Золотой павлин
Шрифт:
– Давай коньяк, – кивнула она. – Тем более что повод есть.
Он не спросил, какой повод. Промолчал. Достал из шкафчика бутылку, бокалы.
– У тебя и секретарша есть? – оглянулась по сторонам Ванда.
На стуле висел женский шарфик пестрой расцветки.
– Помощница…
– Где она?
– Сейчас дома, приболела.
Они выпили. Ванда до дна, а Ратников только глоток. У него был довольно приличный офис: много света, пальмы в больших горшках, кожаная мебель, телевизор, два компьютера. Пара авиамоделей на полках – дань юношескому увлечению.
– Дела
– Плесни еще…
После второй порции спиртного Ванда слегка захмелела и осмелела. Ей почему-то стало обидно, что Женька не проявляет никакой влюбленности. Быстро же испаряется «вечное чувство»!
– Как тебя теперь называть? Евгений, господин Ратников?
Она невольно прыснула. Он остался невозмутимо вежливым.
– Решай сама. А ты все такая же… красивая. Нет, ты стала еще лучше.
Он произнес это как обычный комплимент. Если что-то и шевельнулось в его сердце, то он ловко прикидывался безразличным. Ванда хотела еще выпить, но стеснялась попросить. А Ратников не догадывался или делал вид, что не догадывается.
Они поменялись ролями. Раньше он терялся, мучительно краснел, не мог найти слов. Сейчас Ванда ощущала скованность и неловкость в его присутствии, словно была в чем-то виновата перед ним.
– Я пришла за помощью, – выдавила она. – Ты готов выслушать меня… по старой дружбе?
Он уставился на нее взглядом сыщика, а не влюбленного. Зря она старалась – тщательно подкрашивалась, долго выбирала платье и наконец остановилась на кремовом шерстяном со скромным декольте, которое должно было напомнить школьные годы. Выходит, короткая у мужчин память.
– Для тебя все что угодно… – улыбнулся Ратников. – Просите, и дано вам будет!
– Не знаю, с чего начать…
– Тебе кто-то угрожает? Шантажирует?
– Бог миловал, нет. Это касается… моего мужа.
– Собираешь компромат для развода?
– Нет, что ты! – испугалась Ванда. – До этого пока не дошло. Я просто хочу удостовериться…
Она достала из сумочки платочек и прижала к губам, забыв о помаде. Взяла передышку. Может, ей вообще встать и уйти? В сознании всплыл павлин. Его глаз вспыхивал красным, словно предупреждая об опасности.
«Без помощи мне не обойтись, – подумала Ванда. – Ратников, по крайней мере, будет держать язык за зубами. Он смолоду умел хранить тайны. Да и профессия обязывает».
В школе Женька зачастую подделывал автограф родителей в ее дневнике и сочинял записки от их имени про несуществующую болезнь дочери, которая тем временем прогуливала уроки, бродя по парку или сидя в кино на дневном сеансе. И никто об этом доныне не узнал. В любом случае, больше обратиться не к кому.
– Я тебе заплачу, – сказала она, стараясь придать голосу деловой оттенок. – У меня есть деньги.
– Разберемся… Так чем могу быть полезен?
– Какие у тебя расценки?
Ратников сообразил, что Ванда оттягивает момент болезненных признаний.
– Я оказываю услуги состоятельным людям, но с тебя, разумеется,
не возьму ни копейки. По старой дружбе.Он повторил ее же слова с подчеркнутой иронией.
– Ладно, раз так, то… – Она комкала в пальцах платочек, испачканный губной помадой. – В общем, муж что-то скрывает от меня…
– Что именно? Счет в банке? Любовницу?
– Понятия не имею. Думаю, вряд ли это деньги… Он не богат.
– Но состоятелен?
– Д-да… У него хорошая зарплата, и его отец занимается бизнесом. Миша – единственный сын у родителей. Сам понимаешь, кому они все оставят. Ой, о чем я говорю?! Это не касается денег…
– Значит, любовница?
Ратников с безжалостной прямотой высказывал то, о чем Ванда боялась подумать.
– Не знаю… Его поведение изменилось…
– Хочешь, чтобы я проследил за ним?
Она покраснела – лоб, щеки, шея залились жарким румянцем. Вот так же она краснела и в школе. Не умела справляться со своими эмоциями.
«Я тоже не умел, – подумал Ратников. – Жизнь заставила научиться!»
И поскольку Ванда растерянно молчала, ответил за нее.
– Хочешь.
Она действительно похорошела, став женщиной. Ее фигура обрела мягкость линий и завершенность, в жестах сквозила непринужденная грация, волосы слегка вились. Интересно, это заслуга парикмахера или природы?
– Миша ничего не заметит? – робко спросила Ванда.
– Даю гарантию. Он не ожидает, что за ним…
– Боже, как мне стыдно! – Она опустила голову. – Я ужасная жена, да? Это подло, мерзко следить за… Прости, Женя. Я не то имела в виду… Я о себе! Наверное, я напрасно подозреваю мужа! Я просто ревнивая дура!
– Не ты первая, не ты последняя…
Он сделал неуклюжую попытку утешить ее. Она горько усмехнулась.
– Когда будут новости, я позвоню, – вздохнул Ратников. – Отвезти тебя домой?
– Вызови такси…
Он позвонил через неделю, полную душевных терзаний. Ванда уже успела раскаяться и едва не призналась мужу в собственном предательстве. Каждый день приносил ей новые страдания. Оказывается, она любит Шаранова сильнее, чем ей казалось. Он по-настоящему дорог ей, близок, как никто другой.
Встреча с Ратниковым открыла ей глаза. Она убедилась, что между мужчиной и женщиной существует невидимый любовный ток… Это неодолимое притяжение не имеет ничего общего с дружбой, симпатией и прочими видами человеческой приязни. Когда ток есть, можно не сразу его заметить. Но когда его нет…
Между Вандой и Ратниковым его так и не появилось. Ее не тянуло к нему. Вздумай она в отместку изменить мужу с бывшим поклонником, это было бы тягчайшим насилием над собой.
Звонок детектива застал ее в магазине. Ванда поспешно расплатилась и вышла, прижимая к уху мобильник.
– Мне удалось кое-что выяснить, – сообщил Ратников. – Тебе кратко изложить или с подробностями?
На улице моросил холодный дождь. Все казалось серым: воздух, небо, дома, лица прохожих. Ванда раскрыла зонт и держала его в той же руке, что и сумку. Жутко неудобно.