Золотой петух. Безумец

Вардан вспомнил, что он тоже принял его за помешанного, когда увидел на скале.

«Но почему эфенди сошел с ума? Неужели этот развращенный человек мог сойти с ума от нравственных мук?» — подумал Вардан.

— Говорят, что эфенди любил одну девушку, которая бесследно исчезла во время бегства алашкертцев; ходили слухи, что ее похитили какие-то неизвестные люди.

— Какие люди?.. Как звали девушку?!. — в ужасе вскрикнул Вардан.

— Не знаю, так говорят.

Возглас этот вырвался у Вардана непроизвольно, в порыве отчаяния. Он хорошо знал, кто был предметом страсти эфенди… Значит, она потеряна для него… ее похитили!.. Погасли последние искры надежды, еще тлевшие в душе Вардана. Остался только пепел воспоминаний…

Наступил рассвет. Весело защебетали птицы. Бурная, дождливая ночь сменилась ясным солнечным утром.

Вдруг дверь распахнулась и в землянку радостно вбежала девушка. По-видимому, она шла издалека: подол ее платья промок насквозь и был забрызган грязью.

— Джаво!.. — крикнула хозяйка и обняла вошедшую.

— Сестра!.. — произнесла девушка, подставляя ей для поцелуя свою красную щечку.

Казалось, Вардан на мгновенье забыл о своем горе и с невольным любопытством смотрел на встречу двух сестер.

Гостья была высокая, худощавая девушка с довольно красивым лицом и с такими же сверкающими черными глазами, как у сестры. И лицо ее и имя показались Вардану знакомыми, но где и когда он ее видел, он не мог припомнить.

— Ты знаешь, — начала девушка, — теперь Джаво долго у тебя пробудет, очень долго. Госпожа отпустила Джаво.

Хотя старшая сестра и очень обрадовалась младшей, но ее смутило такое заявление. Раньше, когда Джаво выражала желание погостить у сестры, госпожа всегда с большой неохотой отпускала ее.

— Что случилось? — спросила она.

— Не бойся, ничего плохого.

И Джаво принялась рассказывать, что госпожа отпустила ее только на время; она будет жить у сестры, пока госпожа не пошлет за ней. Госпожа одарила Джаво деньгами, платьями и еще кое-чем. Все это Джаво принесла с собой.

— Вот погляди-ка…

Она начала развязывать узел, чтоб показать сестре свои подарки, но та, все еще продолжая сомневаться, спросила:

— Почему все же она отпустила тебя?

— Джаво потом тебе скажет. Надо долго, долго рассказывать, как сказку о Лейли и Меджнуне.

Джаво заявила, что она очень устала, так как шла всю ночь и промокла до нитки. Она была очень голодна и попросила у сестры молока. Та схватила подойник и побежала за свежим молоком. Только сейчас Джаво заметила гостя, и ее сверкающие глаза встретились с пытливым взглядом Вардана.

— Милая Джаво, ты ведь служанка Хуршид, не правда ли?

— Да, верно.

— Жены Фатах-бека?

— Именно ее,

Вардан обрадовался, словно найдя конец запутанной нити, и с притворным равнодушием спросил:

— Но ведь у бека есть другая жена, молоденькая армянка?

— Нету! Джаво похитила ее.

— Эту самую армянку?

— Да, армянку Лалу-Степаника, — у нее два имени. Сердце Вардана радостно дрогнуло.

— Куда же Джаво увезла ту девушку?

— Джаво отвела ее к своей госпоже, а госпожа тайно отправила ее в русские края.

Вардан просиял и, вне себя от радости, бросился обнимать Джаво.

— Поцелуй Джаво, Джаво ее спасла…

— Джаво — моя сестра, — сказал Вардан и по-братски поцеловал девушку.

Вошла старшая сестра, неся подойник с парным молоком. Джаво взяла его и залпом выпила почти половину. Теплое молоко подкрепило ее и утолило голод.

— Ну, теперь рассказывай, — потребовала старшая сестра.

Джаво в своей обычной манере речи поведала, что муж ее госпожи, Фатах-бек, давно любил одну юную армянку, которая была дочерью старосты Хачо (старосту Хачо знали во всех окрестных деревнях). Госпожа не желала, чтобы Лала стала женой бека, зная, что она девушка красивая, и боясь, что она, чего доброго, приворожит бека. Терзаясь ревностью, госпожа всеми силами старалась помешать этой женитьбе, но бек не уступал ей. Когда он вернулся из Баязета, то намеревался поехать и похитить Лалу. Но госпожа опередила его и послала Джаво с двумя слугами в деревню О… выкрасть Лалу и увезти в чужие края. Джаво нашла Лалу — она пряталась в доме священника вместе с Сарой, женой своего брата. Сара давно знала о намерениях бека, и когда Джаво рассказала ей, зачем ее прислала госпожа Хуршид, она с радостью согласилась в ту же ночь вместе с Лалой бежать из деревни.

Слуги госпожи, доставили Сару и Лалу на русскую границу, и бек остался ни с чем. Госпожа втихомолку посмеивалась, радуясь тому, что так ловко провела бека.

Через несколько дней вернулись слуги и сообщили, что благополучно доставили девушку до места назначения. Тогда госпожа велела Джаво отправиться к сестре и жить у нее до тех пор, пока не пройдет гнев бека.

Рассказ Джаво до того захватил ее слушателей, что они совсем забыли о больном. Когда девушка кончила, неожиданно послышался его голос:

— Теперь я могу спокойно умереть, Лала спасена!

Вардан подошел и уложил больного, который пытался привстать.

— «Почуяв запах овса, голодный осел испустил дух, так и не отведав его…» — это были последние слова эфенди.

Курдка и ее сестра подошли к больному.

— Он умер, — сказал Вардан.

— Бедняга! — воскликнули обе сестры.

Глава тридцать седьмая

Стояла невыносимая июльская жара. Тяжелый, знойный воздух сверкал и жалил миллионами огненных игл. Изнуренные зноем птицы прятались в чаще деревьев, на которых не шевелился ни один листок. Только мухи, комары и мошкара бесстрашно кружились в воздухе, с назойливым жужжанием забивались человеку в рот, в нос, в уши и жалили больнее, чем жгучие лучи солнца.

Древний Вахаршапат имел необычный вид. Все местечко было наводнено беженцами. Куда ни падал взор, повсюду толпились женщины и девушки, старики и дети — истощенные, с испитыми лицами, в лохмотьях…

Вокруг стен Эчмиадзинского монастыря и внутри его, там, где деревья окружали пруд Нерсеса, вплоть до самого храма св. Гаяне, до края леса, посаженного этим католикосом, — где была хоть малейшая тень, — кишел человеческий муравейник.

Три тысячи алашкертцев с семьями, покинув насиженные места, дома и имущество, спасаясь от турецкого ятагана, нашли здесь свое пристанище. В Вахаршапате не было дома, где бы не ютилось до десятка семей горемычных беженцев. Хлевы, конюшни, сараи, дворы — все было забито ими. Надо было не только дать кров и накормить тысячи людей, но и оказать им врачебную помощь. Переселение из горного Алашкертского края в Араратскую долину в самую жаркую летнюю пору, трудности пути и лишения оказались для многих переселенцев гибельными.

Был полуденный час — время, когда прекращается работа в полях, когда люди и животные спешат укрыться в тени, чтобы немного передохнуть. Люди более состоятельные отдыхают после обильного полдника в прохладных комнатах.

Среди алашкертцев, бродивших в этот час по дворам и выпрашивавших милостыню, обращала на себя внимание одна беженка. Это была девушка лет шестнадцати. Худое изможденное лицо, желтоватая бледность кожи делали ее похожей на преждевременно увядший цветок.

В ее черных глазах таилась глубокая печаль, а бескровные губы говорили о том, что она еще не оправилась от тяжелой болезни. Несмотря на болезненную худобу, лицо ее хранило следы, изумительной красоты.