Золотой удар

– Не буду!

– Тогда вот! – Зверев вынул из папки еще один листок. – Прошу уволить меня по собственному желанию.

– Да сколько можно? Увольняться он у нас решил!

– Решил…

– Из-за этой крали? – Корнев поморщился. – Ну ты дурак…

– Да иди ты! Устал я, Степка. Шесть лет уже без продыху, уже голова пухнет от этих жуликов проклятых. Отдохнуть хочу! По-настоящему отдохнуть. И от тебя в том числе. Надоело мне твое солдафонство.

– Тьфу ты! – Корнев поморщился. – Черт с тобой. – Полковник взял со стола первое заявление и, обмакнув ручку в чернильницу, подписал его, оставив при этом на заявлении две кляксы. – Забирай и проваливай. Отдыхай, сколько тебе там полагается. Ты у нас куда-то, я слышал, ехать решил?

– Решил!

– И куда?

– В Кисловодск.

– Ну и поезжай… хоть к черту на рога! Когда накатаешься, возвращайся, и за работу, а дело о фальшивках Костин возьмет.

– Сразу бы так…

Когда Зверев вышел из кабинета начальника милиции, он строго посмотрел на сидевшую в приемной Леночку Спицыну. Девушка сидела за столом и что-то печатала. Павел Васильевич казался очень грозным, Леночка виновато потупилась:

– Что? Обиделись на меня за то, что я вас этой Волгиной подставила? Так вы же сами виноваты! Постоянно меня одолеваете, а мне оно нужно? У меня муж.

– От мужа не убудет.

– Ладно вам… Перестаньте дуться.

– Не перестану! – Зверев надул щеки.

– То есть что, не перестанете?

– Дуться; и не прощу тебе такого предательства! Я-то думал, мы друзья, а ты…

– Да перестаньте…

– И приставать к тебе больше не стану.

– Что?

Зверев огляделся по сторонам и, поманив Леночку пальцем, навис над столом. Когда секретарь Корнева подалась вперед, Павел Васильевич быстро пригнулся, схватил Леночку за плечи и игриво чмокнул девушку в щеку. Спустя мгновение, когда Зверев уже выбегал из приемной, в него уже летели деревянная линейка и массивное пресс-папье.

Глава третья

Наведавшись к кадровикам и передав начальнику отдела Глафире Сергеевне Костроминой, худощавой сорокавосьмилетней женщине с узким лицом и грушевидной фигурой, подписанное начальником милиции заявление на отпуск, Зверев приободрился и почувствовал себя значительно лучше. Настроение, которое с утра было ужасным, вдруг полностью поменялось.

Несмотря на то что в заявлении на отпуск в качестве его начала значилась послезавтрашняя дата, Зверев решил, что это пустяки. Днем раньше… днем позже… разве это имеет значение? Он добился своего, а значит, в Управлении по крайней мере сегодня ему больше делать нечего.

– За отпускными приду завтра, – заявил Зверев Костроминой, подарил главной кадровичке Управления свою самую лучезарную улыбку и, похвалив ее прическу, с победным видом удалился.

Когда Зверев вышел из здания Управления, он вдохнул полной грудью. Все, вот она, долгожданная свобода! Настоящая свобода!

Корнев… Костин… Евсеев с Гороховым и эта Волгина… Пусть все они сами все расхлебывают, а ему предстоит дальняя дорога. Зверев закрыл глаза и представил: теплый горный климат, нарзан, кавказские вина, шашлык и прочие прелести Кавказских Минеральных Вод.

Не желая ничего откладывать на потом, Зверев тут же отправился на вокзал. Отстояв длинную очередь, Павел Васильевич наконец-то приобрел билеты в СВПС [3] . Гулять так гулять, зачем же себя ограничивать.

Поезд, на котором ему предстояло ехать до Москвы, отходил вечером в среду, так что до поездки у него оставалась пара дней. Зверев не пошел на остановку, а решил добираться до дома пешком – благо было недалеко. По дороге он думал о случившемся. С одной стороны, он корил себя за то, что отказался от участия в расследовании, но тут же начинал оправдывать сам себя. Никогда он не будет работать под руководством женщины, которая мало того, что считает его никудышным сыщиком, а еще и выставляет его на посмешище. Всячески желая не думать о Волгиной, Зверев все же понимал, что это у него плохо получается. Он кусал губы и ругал себя за эту слабость, при этом щека сыщика периодически дергалась. Одолев примерно половину пути, Павел Васильевич вдруг вспомнил, что сегодня он еще не обедал.

3

СВПС – спальный вагон прямого сообщения, впоследствии – просто спальный вагон.

Есть особо не хотелось, но он прекрасно помнил, что в его холостяцкой квартирке на улице Гоголя из съестного имеется лишь позавчерашняя четвертинка хлеба, полбанки тушенки и пара луковиц, и с этим нужно было что-то делать. Идти по магазинам не хотелось, поэтому Зверев решил перекусить в находившейся как раз на его пути закусочной, называвшейся «Березка».

Помимо довольно сносных пельменей, здесь когда-то продавали не менее сносное разливное «Рижское» и заправленный сметаной салат с докторской колбасой и зеленым горошком. Помня об этом, Зверев, особо не раздумывая, вошел в заведение общепита и окинул его внутреннее убранство придирчивым взглядом.

Несмотря на то что закусочная была расположена в десяти минутах ходьбы от его дома, Зверев не был здесь как минимум года полтора. То, что он увидел, его порадовало. Ведь «Березка» – некогда убогая и прокуренная забегаловка – за последнее время явно преобразилась, причем исключительно в лучшую сторону.

Стены заведения, видимо, совсем недавно оклеили цветастыми бело-красными обоями. Под потолком висела массивная люстра с висюльками под хрусталь. Столы покрыты белыми скатертями, на каждом стояли солонка, перечница и граненый стакан с целлюлозными салфетками. Обеденный зал в этот день был заполнен наполовину. Посетители пили пиво, переговаривались и смеялись в голос, но при этом никто особо голос не повышал. Буфетчица, немолодая, довольно ухоженная женщина в белом халате и колпаке, с деловым видом выслушала заказ и буквально через минуту выложила на поднос Зверева то, что от нее требовалось. Павел Васильевич, заказавший две порции пельменей со сметаной, салат и пару кружек пива, сел за свободный столик в углу, попробовал еду и в очередной раз был приятно удивлен.

Если раньше тут ему приходилось есть полуостывшее блюдо из вязкого, застревающего в зубах теста, начиненного смесью непонятного мяса, ливера, лука, чеснока и капусты, то сегодняшние пельмени показались Звереву не просто съедобными, но и по-своему даже вкусными. Пиво тоже было не разбавлено, приятно охлаждало чуть горьковатым хлебно-солодовым вкусом. «А жизнь-то налаживается», – подумал Зверев и в очередной раз успокоил себя тем, что его сообразительный и инициативный Венечка Костин справится с поимкой фальшивомонетчиков и без него.

Когда Павел Васильевич допил первую кружку и почти полностью умял первую порцию пельменей, за его спиной вдруг кто-то негромко кашлянул. Зверев обернулся и увидел ссутулившегося худощавого мужчину лет пятидесяти со впалыми глазами и зализанными назад волосами. На мужчине был довольно просторный серый плащ, коричневая водолазка и широкие брюки в полоску.

– Могу я присесть? – с учтивой улыбкой поинтересовался незнакомец.

Зверев указал рукой на соседний стул.

– Присаживайтесь. Вы что-то хотели?

Мужчина рассмеялся и сел напротив Зверева.

– Ну, вы даете! Присаживай… тесь! – Мужчина в сером плаще сделал ударение на последнем слоге и вдруг резко сменил тон и прохрипел: – А ведь ты меня не узнал, начальник! Ну что ж, как грицца, время идет, а люди меняются.

Брови Зверева взлетели, и он гортанно хохотнул:

– Петя?.. Желудков?.. Желудь, твою мать! Ну вы только гляньте на него! Кто бы мог подумать.

Собеседник Зверева негромко рассмеялся.

– Я, гражданин… Ой, простите, товарищ капитан…