Золотой теленок

Последние слова сын лейтенанта произнес с надрывом. Председатель тревожно прислушался к новым интонациям в голосе посетителя. "А вдруг припадочный?
– - подумал он, -- хлопот с ним не оберешься".

– - И очень хорошо сделали, что не обратились к частнику, -- сказал вконец запутавшийся председатель.

Затем сын черноморского героя мягко, без нажима перешел к делу. Он просил пятьдесят рублей. Председатель, стесненный узкими рамками местного бюджета, смог дать только восемь рублей и три талона на обед в кооперативной столовой "Бывший друг желудка".

Сын героя уложил деньги и талоны в глубокий карман поношенного серого в яблоках пиджака и уже собрался было подняться с розового пуфика, когда за дверью кабинета послышался топот и заградительный возглас секретаря.

Дверь поспешно растворилась, и на пороге ее показался новый посетитель.

– - Кто здесь главный?
– - спросил он, тяжело дыша и рыская блудливыми глазами по комнате.

– - Ну, я, -- сказал председатель.

– - Здоров, председатель, -- гаркнул новоприбывший, протягивая лопатообразную ладонь.
– - Будем знакомы. Сын лейтенанта Шмидта.

– - Кто?
– спросил глава города, тараща глаза.

– - Сын великого, незабвенного героя лейтенанта Шмидта, -повторил пришелец,

– - А вот же товарищ сидит-- сын товарища Шмидта, Николай Шмидт.

И председатель в полном расстройстве указал на первого посетителя, лицо которого внезапно приобрело сонное выражение.

В жизни двух жуликов наступило щекотливое мгновение. В руках скромного и доверчивого председателя исполкома в любой момент мог блеснуть длинный неприятный меч Немезиды. Судьба давала только одну секунду времени для создания спасительной комбинации. В глазах второго сына лейтенанта Шмидта отразился ужас.

Его фигура в летней рубашке "Парагвай", штанах с матросским клапаном и голубоватых парусиновых туфлях, еще минуту назад резкая и угловатая, стала расплываться, потеряла свои грозные контуры и уже решительно не внушала никакого уважения. На лице председателя появилась скверная улыбка.

И вот, когда второму сыну лейтенанта уже казалось, что все потеряно и что ужасный председательский гнев свалится сейчас на его рыжую голову, с розового пуфика пришло спасение.

– - Вася!
– закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая.
– - Родной братик! Узнаешь брата Колю?

И первый сын заключил второго сына в объятия.

– - Узнаю!
– - воскликнул прозревший Вася.
– Узнаю брата Колю!

Счастливая встреча ознаменовалась такими сумбурными ласками и столь необыкновенными по силе объятиями, что второй сын черноморского революционера вышел из них с побледневшим от боли лицом. Брат Коля на радостях помял его довольно сильно.

Обнимаясь, оба брата искоса поглядывали на председателя, с лица которого не сходило уксусное выражение. Ввиду этого спасительную комбинацию тут же на месте пришлось развить, пополнить бытовыми деталями и новыми, ускользнувшими от Истпарта подробностями восстания моряков в 1905 году. Держась за руки, братья опустились на козетку и, не спуская льстивых глаз с председателя, погрузились в воспоминания.

– - До чего удивительная встреча!
– - фальшиво воскликнул первый сын, взглядом приглашая председателя, примкнуть к семейному торжеству.

– - Да, -- сказал председатель замороженным голосом.
– Бывает, бывает.

Увидев, что председатель все еще находится в лапах сомнения, первый сын погладил брата по рыжим. как у сеттера, кудрям и ласково спросил:

– - Когда же ты приехал из Мариуполя, где ты жил у нашей бабушки?

– - Да, я жил, - пробормотал второй сын лейтенанта, -- у нее.

– - Что же ты мне так редко писал? Я очень беспокоился.

– - Занят был, -- угрюмо ответил рыжеволосый. И, опасаясь, что неугомонный брат сейчас же заинтересуется, чем он был занят (а занят он, был преимущественно тем, что сидел в исправительных домах различных автономных республики областей), второй сын лейтенанта Шмидта вырвал инициативу и сам задал вопрос:

– - А ты почему не писал?

– - Я писал, - неожиданно ответил братец, чувствуя необыкновенный прилив веселости, -- заказные письма посылал. У меня даже почтовые квитанции есть.

И он полез в боковой карман, откуда действительно вынул множество лежалых бумажек, но показал их почему-то не брату, а председателю исполкома, да и то издали.

Как ни странно, но вид бумажек немного успокоил председателя, и воспоминания братьев стали живее. Рыжеволосый вполне освоился с обстановкой и довольно толково, хотя и монотонно, рассказал содержание массовой брошюры "Мятеж на Очакове". Брат украшал его сухое изложение деталями, настолько живописными, что председатель, начинавший было уже успокаиваться, снова навострил уши.

Однако он отпустил братьев с миром, и они выбежали на улицу, чувствуя большое облегчение. За углом исполкомовского дома они остановились.

– - Кстати, о детстве, -- сказал первый сын, -- в детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки.

– - Почему?
– радостно спросил второй сын знаменитого отца.

– - Таковы суровые законы жизни. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои суровые законы. Вы зачем полезли в кабинет? Разве вы не видели, что председатель не один?

– - Я думал...

– - Ах, вы думали? Вы, значит, иногда думаете? Вы мыслитель. Как ваша фамилия, мыслитель? Спиноза? Жан Жак Руссо? Марк Аврелий?

Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением.

– - Ну, я вас прощаю. Живите. А теперь давайте познакомимся. Как-никак-мы братья, а родство обязывает. Меня зовут Остап Бендер. Разрешите также узнать вашу первую фамилию.

– - Балаганов, -- представился рыжеволосый, -- Шура Балаганов.

– - О профессии не спрашиваю, - учтиво сказал Бендер, -- но догадываюсь. Вероятно, что-нибудь интеллектуальное? Судимостей за этот год много?

– - Две, -- свободно ответил Балаганов.

– - Вот это нехорошо. Почему вы продаете свою бессмертную душу? Человек не должен судиться. Это пошлое занятие. Я имею в виду кражи. Не говоря уже о том, что воровать грешно, -- мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, -- это к тому же бесцельная трата сил и энергии.

Остап долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Балаганов.

– - Смотрите, -- сказал он, указывая на зеленые глубины Бульвара Молодых Дарований.
– - Видите, вон идет человек в соломенной шляпе?