Золотой Лис. 1-2 часть

— Не глупи, паря, их милость просто хотят с тобой парой слов перекинуться, — внушительно пробасил здоровенный сержант, шириною своих крытых кольчугой плеч едва не перегораживая весь поворот отсюда на улицу Мастеров, по которой можно было спуститься к реке и заведению дядюшки Флетчера. — И за ножик свой не хватайся без нужды, арбалетчики присматривают…

А молодой барон, едва ли на пару лет старший самого Ридда, стоял себе у памятника, чуть расставив ноги, и рассматривал подходившего с самым неподдельным, хоть и непонятным интересом.

— Ты тот, кого называют мастер Ридд? — холодным голосом поинтересовался хозяин и повелитель города, когда сам Ридд приблизился на должное расстояние и кое-как, едва преодолев свою привычку не гнуть спину, поклонился.

— Да, ваша милость хорошо информированы, — столь же ничего не выражающим голосом ответил Ридд, краем глаза высматривая плотно перекрывшие выходы с площади группки солдат. Надо же было так вляпаться! Без крови и не прорваться. Хорошо ещё, если только чужая будет…

А барон, казалось, наслаждался своей властью и кажущейся надёжностью ситуации. И единственно выдавала его ладонь, вроде бы случайно лежавшая на рукояти богато изукрашенного меча.

— Нож, — указал рукой стоявший возле своего господина и сюзерена плюгавенький бесцветный человечек, коего в городе Шарто ненавидели едва ли не больше, чем даже сборщиков податей. А именно, руководитель тайного сыска, неизменно имевшегося при замке каждого влиятельного вельможи.

Пожав плечами, Ридд выложил свой потёртый кинжал на скамью, на которой днём любили греться старушки или судачить досужие кумушки. Следом пришлось выложить и метательные шарики — этими кругляшками владелец мог при нужде с десяти шагов гвозди забивать. А ночью почти гарантированно бросить на звук и напрочь изуродовать подавшему голос лицо. Потом стилет, притаившийся за голенищем правого сапога, а там и его напарник внутри левого…

— Ещё оружие есть? — весело поинтересовался барон, когда последней на скамью с грудой вовсе не мирного железа легла трость.

Ридд показал пустые ладони, а потом легонько изобразил ими особый жест, заставивший барона и его пса легонько нахмурить брови. Ибо означал он, что подавший такой сигнал вовсе не мимоходом изучал кулачный рыцарский бой. А уж настоящие мастера таковой науки снискали себе славу и популярность во всех краях немаленького королевства. И попробуй таковое оружие обнаружь или отними…

— Ладно, приблизься, — наконец озвучил барон результаты своих сомнений.

И Рид чуть ли не через пол-площади потащился медленно вперёд, чувствуя просто обжигающие спину и щёку пристальные взгляды арбалетчиков. Ага, двое почти сзади, на чердаке банка, и ещё один притаился за статуей над входом в храм. Грамотно выбрали позицию, ничего не скажешь!

Вблизи он рассмотрел здешнего хозяина получше. Раньше-то всё как-то случая не выпадало. Крепкий парень, ничего не скажешь — если мечу хорошо обучен, с таким возни не оберёшься. Да мордашка смазливая, и в то же время мужественная, с этакой печатью благородной сдержанности. Девки от таких наверняка просто млеют… хотя, кто их разберёт, юбочниц малахольных?

— Прежде чем начать разговор, мне хотелось бы узнать, — барон неожиданно запнулся и сделал то, чего подобравшийся Ридд ожидал меньше всего — жестом отослал прочь своего тихаря.

Наверное, их милость таки вдоволь хлебнул сегодня сладенького и коварного муската с южных холмов, да ещё и летнее солнышко изрядно напекло в дворянскую голову — иного объяснения Ридд попросту не видел. Тем более, что барон выждал, пока его человек уйдёт на достаточное расстояние, и лишь потом продолжил речь.

— Я хотел бы узнать — отчего это моя матушка настолько хорошего мнения об одном жулике, что взяла с меня слово его не обижать?

Так и есть! Ох, верно говорил Питт, что однажды выйдет Ридду боком его филантропия. По весне старая баронесса, будучи дамой ещё той, старой закалки, самолично инспектировала дома призрения. И то ли в госпитале инвалидов, то ли в сиротском приюте подхватила лихорадку — да такую, что в полдня едва не сгорела свечой. А как на грех, в ту пору единственный толковый лекарь в городе набрался на свадьбе дочери до такого состояния, что цветом лица мало отличался от покойника. Куда уж тут целительствовать.

И неминуемо случиться бы беде, но всё свободное время посвящавший чтению Ридд припомнил где-то читанные симптомы той лихорадки. А также тот весьма интересный факт, что никогда она не появляется от естественных причин… короче, голову одному чернокнижнику-самоучке из анархистов резал Питт, а сам Рид в это время едва не загнал коня, пытаясь успеть собрать нужные травки и кое-что из запретного к продаже списка. А уж как потом пришлось провернуть целую операцию, раскрутив молоденькую горничную баронессы и таки заморочив глупышке голову настолько, что та безоговорочно согласилась отнести госпоже склянку с ещё тёплым, слабо мерцающим во тьме эликсиром — то отдельная история. Но белобрысая Камилла таки не подвела, напоила старушку целительским зельем. Так что, теперь та ещё и нас с вами переживёт, попомните эти слова…

— Не могу знать, ваша милость. Я никогда не разговаривал с госпожой баронессой, да продлят боги её жизнь. И даже ни разу не встречался взглядом, — на всякий случай Ридд ещё раз поклонился, чтобы этот не страдающий отсутствием соображения барон ничего не мог прочесть по глазам.

— Знаю, — просто ответил всемогущий барон Шарто, которого, несмотря на молодость, в королевстве побаивались недруги и уважали немногочисленные друзья. — А где драконью слёзкудля эликсира собирал? На Вороновом холме или кладбище древних?

Ридд поморщился и мысленно уже начал прокладывать пути прорыва отсюда. Потому что травка, именуемая драконьей слёзкой, росла как на грех в местах с самой дурной славой. И чтобы собрать хотя бы щепоть тех травинок, надо быть совсем уж отчаянной и забубённой головушкой. Потому-то в запретном списке она и числилась в самом начале. Это даже если не учитывать тот факт, что после капельки хотя бы случайно брызнувшего на ладонь сока той травки рука по плечо и вовсе отсохнет…

— Трое, — невпопад ответил он и пояснил в полыхнувшие удивлением глаза их милости. — Могу прорваться отсюда, но троих солдат придётся положить.

Это могло бы показаться удивительным, но барон понял. Его голубые и неприлично красивые глаза пробежались по уже сжатой в неимоверно тугую пружину фигуре собеседника, и лишь потом он нехотя кивнул.

— Не спрашивай, и твой нос уцелеет. Понятно, — вздохнул он. — Но ты не ответил на мой первый вопрос — причём заметь, вежливый и вполне законный.

В принципе, Ридд и не против был бы осветить кое-какие события прошлого. Уж повелителю пограничного баронства как никому полезно для здоровья знать всякие тонкости, подспудно проистекающие у него под самым носом. Но вот подставлять белобрысую Камиллу, чьи прелести радовали взгляды парней, а по слухам, частенько и лично самого барона в его опочивальне, вовсе не хотелось. Тем более, что та нынче вроде как и на сносях — а значит, особа в принципе неприкосновенная…