Золотой Лис. 1-2 часть

Если честно, за обладание вот таким плащиком парень рискнул бы очень многим. Длинный, меняющий цвет по желанию повелителя, спасающий равно от жары и от холода. И ни одна самая даже забубённая колючка или ветка не осмелится зацепиться или попытаться порвать таковую одежду. Да и висящая на бедре знатного эльфа шпага одним только своим витым эфесом заставила Ридда завистливо прищуриться…

— Моё почтение вашей светлости, — всё же процедил парень, подумав, что своё слегка переменившееся отношение к перворождённым не стоит доводить до абсурда. Он со снисходительной усмешкой полюбовался на обнимавшихся и старательно размазывавшим девичьи сопли сестёр-эльфиек, а потом насмешливым жестом изобразил в сторону ярла, словно снял с головы несуществующую шляпу и чуть кланяется.

— Но вот насчёт грязных хомо, Meana wendi Faennelor… если я ещё раз услышу подобные слова, то от моего гнева не спасёт даже заступничество бессмертных, — покладисто продолжил ничуть не обескураженный ярл, и Ридд тихо восхитился — воистину настоящий вельможа!

Что ж, если ярл эльфов так действительно считает… Ридд с демонстративным ворчанием и кряхтением встал со своего места и снова преклонил голову и одно колено перед этим величайшим из эльфов. Но в голове его трудолюбивыми золотистыми пчёлами порхали слова и понятия, строки и обрывки знаний. Так… Фаэннелор это родовое название клана, Меана собственно имя, а вот Венди… что-то знакомое!

— Не мучься, мастер Ридд, — дриада уже даже и не скрывала, что пользуясь непонятным к себе расположением парня, копается в его мыслях, как хочет — причём ни одной из сторон то не казалось постыдным. Парень не считал свои мысли и побуждения грязными, да и хранительница рощи не видела ничего зазорного в том, чтобы любоваться рощей, красивой эльфийкой и самою собой. — Wendi это дева, maiden…

Ах ну да, немужняя дева! Ридд искоса, с хитринкой взглянул на приветствующую своего ярла заплаканную и одновременно сияющую эльфийку, и только сейчас, после дружелюбного прикосновения вельможи к своему плечу, поднялся на ноги.

— Ударил тебя кулаком по макушке? — тихо шептавшийся с освобождённой ярл с сомнением оглядел внушительные кулачищи Ридда и вновь перевёл вечнозелёный взгляд на свою эльфийку. — И правильно сделал — я иной раз с досадой вспоминаю тот древний указ своего прадеда, по которому в пределах Вечного Леса запрещено телесное наказание перворождённых.

Эльфийка, теперь уже известная как Меана как-её-там, опять протёрла глаза в столь откровенном изумлении, что все присутствующие усмехнулись, а дриада и вовсе покатилась по траве от хохота. И так заразительно оказалось её веселье, что Ридд с удивлением услыхал и серебристым колокольчиком зазвучавший смех лучницы.

— Ладно, мастер Ридд — сколько столь почитаемого вами золота ты запросишь за исполнение заказа?

Воистину, после утренней сцены в баронской оранжерее Ридд весьма крепко уверовал в свои лицедейские таланты! Потому что изобразил на лице такое удивление, таким недоумённым голосом обратился к дриаде, что та озадаченно затихла.

— Быть может, память мне изменила? Подскажи, хранительница — разве я вчера давал своё согласие? Или, быть может, подписывал какие-то бумаги? А то, упаси огнедышащий Динас, клялся в чём-то?

Хозяйка рощи мягко-текуче снова оказалась на ногах, и от волнения пошла радужными разводами. А голос её непостижимым образом растерял остатки веселья и прозвучал гордо и торжественно.

— Нет, мастер Ридд, ничего подобного не было, и я то подтверждаю.

Ридд повернулся к откровенно озадаченному ярлу перворождённых и с деланным сожалением развёл руками.

— Прошу прощения вашей милости, но если вы принесёте золото или камушки, то мне останется только расхохотаться вам в лицо.

Понятное дело, что тот нахмурился и пробормотал вроде бы в сторонку, что кое-кому то может стоить и головы. На что парень с озорной усмешкой заметил тоже в сторону дриады, что коль одному ярлу неймётся разгневаться, то придётся тому лично драться на оружии — мастер Ридд хоть и пониже происхождением, но вполне себе полноправный отпрыск древнего рода…

Какой демон противоречия иной раз толкал его на этакие поступки, Ридд не знал и сам. Устраивая иногда подобные вспышки, он немало набил себе шишек и даже заработал дырок в теле, за исцеление которых приходилось отдавать уйму столь тяжело заработанных монет кровопийцам-целителям. Но столь же частенько и выигрыш оказывался таким, коего не достичь обыкновенными, повседневными методами.

— Да, по древнему закону он имеет право требовать личного поединка с вашей светлостью, — с такой кислой мордашкой процедила дриада, что тут уже и сомнений не оставалось…

Единственное условие, на котором настоял Ридд — не здесь. Ну не хотел он осквернять эту рощу и это место звоном оружия, а уж тем более своей кровью. И вскоре на небольшой тенистой прогалине, на самой опушке, ярл эльфов сбросил плащ и отбросил его в сторону.

— Что ж, я не хотел бы выспрашивать подробностей — но прежде чем приступить к исполнению древней как этот мир традиции, я хотел бы узнать твоё имя, дерзкий смертный.

В глазах знатного эльфа сейчас не осталось даже и следа той мягкой весенней зелени, которая радовала и чаровала ещё вот только что. Нет, сейчас серо-травянистый цвет их больше походил оттенком на замшелый бок неумолимо падающей на тебя скалы…

— Я могу сообщить вашей светлости своё имя — но тогда мне придётся вас убить. Или умереть самому. Иные тайны следует хранить очень ревностно, — Ридд заметил, что это его право как вызванной на поединок стороны выбирать оружие — и указал рукой на отброшенную было эльфом в сторону изящную шпагу. — А я очень не хочу вашей смерти.

Ладонь его ласково погладила рукоять посоха-трости, а затем под испуганно-удивлённое ахх!зрителей дёрнула её в сторону-вверх.

В самом деле, тут было чему удивляться и восторгаться одновременно: дракончик в навершии негодующе сыпанул искрами из крохотной пастишки. Его глаза гневно просияли алым, и из посоха с волнующим душу каждого воина шелестом полез вынимаемый клинок. Наблюдателям снова пришлось ахнуть, когда непонятное зрелище сложилось в их глазах и стало выглядеть чуть иначе.

В руке Ридда оказалась тоже шпага, чей клинок казался с виду заброшенным, грязно-серым. А служивший рукоятью-эфесом дракончик радостно заклекотал, развернул крылья — и они вдруг образовали блистающую серебром гарду, надёжно защищающую руку владельца.

Но глаза ярла Иллидара словно прикипели именно к этому неухоженному клинку, а не блиставшему в позе гарда-эфес маленькому чуду, которым так восторгались девицы. И странное дело — из глаз знатного эльфа напрочь исчезло всякое воинственное выражение. И смотрел он на оружие так, как юноша смотрит на возлюбленную, а… пьяница на вожделенную кружку эля.