Золотой скорпион
Шрифт:
– Пашка, ну ты, блин, и козел!
– Что?
Иловенский поднялся прямо посреди заседания и, не обращая внимания на неодобрительные взгляды членов комиссии, вышел в холл.
– Ты за свои слова отвечаешь? – зло процедил он в трубку.
– А ты как думаешь? – выпалил Ильдар Каримов. – Ты долго над нею измываться собираешься, а?
– Над кем?
– Над кем! Над Машкой! Ты думаешь, за нее вступиться некому? Думаешь, она будет одна-одинешенька по тебе у окошка плакать? Да вот фиг тебе!
– Да с чего ты взял, что я над ней измываюсь? Что у вас там происходит?
– Ты учти, – не слушал его Каримов, – я тебе за ее слезы горло перегрызу,
– И что?! Ильдар, да остановись ты, ради Бога! – взмолился Иловенский. – Ты действительно никакого права не имеешь вмешиваться в наши отношения. С тобой Маша сто лет как в разводе, сын ваш вырос. И вообще, я не понимаю, какие у тебя ко мне претензии?
– Ты решил ее бросить. Так?
– Нет, – удивился Павел, – не так. С чего ты взял?
– Нет? Так какого черта ты ей не звонишь? У нее уже от одного упоминания твоего имени слезы текут. Решил уйти – так поступил бы, как мужик. Объяснился бы с ней…
– Незачем мне с Машей объясняться. Никуда я не ухожу, Ильдар. Это она, похоже, решила меня бросить. Просто не хочет в этом сознаться. Я ведь думал, что она замуж за меня выйдет, переедет ко мне в Москву. И вдруг она принимает предложение новой работы, предпочитает мне карьеру. И что я должен делать? Радоваться вместе с нею?
Ильдар помолчал, потом вдруг спросил:
– А она знает?
– О чем?
– О том, что ты ее собрался в жены брать и в Москву перевозить.
– Конечно, знает!
– То есть ты сделал ей официальное предложение, и она…
– Не делал я официального предложения, но я думал, она и так понимает.
– Ах, вот оно что, – вздохнул Ильдар. – Значит, она мне правду сказала: никакого предложения не было. Это ты для себя решил, что любишь ее и хочешь, чтобы она была твоей женой. А ей об этом ты сказать забыл.
– Ничего я не забыл. Она же знает, что я ее люблю.
Павлу Иловенскому совершенно не хотелось обсуждать свои чувства к Маше с ее бывшим мужем, к которому до сих пор ее ревновал. Ильдар знает Рокотову дольше и лучше, он каждый день с нею рядом, в одном городе, их столько связывает: и сын, и теперь вот бизнес. Павел вдруг болезненно осознал, что и поплакаться она тоже пришла именно на Ильдарово плечо.
– Слушай, Павел, а почему она должна знать о твоих чувствах? Вот поверь моему опыту: Машка терпеть не может, когда за нее что-то там решают, а ее ставят перед фактом. А ты даже и перед фактом ее не поставил. Ты второй год резину тянешь, замуж не зовешь. Почему она должна о чем-то догадываться? Она ждала от тебя решительных действий, но не дождалась. И что ей, самой тебя под венец за шиворот тащить? Так на это не надейся. Она, наверное, отчаялась и решила сама строить свою жизнь, без тебя. Да еще подвернется сейчас какой-нибудь воздыхатель, и пошлет она тебя…
– Ильдар, – сдался Иловенский, – что мне делать? Может, мне прямо сейчас к ней поехать и просить ее руки?
– Это как минимум! – усмехнулся Ильдар. – Да поторопись, а то я могу тебя и опередить.
– Как опередить!?
– Никак. Шучу я.
– Ты сказал – как минимум. Но она ведь может мне в сердцах и отказать. Что я тогда буду делать?
– Вот если откажет, тогда и думать будешь. Тогда придется тебе бросить свою Москву, подать в отставку, купить дом в Ярославле и перебраться поближе к Машке. Будешь ей каждую ночь под окном серенады петь, пока она тебя не простит. Я тебя даже на работу в свою компанию
возьму. Хочешь быть моим замом?– Спасибо тебе на добром слове, – скривился Иловенский.
– Мамочка, отвлеки охрану, я хочу уехать без них.
Мать Павла Иловенского поджала губы, встревожено глядя на сына и боясь даже спросить, что случилось. У нее в голове мелькал калейдоскоп самых ужасных и предположений, а он, конечно, ничего не замечал, занятый сборами. В сумку летели вещи, заставлявшие думать о самом страшном: футболки, спортивный костюм, старый связанный ею теплый свитер.
Увидев этот свитер, мать не выдержала:
– Павлик, что ты такое натворил?
– Ой, даже не спрашивай, – вздохнул он. – Не исключено, что я своими руками всю свою жизнь разрушил.
– Тебя посадят в тюрьму? – прошелестела мать и, испугавшись своих слов, закрыла рот ладонью.
– А? Почему в тюрьму? – удивился Павел. – В какую тюрьму?
– Павлуша, скажи мне, что ты сделал? Ты взял деньги? Много? Можно ведь отдать, продать дом, все продать…
Он сел на диван, потряс головой. Что ж он мать-то так перепугал?
– Мамочка, успокойся. Я ничего не брал и не крал. И в тюрьму меня никто не посадит. Просто я у тебя дурак. Я чуть было Машу не потерял. Обидел ее, повел себя, как идиот. Все, еду к ней в Ярославль. Пока она меня не простит и не выйдет за меня замуж, не вернусь. Плевать на все.
– Ты у меня действительно дурак, – покачала головой мать.
Глава 31
– Да что же это за дело такое, черт его побери!
Сергей Нестеров, следователь, снова и снова перечитывал протокол осмотра места происшествия. Что там перечитывать? Он все видел своими глазами.
– Коля, какие у тебя мысли?
Савченко пожал плечами.
– Мысли? Мне почему-то в голову лезет только одна мысль: это заколдованное место. Любой, кто туда попадает, становится убийцей.
Нестеров отложил бумагу, посмотрел на оперативника пристально, но так и не понял, шутит тот или нет.
– В этом деле и без сегодняшнего случая все было криво, косо и непонятно.
– Да, почерка нет.
– Какой почерк! Это явно с самого начала были разные люди. А уж теперь…
– Подожди, Серега, – перебил его оперативник, – ты не думаешь, что это могут быть просто совпадения? Погоди, не спорь. Я знаю, выглядит странно и неправдоподобно. Но могут же быть в жизни совпадения? Первое нападение, то, что на старушку, – это мальчишки из детдома. Второе, на девушку-лаборантку, – какой-нибудь брошенный кавалер. Давыдов – вообще не на стройке, а в университете, тут потерпевший давно ходил по лезвию ножа, взятки брал с арендаторов направо и налево, помещения нелегально сдавал. Это убийство выбивается из ряда заметнее всех, сразу видно, что с первыми нападениями оно никакой связи не имеет, согласен?
– Ну, согласен.
– Вот. Теперь Ильин и Постников. Оба недавно вернулись из командировки на Кавказ. Уже третий раз там были, все три раза вместе. Могло там между ними что-нибудь произойти? Могло. Мало ли, как складывались их отношения, могла произойти какая-то стычка. А вчера их направили патрулировать недострой. Там они – один на один, вокруг ни души. Поспорили, повздорили, вспомнили старые обиды. В результате драка.
– Это как надо было повздорить, Коля, чтоб зубами горло друг другу рвать? Зубами! А ведь они оба были вооружены. Самое естественное, если бы один хотел убить другого, – это применить табельное оружие. Ничего подобного! Дерутся, как звери. Ногти, зубы, камни…