Золотой Будда

— Работу нам заказали из Вашингтона через нашего адвоката в Вадуце, Лихтенштейн: стандартный контракт, половина сейчас, половина по окончании. Мы уже получили пять миллионов долларов из десяти. Их отмыли в нашем банке в Вануату, а затем перевели в Северную Африку, чтобы, как мы все согласились, использовать их для похищения золотого идола.

— Сдается мне, — сказал Мерфи, разрезая ножом бумагу на тоненькие полоски, — что после всех этих махинаций нам стоит просто украсть «Золотого Будду» для нас самих. Это сэкономит нам черт знает сколько времени. В противном случае, нам просто придется расстаться с нашим золотом.

— Где же твоя корпоративная гордость? — улыбаясь, сказал Кабрильо, прекрасно понимая, что Мерфи шутит, но, тем не менее, принял его слова ко вниманию. — Мы должны сохранить нашу репутацию. Как только мы надуем хотя бы одного клиента, весь мир тут же об этом узнает. И что тогда? Я даже не представляю, где старый моряк сможет подыскать себе новую работенку.

— Ты просто еще не заглядывал в нужные газеты, — сказал Сенг, криво ухмыляясь. — Поищи счастья в «Манила таймс» или в «Болгарском роге».

— Еще одна проблема: кому мы сможем продать ворованную вещь такого размера и с такой историей? — добавила Росс. — Никто не захочет ее купить.

— Почему же? Я знаю одного парня в Греции, — сказал Мерфи, — который мечтает приобрести «Мону Лизу».

Кабрильо замахал руками.

— Достаточно. Вернемся к делу.

На главном мониторе появилась огромная, во весь экран, карта мира, и Халперт указал на их местоположение.

— По воздуху отсюда да Пуэрто-Рико около десяти тысяч миль, — заметил он. — Но по морю значительно больше.

— Мы собираемся высадиться на берег, как только доберемся туда, — сказал Кабрильо. — У нас есть еще какие-нибудь заказы в той части света после того, как мы разделаемся с этим?

— Пока ничего, — доложил Халперт, — но я над этим работаю. Кроме того, я осмелился предложить адвокату сделать нам бонус, если мы доставим объект к условленному времени.

— Сколько и когда? — спросил Кабрильо.

— Еще один миллион, думаю, будет не лишним, — сказал Халперт. — Мы должны уложиться к тридцать первому мая.

— Почему именно к тридцать первому мая? — удивился Кабрильо.

— Потому что именно в этот день они планируют вернуть народу его лидера.

— А, понятно. Что ж, у нас в запасе семь дней, три из которых мы проведем в пути. Значит, мы имеем четыре дня, чтобы проникнуть в засекреченное здание, выкрасть золотой артефакт и перевезти его на расстояние примерно в двадцать пять сотен миль в страну, о которой большинство из нас слышало разве что в школе.

Халперт кивнул.

— Звучит как нечего делать, — сказал Кабрильо.

Глава 4

Чак Малыш Хендерсон обедал сосисками с сыром чеддер, управляя «ситасьоном-Х» и наблюдая за горами, лежащими перед ним. При росте в шесть футов четыре дюйма, Чак весил примерно 280 фунтов. Он закончил университет в штате Висконсин, а затем был завербован секретными службами. Эта работа привила ему любовь к полетам, которая в дальнейшем определила направленность его занятий в частном секторе. Сейчас Хендерсон жалел, что не может закончить свой ланч холодной бутылочкой пива. Вместо этого ему досталась теплая бутылка бленхаймского эля, которую он с отвращением выпил. Проверяя приборы каждые несколько минут, он обнаружил, что они все светятся зеленым светом.

— Мистер «ситасьон» доволен, — сказал он, нажимая на автоматический выключатель, и проверил курс. Спенсер подошел к дверям кабины, постучался и открыл ее.

— Ваша компания договорилась, чтобы бронированая машина встретила нас в аэропорту Макао?

— Не беспокойтесь, — ответил Чак. — Они обо всем позаботились.

Порт в Макао был переполнен. Китайские лодки и торговые баржи соседствовали с океанскими лайнерами и современными грузовыми судами. Ветер дул с суши в сторону моря, и запах костров для приготовления национальной китайской пищи смешивался с облаками специй, которые сгружались с кораблей. В двадцати милях в Южно-Китайском море, всего за несколько минут от приземления, Хендерсон получил последние инструкции.

Спенсер наблюдал за тем, как «Золотого Будду» переправляли на берег на ремнях.

В это же самое время за столом кают-компании Хуан Кабрильо с наслаждением потягивал традиционный послеобеденный эспрессо. Промокнув губы салфеткой, он обратился к сидящим за столом людям.

— Наш человек в Макао уладит все вопросы с доставкой, как только мы завладеем статуей.

— Какой у него план? — спросил Хэнли.

— Он пока не знает, — ответил Кабрильо, — но у него всегда есть что-нибудь необычное в запасе.

Следующим заговорил Сенг.

— Я восстановил подробные карты порта, прилегающих к нему улиц и города в полном объеме, — сказал он. — И порт, и аэропорт расположены меньше чем в миле от того места, куда, как мы рассчитываем, будет перевезен Золотой Будда.

— Очень удачный для нас поворот судьбы, — заметила Линда Росс.

— Площадь страны всего семь квадратных миль, — произнес Сенг.

— Мы планируем бросить якорь у берега? — спросил Марк Мерфи.

Кабрильо ограничился кивком вместо ответа.

Следующий час они провели, обсуждая детали предстоящей операции.

— Ом, — тихо сказал человек. — Ом.

Человек, который больше всех был заинтересован в возвращении «Золотого Будды», даже не подозревал, что оказался в самом центре готовящегося действа. Он медитировал в тихом каменном саду перед домом в Беверли-Хиллз в Калифорнии.

В 1959 году китайцы вынудили его покинуть родную страну и пересечь границу с Индией. Через тридцать лет он получил Нобелевскую премию Мира за свою не прекращавшуюся деятельность по освобождению своей родины. В мире, где столетнее здание считалось историей, верили, что этот человек был четырнадцатым по счету воплощением древнего духовного лидера.

В данный момент мысли далай-ламы были далеко в прошлом.

Уинстон Спенсер чувствовал себя усталым и раздраженным. Он не отдыхал с того момента, как покинул Лондон, и усталость от утомительного перелета вкупе с возрастом давали о себе знать. Наконец самолет докатился до дальнего края поля, он подождал, пока пилот подойдет к двери подставит лестницу. Затем он выбрался наружу. Бронированная машина стояла в каком-то футе от них, двери были распахнуты настежь. С каждой стороны стояло по вооруженному охраннику в черной униформе. Они выглядели не дружелюбнее шайки бродяг, собирающихся устроить самосуд. Один из них заговорил.