Золотой идол Огнебога

– Как это, онемела? Нам же выступать через полчаса! Калганов убьет...

Бэла поспешно вытерла волосы, включила фен. Надо торопиться. Праздник праздником, а контракт нарушать никому не позволено. Рома гонорар отберет. Скажет – штраф!

– Расшевелим, – процедила она сквозь зубы. – Заставим!

Лея и правда чувствовала себя отвратительно – ее бросало то в жар, то в холод, в горле стоял комок. Даже горячий душ не помог. Ей стало не по себе еще в дороге. Зимний лес, снег, низкое небо, пустая болтовня водителя...

– Замолчи, Лешик! – взмолилась она.

Чара покрутила пальцем у виска, остальные девушки захихикали. За что они ее невзлюбили? Впрочем, это как раз ясно.

Лея уставилась в окно, но вид белой пустыни наводил жуткую тоску, и она вдруг заплакала, беззвучно, глотая соленые слезы.

– Ты чего ревешь? – возмутилась Юна. – У меня мать при смерти, и то я сопли не распускаю.

– Так нельзя, – покачал головой водитель. – Вы – группа, творческий коллектив. Вам положено проявлять чуткость друг к другу и уж если не любовь, то как минимум дружелюбие. Вы же обречены выходить на сцену вместе, петь, тереться локтями!

– А ты нас не учи! – взвилась Чара. – Хватит того, что Калганов воспитывает. Мы уже большие девочки, выросли из коротких штанишек!

– По-моему, все наоборот, – беззлобно возразил Лешик. – Штанишки у вас сильно укоротились и ум тоже.

Перепалка как стихийно началась, так и затухла сама собой. Девушки дремали, одна Бэла вполголоса развлекала шофера, чтобы не уснул за рулем. Сутками мотается, Калганов и его не щадит.

– Прошу, прошу себе сменщика, а Рома отмахивается, как от назойливой мухи, – жаловался Лешик. – Он-де не миллионер, чтобы деньгами разбрасываться. Содержать личный автопарк ему не по средствам. А при чем тут автопарк?

Бэла поддакивала. Калганов – сторонник потогонной системы, выжимает соки из всех.

– Иначе бизнес вести нельзя, – со вздохом признавала она. – Мигом конкуренты вытеснят. В шоу-бизнесе вообще драконовские законы. Честно говоря, Роме не позавидуешь. Быть продюсером – не сахар...

Лея слушала сквозь дрему, стараясь отогнать скверные мысли. Почему ей не по себе? Первый раз, что ли, выступать на частной вечеринке? В предпраздничные дни «Русалки» работали на износ, днями и ночами. А в Сатине им предстоит не столько концерт, сколько участие в каком-то костюмированном представлении. Калганов обещал, что они смогут отдохнуть, подышать свежим воздухом... пожить на всем готовом.

– Покажете «фольклор», подыграете хозяину, – объяснял он. – Господин Борецкий – большой оригинал и любитель языческих обрядов. Сейчас это становится модной тенденцией. Он вам скажет, что нужно делать.

– Что он за человек? – интересовались девушки. – Крыша на месте? Не потребует продолжить выступление в русской бане или в сауне? Потанцевать нагишом?

– Я навел справки. Нормальный мужик. Принуждать ни к чему не станет. Он в курсе, что мы не оказываем интимных услуг.

– Женатый?

– Ой, насмешили! – закатил глаза продюсер. – Какая разница? К нему друзья приедут, приличные люди. Женщины тоже будут. Ваше дело – ритуальные песни и пляски из раздела «Зимние русалии». Понятно?

Лея хотела заснуть, но ее ум отказывался отключаться. Эхо напутствий Калганова мешалось в ее сонном сознании с обрывками разговора водителя и Бэлы, с шумом двигателя, каким-то неясным гулом ветра в лесу и витающей в воздухе угрозой. Вконец измученную, ее таки сморил тревожный, некрепкий сон.

– Вставай, примадонна! – разбудил Лею женский голос. – Приехали!

Это была Чара. Ее смуглое лицо в полумраке казалось землисто-серым. На улице мело. К машине подошел мужчина в маске и в накинутой на плечи дубленке, заговорил. Лешик уже выгружал сумки. Какой-то парень, тоже в маске, спустился с крыльца помогать носить вещи.

Лея, не чувствуя под собой ног, ступила на снег. Сумерки, позолоченные светом фонарей, дохнули в лицо морозом. Внутри у нее все сжалось, сплелось в тугой узел так, что сердце замерло.

– Почему они в масках? – лениво спросила Мио.

– Прикольно... – пробормотала Юна.

На ее рыжие кудри падали снежинки. Мужчина, представившийся хозяином, не сводил с нее глаз. Потом его взгляд остановился на Лее.

– Добро пожаловать... – вымолвил он аккуратно очерченными губами.

По-мужски твердая форма подбородка, гладко выбритого, с продолговатой ямочкой посередине, позволяла сделать вывод о чертах его лица – наверняка весьма привлекательных.

Дом, куда привезли девушек, стоял среди вековых деревьев. Два этажа, двускатная крыша с выступом, крыльцо с широкой пологой лестницей и перилами, колонны у входа, высокие окна – казалось, за ними притаилось что-то страшное. У Леи закружилась голова. Не хватало грохнуться в обморок при всех, дать пищу для сплетен своим «подругам». С каким наслаждением они доложат о ее слабости Калганову...

– Что с вами? – спросил господин Борецкий.

У Леи земля ушла из-под ног, она покачнулась, но устояла, глубоко вдохнула и выдавила напряженную улыбку.

– Мы очень устали, – объяснила за нее Чара. – Нам бы отдохнуть часок-другой...

Но отдых не пошел Лее на пользу, скорее усугубил недомогание. И теперь, когда пора было спускаться на первый этаж, петь, танцевать, развлекать гостей Борецкого, ее тело налилось свинцом и отказывалось подчиняться...

Глава 20

Восемь веков тому назад

Ей приснился кошмар – как будто она мечется в жару, волосы прилипли ко лбу, трудно дышать... Знахаркины снадобья больше не помогают, и жизнь медленно покидает ее молодое красивое тело, как покидала дряхлое, изможденное болезнью тело князя, ее мужа.

В княжеской спальне темно, жарко, – тускло горит свеча, пахнет целебными травами, ладаном и воском. Кто-то перешептывается – украдкой, таясь в душном мраке.

– Грех... Божья кара...

Слова доносятся до княгини, но ею уже овладело безразличие. Пусть говорят, ей все равно. Она уходит, покидает этот мир. Там, за зыбкой пеленой тумана, ее ждет волхв, манит к себе, зовет. «Где ты? – силится произнести она, но язык не слушается. – Куда мне идти? В Ирий... или в христианский рай? Но ведь туда пускают только святых. А я... а мы с тобой... согрешили...»

Радмила со стоном просыпается, вскакивает в ужасе, хватает знахарку за узловатую руку...