Золотое руно (сборник)

Сугияма продолжал свою рекламную речь.

– Конечно, – сказал он, – мы не можем записать цифровую копию обратно в исходный биологический мозг – однако мы можем поместить её в искусственный мозг, и в этом, собственно, и состоит наш процесс. Наш искусственный мозг конденсируется из квантового тумана, формируя наногель, который в точности повторяет структуру биологического оригинала. Копия будет вами – вашим разумом, пересаженным в искусственный мозг, сделанный из долговечной синтетики. Он не будет изнашиваться. С ним не случится инсульта или аневризмы. В нём не разовьётся деменция или маразм. И… – он сделал паузу, чтобы убедиться, что безраздельно завладел всеобщим вниманием. – Он не умрёт. Потенциально новый вы будет способен жить вечно.

Несмотря на то, что все хорошо знали, что выставляется здесь на продажу, раздались изумлённые возгласы – слово «вечно» производит неизгладимое впечатление, будучи произнесённым вслух. Я лично был не слишком высокого мнения о бессмертии – я подозревал, что мне наскучит жить к тому времени, как я достигну, скажем, возраста Карен. Но я ходил по яичной скорлупе двадцать семь лет, постоянно боясь, что сосуды у меня в мозгу лопнут. Смерть была не так уж страшна, но перспектива превратиться в растение, как мой отец, повергала меня в ужас. К счастью, искусственные мозги «Иммортекс» работают на электричестве; им не нужны питательные вещества, так что и кровеносных сосудов в них нет. Я сомневался, что доктор Тхань имела в виду что-то подобное, но мне сгодилось бы и такое.

– Конечно, – продолжал Сугияма, – искусственному мозгу потребуется тело.

Я взглянул на Карен; интересно, ознакомилась ли она с этим аспектом до прихода сюда.

Похоже, учёные, первыми начавшие делать искусственные мозги, поначалу не устанавливали их в роботизированные тела – что для личности, которую представлял собой воссозданный разум, было подлинным кошмаром: оказаться глухим, слепым, неспособным общаться или двигаться, в сенсорной пустоте худшей, чем обычная тьма и тишина, лишенным даже проприоцептивного ощущения положения собственных конечностей, контакта кожи с воздухом или одеждой. Эти транскрибированные нейронные сети, как я читал в статьях, что мне удалось найти, быстро начинали перестраиваться в соответствии с паттернами, характерными для ужаса и безумия.

– И поэтому, – продолжал говорить Сугияма, – мы дадим вам искусственное тело – тело, которое можно обслуживать, ремонтировать и обновлять неограниченно долго. – Он поднял свою длиннопалую руку. – Я не буду вас обманывать, ни сейчас, ни когда-либо ещё: пока что эти тела несовершенны. Но они, тем не менее, чертовски хороши.

Сугияма снова улыбнулся собравшимся, и его осветил луч небольшого прожектора: сначала тускло, потом со всё возрастающей яркостью. Позади него, как на рок-концерте, парила в воздухе гигантская голограмма его костлявого лица.

– Видите ли, – сказал Сугияма, – я сам – именно такая загруженная личность, а это – искусственное тело.

Карен кивнула.

– Я так и знала, – заявила она. Ей проницательность произвела на меня впечатление; меня ему определённо удалось обмануть. Конечно, из всего Сугиямы были видны лишь его лицо и руки; остальное тело было закрыто трибуной или модным деловым костюмом.

– Я родился в 1958 году, – сказал Сугияма. – Мне восемьдесят семь лет. Я совершил переход шесть месяцев назад – я один из первых гражданских, подвергшихся загрузке в искусственное тело. В перерыве я подойду к вам и дам осмотреть себя вблизи. Вы увидите, что не всё со мной гладко – я это признаю – и что некоторые движения я не способен производить. Но меня это ни в малейшей степени не беспокоит, потому что, как я сказал, эти тела можно бесконечно совершенствовать по мере появления технологических новинок. Я не сомневаюсь, что в течение ближайших десятилетий появятся искусственные тела, неотличимые от биологических. – Он снова улыбнулся. – И, разумеется, я – как и те из вас, кто пройдёт эту процедуру – безусловно, доживу до этого момента.

Он определённо был мастером продаж, этот Сугияма. Разговор о сотнях и тысячах дополнительных лет жизни был бы слишком абстрактен – кто способен хотя бы вообразить такое? Но несколько десятков лет – это то, что потенциальные клиенты, у большинства из которых уже за плечами семь или больше таких десятков, способны оценить по достоинству. Ведь каждый из присутствующих здесь людей смирился с тем, что живёт последнее десятилетие – если не последний год – своей жизни. Пока, разумеется, «Иммортекс» не объявил о своём невероятном процессе. Я снова посмотрел на Карен; она слушала, как заворожённая.

Сугияма снова поднял руку.

– Конечно, у искусственных тел много достоинств даже при современном уровне развития технологий. Как и наши искусственные мозги, они практически неуничтожимы. Черепная коробка, к примеру, титановая, усиленная волокнами из углеродных нанотрубок. Если вы решите прыгнуть с парашютом, и парашют не раскроется, то ваш новый мозг не пострадает при падении. Если, упаси Бог, кто-то выстрелит в вас из пистолета или пырнёт ножом – вы практически точно не пострадаете.

Позади него появились новые голографические изображения, сменившие вид его лица.

– Но наши искусственные тела не просто прочны. Они сильны – сильны настолько, насколько вы захотите. – Я думал, что сейчас покажут видео фантастических трюков: я слышал, что «Иммортекс» разработала супермощные конечности для военных, и что теперь эта технология доступна и гражданским клиентам. Но вместо этого экран показал пару предположительно искусственных рук, непринуждённо вскрывающую банку маринованных огурцов. Я не мог даже вообразить, каково это – быть неспособным на такую простейшую операцию, но было очевидно, что на остальных демонстрация произвела глубочайшее впечатление.

Но у Сугиямы было и ещё что предложить.

– Естественно, – сказал он, – вам больше никогда не понадобятся ходунки, трость или экзоскелет. У вас будет стопроцентное зрение и слух и отличные рефлексы; вы снова сможете водить машину, если не способны делать это сейчас.

Даже мне не хватало рефлексов и координации времён моей юности. Сугияма продолжал:

– Можете попрощаться с болями и артритом и практически всеми остальными недомоганиями преклонного возраста. И если у вас нет паркинсона или альцгеймера, то уже никогда и не будет. – Я услышал вокруг шепотки; Карен тоже что-то пробормотала. – Забудьте о раке или сломанных бёдрах. Скажите сайонара подагрическим суставам и макулодистрофии. С помощью нашего процесса вы получите практически неограниченный срок жизни с безупречным зрением и слухом, с бодростью и силой, самодостаточностью и достоинством. – Он ослепительно улыбнулся аудитории, и я видел, как многие кивают или говорят что-то явно одобрительное своим соседям. Это и правда выглядело очень привлекательно, даже для людей вроде меня, чьи повседневные неприятности ограничивались повышенной кислотностью или случайной мигренью.

Сугияма позволил зрителям несколько секунд поболтать, после чего снова поднял руку.

– Конечно же, – сказал он, словно это была сущая ерунда, – есть небольшой подвох…

2

Я знал, о каком «небольшом подвохе» говорит Сугияма. Несмотря на все его слова о переносе сознания на самом деле «Иммортекс» не умел этого делать. В лучшем случае сознание копируется в механизированное тело. Из чего следует, что оригинал после этого продолжает существовать.

– Да, – сказал Сугияма, обращаясь к аудитории, частью которой были мы со старой леди – Карен, так её звали, – с момента активации вашего синтетического тела вас становится двое: две сущности, которые являются вами . Но кто из них настоящий вы? Вашим первым импульсом может быть ответить, что тот, что из плоти и крови, и есть настоящая Маккой. – Сугияма качнул головой. – Интересная философская проблема. Я соглашусь, что эта версия и вправду существовала раньше другой – но делает ли первенство её настоящей ? В вашем внутреннем представлении о себе кого вы посчитали бы настоящим собой: того, кто страдает от болей и ломоты в костях, того, кто плохо спит ночью, того, кто стар и дряхл? Или энергичного себя, полноценного умственно и физически? Того себя, что каждый день живёт с радостью, а не страхом, у которого впереди десятки и сотни лет жизни вместо – прошу меня простить – считанных месяцев или лет.