрицы. Женщины ловкими уверенными движениями вылавливали концы нитей небольшими палочками и каждую из них закрепляли на рамы, которые находились рядом, а затем медленно и осторожно поворачивали рукоять и начинали неторопливо наматывать нить, давая ей возможность высохнуть в горячем воздухе прежде, чем она окажется на раме. Вся комната, таким образом, была затянута белыми нитями, словно паутиной.

— В этом способе получения шелковых нитей, пожалуй, ничего не изменилось с тех пор, как возникло шелкопрядильное производство, — сказала Габриэль, — и вряд ли он существенно изменится в будущем.

Она подвела Элен к одной из рам для намотки нитей, и они вместе полюбовались тем, как одна из работниц ловко снимает пряжу, тщательно осматривает ее, а затем скручивает в мотки. Полученный шелк-сырец был еще довольно грубым на ощупь и требовал дальнейшей обработки на специальных фабриках, после чего приобрел присущие ему качества — мягкость и блеск.

В помещении было довольно шумно — стоял гул голосов переговаривающихся между собой женщин, скрипели вращающиеся рамки и громко булькала в чанах кипящая вода, поэтому никто не слышал, как в шелкомотальную мастерскую вошел конторский служащий. Габриэль вздрогнула от неожиданности, когда он тронул ее за локоть.

— К вам клиент, мадам. Джентльмен. Он хочет видеть вас.

— Кто он? — спросила Габриэль на ходу, уже устремившись к двери.

— Думаю, он хочет сделать заказ на поставки шелка-сырца. Я не слышал его имени прежде. Какой-то месье Дево.

Элен, следовавшая за Габриэль, заметила, как та побледнела, услышав это имя, споткнулась на ровном месте и попросила служащего пройти вперед.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Элен.

— Разве ты никогда не слышала о семье Дево? — рассеянно сказала Габриэль, убирая со лба выбившуюся прядь волос. — Наша старая вражда вещлхнула с новой силой после злополучного столкновения экипажей в день моей свадьбы.

— Я знаю об этом, и все же как ты можешь столь предубежденно относиться к этим людям?

— Как бы там ни было, но я не желаю снова видеть Николя Дево. Поверь, у меня есть на это причины.

— И какие же это причины?

Габриэль так хотелось выпалить прямо здесь, сейчас, всю правду — а там будь что будет, только бы не видеть на невинном лице Элен выражения полного недоумения. Однако она не знала, в какие слова облечь свое нелегкое признание. Надо ли ей говорить невестке о том, какая непреодолимая сила влечет ее к Николя Дево и что она боится оставаться с ним наедине, так как может вновь утратить контроль над собой? Ей было достаточно одной короткой встречи с Николя в день свадьбы, и она уже чуть не расстроила всю церемонию бракосочетания, отдернув руку в тот самый момент, когда Эмиль готов был надеть ей на палец кольцо — однако причину своего непроизвольного движения Габриэль поняла много позже, после первого поцелуя с Николя под сенью деревьев в парке. Вражда семей служила Габриэль отговоркой, своеобразной защитой. Ей было противно постоянно прибегать к этой уловке, но у нее не было другого выхода. Нет, она не могла открыть Элен свою жгучую тайну. Габриэль казалось, что произнесенное вслух признание с неизбежностью повлечет за собой ее окончательное падение.

— У меня нет времени говорить на эту тему, — промолвила она. — Я должна встретиться с ним и потребовать, чтобы он уехал из нашей усадьбы.

С этими словами Габриэль решительно зашагала по тропе, ведущей к зданию конторы. А Элен направилась через лесопарк к дому — ее одолевали сомнения. Она была убеждена в том, что Габриэль угрожала какая-то опасность — слишком напугана и взволнована была ее подруга, а ведь она не робкого десятка! Погруженная в свои размышления, Элен подошла к террасе, на которой с книгой в руках сидел Эмиль, — он уже до такой степени окреп, что был способен самостоятельно каждый день выходить сюда.

Габриэль тем временем вошла в контору с черного хода и уселась за письменный стол Эмиля. Несколько мгновений она собиралась с мыслями и восстанавливала дыхание, а затем взяла со стола маленький колокольчик и позвонила. Служащий сразу же открыл дверь из приемной и впустил Николя в кабинет. По выражению его лица Габриэль поняла, что ей предстоит нелегкий разговор. Взволнованный и не на шутку встревоженный, он окинул ее испытующим взглядом. Габриэль решила, что ее отказ бежать с ним в ту бурную грозовую ночь уязвил его самолюбие и ожесточил его, поэтому он наверняка питает сейчас к ней враждебные чувства.

— Добрый день, Габриэль. Значит, в настоящее время вы заправляете здесь всеми делами.

— Да, я, — ровным голосом отозвалась она, сидя за письменным столом мужа очень прямо, что давалось ей неимоверным напряжением всех сил. Габриэль вновь всем своим существом ощутила, с какой неудержимой силой влечет ее к этому человеку. Ей казалось, что одним своим появлением он заполнил пустоту в ее жизни, постоянно мучившую ее. — Прошу садиться.

Прежде чем отложить в сторону шляпу и трость и усесться на стул, стоявший напротив письменного стола, Николя Дево внимательно оглядел кабинет. Молодой человек был, как всегда, прекрасно одет, его рубашка под сюртуком отличалась безукоризненной белизной, а шейный платок был туго повязан. Он прекрасно чувствовал себя в дорогой, хорошо сшитой одежде и, как обычно, великолепно держался.

— Надеюсь, месье Вальмон уже поправился, — произнес он, искренне желая выздоровления Эмилю. — Я приехал из Парижа, получив ваше письмо. Оно оставалась для меня полной загадкой вплоть до вчерашнего дня, когда, прибыв в Лион, я узнал о тяжелой болезни вашего мужа.

— Рада вам сообщить, что Эмиль быстро поправляется, — ее голос звучал глухо от напряжения. — Но почему мое письмо так озадачило вас? По-моему, в нем все предельно ясно изложено.

— Вам так кажется? Мне этого не показалось. Посудите сами, ваш супруг обещал продать мне шелк-сырец, и я просто не могу понять, почему он вдруг передумал — если только, конечно…

Габриэль решительно покачала головой.

— Нет, я ничего не сказала ему о том, что произошло между нами. Но почему вы намерены закупать шелк именно на ферме Вальмонов? — и прежде чем он успел что-нибудь ответить, добавила безжалостно резко: — Я считаю дурным тоном стремление заключить выгодную сделку с человеком, на честь которого вы посягаете.

Николя на мгновение, застыл на месте, как громом пораженный таким оскорбительным заявлением, а затем чуть подался вперед и заговорил:

— Похоже, вы все еще злы на меня за то, что произошло между нами. Однако все выглядит не так, как вы себе это представляете. Вальмон написал мне на следующее после званого вечера утро — по-видимому, прежде чем окончательно слег. В письме он сообщил, что оставит для меня необходимое количество шелка-сырца, о котором мы вели речь на предварительных переговорах. Хочу напомнить вам, что я всегда держу данное мной слово. Поэтому я и дал свое согласие на эти поставки.

— Ваша договоренность больше недействительна, я отменила ее и несу за свой поступок всю полноту ответственности. У меня есть все основания поступить именно таким образом. Вы — один из Дево, а я — одна из Рошей. Наши семьи никогда не вели друг с другом никаких дел.