Золотой медальон

Но виду Витька не подал, что не умеет ездить верхом, а только быстро спросил:

– А как называется ваше городище?

– Заречье.

– Вот так новость! – воскликнул Витька.– Почти так же город называется и в наше время! Зареченск!

7

Еремей рысью припустился исполнять распоряжение своего господина, а Витька с Лучезаром пошли в хоромы.

Из учебника истории Древней Руси Витька знал, что так называются жилища князей и бояр, которые состояли из нескольких соединённых между собой переходов – сеней – строений. В центре находился терем – высокое деревянное здание-башня, где размещалось отапливаемое помещение – изба, а также холодные горницы-повалуши, летние спальни-клети. В княжеских хоромах была ещё и гридница – большая парадная горница, где хозяин пировал со своей дружиной.

Здесь, как правило, столы были уставлены дорогой посудой – не только кубки, но и ложки были серебряными. Рекой текли заморские вина и русский мёд – так назывался хмельной напиток, приготовленный из мёда. Большие чаши, рога с вином ходили по кругу. Слуги разносили огромные блюда с мясом и дичью. Гостей на пирах развлекали скоморохи и гусляры.

Теперь Витька самолично убедился: всё так оно и было. Только гридница пустовала, потому что князь со своей дружиной в это время находился на поле брани.

Мальчишки вошли в покои. Здесь стояли деревянная кровать, скамья, стол, ларь для одежды. Стены украшали восточные ковры да дорогие греческие ткани. На полу валялись медвежьи шкуры, а на скамье – рысьи.

Лучезар, открыв обитый железом ларь, великодушно предложил:

– Выбирай!

Ларь, доверху наполненный ценными одеждами всевозможных расцветок, произвёл на Витьку сильное впечатление: ходить в нарядах с вышитыми золотыми нитями узорами, украшенных драгоценными каменьями и самоцветами, Витьке ещё не доводилось. Но в силу скромного характера он не позарился на все эти богатства, а выбрал самый простенький по виду красный плащ, который накидывался на левое плечо, а на правом застёгивался пряжкой.

Однако Витька распорядился по-своему, запахнув полы так, чтобы не видно было шорт, и сразу приобрёл вид благородного мужа. А когда Лучезар невзначай обмолвился, что плащ хоть и выглядит небогато, носить его имеет право только сам князь, Витька был сражён наповал: согласитесь, что вырядиться в княжеское одеяние – это будет покруче, чем даже щеголять увешанным с ног до головы драгоценными побрякушками. Только вот самозванцев на Руси издревле не почитали и при удобном случае всегда расправлялись с ними без всякого сожаления.

– А это ничего, что без спросу? – обеспокоился Витька.

– Не пугайся, – утешил его Лучезар. – Князь Мстислав об этом не узнает.

– А дядя твой? – напомнил Витька, не забыв, как он свирепо расправился с канарейкой на глазах молодого княжича.

– Дядя поутру уехал осматривать свою вотчину, – не сразу ответил помрачневший Лучезар.

– Не нравится он мне, – честно признался Витька. – Какой-то он… злобный.

– Не тебе осуждать княжеского сродника, – грубо оборвал его Лучезар.

Витька пожал плечами:

– Мне-то что…

Со двора донёсся басистый голос Еремея:

– Княжич, кони готовы!

Лучезар поторопил:

– Пошли.

Пока спускались по крутым ступенькам, Витька с тихим ужасом разглядывал двух осёдланных коней, которых Еремей держал за поводья, упираясь ногами в землю.

Застоявшиеся в конюшне кони бесновались, перебирая ногами и грызя удила, чувствуя близкую свободу.

– Ты верхом ездил? – вдруг в самый последний момент поинтересовался Лучезар.

Витька замотал головой.

– А пошто так? – удивился Лучезар. – Аль при твоём дворе кони не имеются?

– Не только при моём дворе, – ответил Витька, – но и во всём нашем государстве кони на пересчёт… Считай, что совсем не имеются.

Лучезар замер посреди высокого порога, с недоумением воззрившись на Витьку:

– А на чём же вы ездите?

– На машинах, – ответил Витька и, видя, что это название Лучезару ни о чём не говорит, пояснил: – Машины, они наподобие самодвижущейся телеги.

– Что-то я не слыхал, чтоб телеги сами по себе передвигались, – глубокомысленно покачал головой Лучезар.

– Это что! – похвастался Витька. – Ещё у нас по небу летают железные птицы… Садишься внутрь неё и летишь… Хоть на край света…

– Брешешь! – не поверил дремучий княжич.

– Только это будет всё через тысячу лет, – сказал Витька, тем самым подтверждая истинную правоту своих слов.

Видя такое превосходство, Лучезар больше не стал расспрашивать Витьку о его житье-бытье, надолго замолчав.

Чтобы он окончательно не впал в уныние, Витька напомнил:

– А вот верхом я так ни разу и не ездил. Научишь?

Лучезар слегка оживился:

– Нет ничего проще.

Следуя его указаниям, что на коня садятся с левой стороны, Витька сунул левую ногу в стремя и, держась за луку, проворно закинул своё сухощавое тело в седло. Витькина ловкость получила полное одобрение Лучезара, но не коня, который тут же начал проявлять своё недовольство тем, что ему достался неумелый седок: пятиться, вскидывать задом и проделывать другие вредные для Витькиного здоровья вещи.

– Но! – вскрикивал Витька. – Но!

В конце концов его испуганное понукивание возымело действие, и конь пошёл. Только не так, как положено ходить всем коням, а боком. Да ещё при этом норовил укусить Витьку за коленку жёлтыми зубами, на которые и смотреть-то было страшно, не то, чтобы отведать их крепости.

– Натяни поводья! – крикнул Лучезар. – Дай ему почувствовать своё превосходство над ним!

Откинувшись назад, Витька с такой силой натянул поводья, что артачившийся конь сразу понял, с кем имеет дело: смирившись со своей участью, он отдался воле отчаянного мальчишки.

Еремей, изумлённый Витькиной джигитовкой, стоял, разинув рот.

Подъехав к нему на гарцевавшем коне, Лучезар слегка огрел слугу плёткой вдоль спины:

– Открывай ворота, болван!

Еремей встрепенулся и спешно распахнул ворота. Когда конники намётом выехали со двора, он уважительно произнёс:

– Ишь ты… болваном обозвал.

И, скособочившись, почесал спину.

Оставив позади городище, мальчишки наперегонки поскакали до леса.

Несмотря на режущий ветер, который выжимал у Витьки из глаз слёзы и свистел в ушах, его ни на миг не покидало восторженное ощущение полёта. До сей поры Витьке ничего подобного испытывать не приходилось, если не считать кратковременной скачки на козе Фроське, что, конечно, ни в какое сравнение не идёт.