Золотые колдуны

Ширия-Шенин раскинулся на плато немного выше реки. Он выглядел бурым, как и горы в его окрестностях, вытянутым, сгорбленным, искривленным. Виднелись башни, походившие на вавилонские и ассирийские зиккураты.

Проплыв еще дальше по излучине реки, я увидела, как сильно растянулся город: он своими размерами намного превосходил Корбек и был даже больше, чем Таткаэр.

Возле многочисленных доков и молов теснились последние речные суда завершавшиеся навигации. Мы плыли ниже городской стены, которую свет зимнего солнца окрашивал в цвет меда. Она была сложена из кирпичей, похожих по форме на буханки хлеба, на которых блистал толстый слой глазури. На равном расстоянии друг от друга на реку смотрели своими окнами-щелями мощные крепостные башни.

Команда водного каравана направила лодки к берегу, поймала брошенные с доков канаты, все лодки были пришвартованы. Хурот резко приказала своим всадникам охранять нас и сошла на берег.

Наконец с лодки согнали и нас. Деревянный док казался очень твердым под моими ногами. Мне было трудно идти. Марик стонал, держался за мою руку и тихо поругивался. Хурот делала нам рукой знаки следовать за ней.

Крашенные деревянные ворота между двумя похожими на зиккураты башнями были открыты. На каменных возвышениях по обе стороны стояли статуи зилмеи, которые были очень жизненно раскрашены: одно животное стояло на всех четырех ногах, уши плотно прижаты к клиновидной голове, видны были обнаженные в рычании клыки. Другое стояло на задних лапах, передние же угрожающе зависли в воздухе, а голова была отведена назад как бы в боевом крике.

Таким вот образом мы с Мариком через ворота Зилмеи в Пятой стене вступили в Ширия-Шенин.

По бокам грязных улиц и вдоль шедшего у реки подобия бульвара имелись тротуары. Ходьба давалась нам с огромным трудом. Всадники держались вплотную к нам; очевидно, они опасались, что мы можем скрыться в толпе.

«Не беспокойтесь, — подумала я, когда мы шли дальше в город по выложенной кирпичной дороге. — У нас нет намерения бежать, действительно нет».

Я брела следом за Хурот. Даже Марик, ортеанец, да к тому же еще аширен, был на исходе последних сил. Между стенами домов телестре без окон дул влажный холодный ветер и гонял листья и мусор по узким улицам. «Да, ведь это действительно улицы», — подумала я. Фасады закрытых домов были обращены внутрь дворов с колодцами и емкостями для воды. Жилища располагались относительно друг друга подобно ячейкам решетки или сети. По плоским крышам домов расхаживали или сидели на них кур-рашаку, неблагозвучные крики которые раздавались над улочками, заполненными народом.

Эти люди казались мне чужими не только потому, что говорили на другом языке, они вообще представлялись мне таковыми в сравнении с жителями Корбека и Таткаэра. Аширен здесь бегали босиком, в их гривы были вплетены керамические бусы. Взрослые гордо демонстрировали на своих шестипалых руках неостриженные когти. На всех улицах слышалось пение. Колоколов не было. На воротах висели клетки, сидевшие в них птицы-ящерицы обхватывали своими когтями прутья и издавали пронзительные предупреждающие крики.

У ворот каждой стены — город шестикратно расширял свои границы — Хурот предъявляла свое разрешение и спорила со стражниками по непонятным для меня причинам. Чтобы пройти от пятой стены до первой, нам потребовалось большая часть второй половины дня.

Возле ворот Л'ку стражники собрались вокруг каменной чаши с горящими углями и притопывали ногами от холода. За ними располагается лабиринт из двухэтажных зданий, дворов, пешеходных дорожек и шестиугольных портиков. Это был древний, располагавшийся внутри Первой стены, город, основанный еще амари Андрете.

Хурот спорила с людьми, которых я приняла за помощников и министров та'адур — пейр-даденийского двора. Наконец, уже почти засыпая на ногах, я вмешалась в их разговор, обратившись по-имириански. Ведь кто-нибудь должен же был меня понять.

Я сказала, выбрав из них согласно принципу случайности одного бледного ортеанца с золотистой гривой:

— Скажите же Т'Ан Сутаи-Телестре, что здесь находиться посланница Доминиона.

Мужчина слегка наклонил голову, что в Пейр-Дадени считается поклоном. Он был немолод, этот рослый ортеанец в ярко-красном одеянии с широкой лентой и знаками различия. На его поясе висели слегка загнутые харуры.

Ромбовидный рисунок на его коже несколько явственнее проступал теперь, перед зимней ее заменой. Одна его шестипалая рука лежала на клинке харура. Ножны отливали золотом. Как и у многих других ортеанцев, между пальцами у него также имелись рудиментарные плавательные перепонки, а их тонкая кожица была проколота закрепленными в них золотыми и кварцевыми гвоздиками. Среди ортеанцев встречалась такая склонность к модному варварству.

— Сетелен Касси Рейхалин, — степенно представился он и продолжил по-имириански с южно-даденийским акцентом: — Вы должны понять, что на подобное требуется некоторое время.

— Уверяю вас, что Сутафиори потребуется немного времени, что-бы явить свое недовольство, если вы промедлите сообщить ей это известие.

— Это легко сказать.

— Тогда скажите это ей! — прикрикнула я на него. — Я пришла сюда через половину всей Южной земли не для того, чтобы ждать у ворот Ширия-Шенина!

— Это правда, т ан, — сказал ему Марик. — Мы пришли сюда из Корбека через Пустошь. Посланница иного мира жива; Сутафиори должна узнать это как можно скорее.

— Не спускайте с них глаз. А вы подождите здесь.

Взгляд Касси скользнул по нам, прежде чем он шагнул назад через ворота Первой стены. Я заметила, как он непроизвольно оглянулся. «Что же, на нас не слишком приятно смотреть, — подумала я, — но зато мы живы, а это уже кое-что».

Шум города затихал. Наступили вторые сумерки, в небо поднимался серый дым. Скоро закончится девятый день. Я ощущала запахи готовившегося ужина. Все мои внутренности сжались; я была более голодна, чем подозревала. Улицы пустели, зажигались масляные фонари и вывешивались над входами телестре.

— Теперь с меня довольно, — сказала я.

— Они могут нас убить, если мы их испугаем, — озабоченно сказал Марик, — ведь они знают, откуда мы пришли. Я еще никогда не слышал ничего доброго об этих северных землях. Нам лучше всего вести себя тихо и ждать С'арант.

— Мы войдем внутрь под охраной, — сказала я Хурот, — но я войду и найду кого — нибудь, кто меня знает, иначе нам придется провести здесь всю ночь.

Она была также мало заинтересована в том, чтобы ждать, как и я, а ее всадники хотели как можно больше времени провести в Ширия — Шенине, прежде чем вернуться к исполнению своих обязанностей в гарнизоне. На замечание стражи она отреагировала резким протестом.

— Да, — сказала она, — у нас есть приказ отправить вас к Т Ан Сутаи — Телестре, а не стоять снаружи возле ворот Л Ку. Ты, там, отойди в сторону! Именем Богини! Они ведь под охраной, разве нет?

Уйдите с дороги!

Их командира здесь не было, поэтому сейчас она являлась старшей по званию. На это — то я и рассчитывала.

Ярко выкрашенные ворота потеряли свой цвет в полутьме. Запахи города уносились ветром в сторону. Начал моросить мелкий дождь. В скоплении низких каменных стен, окружавших внутренний город, в окнах был виден желтый свет. Дорога к воротам представляла собой туннель; когда мы шли по нему, звуки наших шагов отражались от стен.