Золотой ребенок Тосканы

— Это же наши люди, наши соседи, они же на нашей стороне.

— Я бы не сказала так про всех. Некоторые отряды партизан состоят из коммунистов. Они хотят, чтобы немцы ушли, но еще они хотят, чтобы наше правительство было свергнуто и коммунисты стали править людьми.

— Но я говорю о мужчинах, живущих здесь. Мы их знаем.

— Я думаю, ты должен держаться от них подальше. Из подслушивания ничего хорошего не выйдет, — сказала София. — Но раз уж ты здесь, то пойдем, поможешь мне найти что-нибудь полезное, что может нам пригодиться.

Она ушла с мальчиком, и ее голос стих. Хьюго ждал с нетерпением, и, когда последние проблески дневного света понемногу исчезали, он снова услышал их шаги.

Голос Софии произнес:

— Иди домой, Джанни, пока совсем не стемнело. Жаль, что мы не нашли ничего съестного для твоей мамы. Передай, что я принесу ей немного репы, когда будет собран урожай.

— Вы не пойдете со мной? — спросил он, и теперь его голос звучал по-детски неуверенно.

— Пойду, конечно. Ты спускайся по ступенькам, только осторожно, а я догоню тебя внизу. Я оставила свою корзину в старой часовне, где молилась. Все-таки это дом Божий, хотя его стены и разрушены. Иди осторожнее.

София вернулась в часовню и подошла к Хьюго.

— Я должна идти с ним. В корзине есть еда. Но ты можешь оказаться в большой опасности. Партизаны…

— Я слышал, — кивнул он. — Они могут планировать здесь встречу.

— Я буду следить за тем, что происходит, — сказала она, — и, если что, постараюсь прийти и предупредить тебя. Но ты тоже будь настороже и приготовься спрятаться в случае чего. Если бы только ты мог открыть ту дверь, может, открылся бы путь к спасению.

— Я пытался, но она даже с места не сдвинулась.

— Тогда тебе лучше не оставаться внизу. Иначе окажешься в ловушке. За алтарем ты тоже можешь спрятаться, и оттуда хотя бы можно уйти.

— Да, — согласился он. — Но тебе сейчас тоже лучше уйти, или этот мальчик вернется за тобой.

— Береги себя, Уго. — Она поцеловала его в щеку и выбежала.

— Извини, Джанни, — услышал он ее голос. — Я не могу найти свою корзину в темноте. Попадаются сплошные обломки, а пол еле держится. Вернусь за ней утром.

Тьма пала на холмы. Хьюго достал зажигалку и спустился вниз по лестнице, чтобы зажечь свечу. Он чувствовал себя ужасно уязвимым и пойманным в ловушку. Если он останется здесь, то не сможет бежать, если сюда зайдут. Он зажег свечу, вынес свои вещи наверх и вернулся в прежнее укрытие. Было холодно, сыро и неуютно, но он расстелил постель и по одной кое-как сложил доски, чтобы укрыться. При свете дня ему придется переделать все получше и, наверное, снова закрыть крипту.

При мысли о том, что партизаны найдут картину и, возможно, даже заберут ее с собой, чтобы продать или обменять, ему сразу захотелось спуститься и немедленно снять ее со стены. Но его свеча таяла на глазах, и кто знает, сколько бензина осталось в зажигалке. Он не мог позволить себе неожиданно оказаться там, в полной темноте, когда его могут застать врасплох в любой момент.

Порывшись в корзине, Хьюго достал и съел суп, который принесла ему София. Еще одна мрачная мысль поразила его: если партизаны действительно собирались использовать часовню как место встречи, то София не может рисковать и ходить сюда постоянно. Он должен был что-то решить в самое ближайшее время. Теперь, когда он мог кое-как наступать на ногу, может быть, пришло время поверить в удачу и отправиться в путь?

Хьюго скорчился в узком пространстве и провел ужасную ночь, вздрагивая от малейшего звука. В томительные часы темноты он какое-то время слышал то ли выстрелы, то ли гром. Ночь тянулась целую вечность, и он с облегчением встретил первые лучи холодного дневного света. Он был уверен: они не придут сюда при свете дня. Это место было слишком открытым и просматриваемым. Зато у него было время подумать и решить, что же делать.

Хьюго спустился по ступенькам и встал перед картиной с младенцем Иисусом. Даже в полумраке казалось, что она светится внутренним светом, заставляя затаить дыхание. «Я должен найти для него безопасное место», — подумал Хьюго. Он обошел крипту. За некоторыми могилами было место, но при любом тщательном осмотре картину нашли бы без труда. За алтарем тоже была щель. «Хоть какая-то возможность», — подумал он.

Он все еще был там, когда услышал шаги наверху. Он выругался себе под нос, понимая, что оставил свой револьвер и нож у алтаря, среди своих вещей. Быстро осмотревшись, он не смог найти местечка, куда спрятаться, кроме как за резной каменной перегородкой, что едва ли было надежным укрытием.

— Пойман будто крыса, — пробормотал он.

Он слышал, как шаги приближаются к верхним ступеням, а потом увидел тень, заслонившую дневной свет. Прозвучал тихий голос:

— Уго? Ты там, внизу?

— София? — Он облегченно вздохнул и поспешил ей навстречу. — Я не ожидал, что ты вернешься так скоро, да еще днем. Пожалуйста, не рискуй так.

— Плохие новости, — заговорила она, задыхаясь, как будто бежала всю дорогу. — Ужасные новости, Уго. Джанни был прав, наши местные партизаны планировали рейд. Но кто-то предупредил немцев. Они поджидали партизан, и все были убиты, кроме Козимо.

— Как так получилось, что ему удалось сбежать? — Хьюго, который невзлюбил Козимо, даже не будучи с ним знаком, сразу начал его подозревать.

— Просто чудом. Первая пуля угодила ему в плечо. Он бросился на землю, и тело одного из его товарищей упало на него сверху. Он рассказал, что лежал там, пока солдаты втыкали свои штыки в тела, чтобы убедиться, что люди действительно мертвы. Он несколько часов даже пальцем пошевелить не смел, а когда рассвело, выбрался и пришел домой. Я никогда не видела, чтобы мужчина выглядел таким изнуренным и подавленным.

— Кто-то предупредил немцев. Значит, среди вас есть предатель.

— Может быть, это сделали не в Сан-Сальваторе. Парни из других деревень тоже там были. А есть и не местные — это солдаты, которые сбежали из своих частей, чтобы не сдаваться в плен. Может, одного из них подослали шпионить.

— Весьма вероятно, — согласился он. — Но, по крайней мере, это хорошая новость для меня, для нас, не так ли? Они не придут сюда и не устроят здесь штаб.

Она покачала головой, по ее лицу текли слезы.

— Все куда хуже, чем ты думаешь. Этим утром немцы на грузовиках приехали в деревню. Они расспрашивали всех о партизанах и предупредили, что если среди покойников окажется хоть один выходец из нашей деревни, то нас всех расстреляют.

— А Козимо? Они нашли его?

— Нет. Он сбежал в поля, когда увидел приближающиеся грузовики. Думаю, ему придется прятаться.

— Это ужасно, — сказал Хьюго.

Она кивнула.

— Но есть кое-что пострашнее. Главный майор спрашивал нас об английском летчике. Они объяснили, что твой самолет только что нашли и в нем было только два тела и никого на месте пилота. Они спросили, видел ли кто-нибудь или слышал о том, что где-то прячется англичанин. Никто ничего не видел. Никто ничего не знал. Тогда этот немец сказал, что, если окажется, что кто-то из нас помог врагу, пострадает вся деревня. Ты бы видел его морду! Он только и ждал, когда ему прикажут всех убить.