Золотые пески Шейсары. Трилогия

– Как сложно не торопиться, – выдохнул он вдруг хриплым, задушенным голосом и тут же распахнул глаза. Прижал ее сильнее к себе, запрещая двигаться, и сказал: – Это будет означать конец твоей свободы, Иллиана. Навсегда.

Словно последний шанс убежать…

– Без тебя мне не нужна никакая свобода, – выдохнула девушка, пытаясь пересилить власть его мощных рук. – Я хочу только тебя одного…

Не успела она договорить, как мир неожиданно закружился. Торриен резко обхватил ее и перевернул на спину, нависая сверху. Впившись губами в основание ключицы, лаская шею страстными поцелуями, от которых перехватывало дыхание.

– Как долго я этого ждал, Иллиана, – прошептал он, прикусывая ее губы. – Как долго сходил с ума по тебе, боясь прикоснуться. Оставить тебя здесь навсегда. Не желая превращать в игрушку. Не в силах отпустить…. Теперь ты сама пришла ко мне, мое сокровище, мой Рубин… И теперь я тебя уже не отпущу. Никогда…

От этих слов по телу девушки прошла жгучая дрожь, под кожей будто разлился кипящий океан.

Иллиана, тяжело дыша, обхватила ладонями мужское лицо и посмотрела ему в глаза, вдруг сказав то, чего совсем от себя не ожидала:

– Я хочу, чтобы ты укусил меня, – выдохнула, скользнув взглядом к его влажным губам, под которыми блестели белоснежные клыки. Озвучивая то, что так долго оставалось ее страхом и скрытым желанием.

Торриен медленно улыбнулся такой темной и хищной улыбкой, что между ног девушки томительно заныло.

– Ты уверена, Иллиана? – хрипло проговорил он, заставляя ее обхватить себя ногами. Потерся членом о ее распахнутое естество, вырывая из горла новый стон:

– О, что ты… – выдавила она, выгибаясь ему навстречу. – Пожалуйста, я хочу тебя всего! Везде… Твой жар, твоя плоть, твой яд. Весь ты, пожалуйста! Сейчас…

– И ты не будешь жалеть? – последний раз спросил он, медленно склоняясь к ее шее. Слишком медленно. Но так томительно-сладко, что внутри Иллианы все сжалось в напряженном ожидании, отсчитывая последние секунды вместе с ударами сердца.

Один, два, три…

Горячие губы коснулись кожи.

– Я жалею лишь, что не встретила тебя раньше, – выдохнула она, закрывая глаза, зарываясь руками в мягких распущенных волосах, будто не позволяя мужчине даже подумать о том, чтобы убрать голову.

И в следующий миг рухнули все барьеры. Торриен одной рукой обхватил ее кисти, поднимая высоко над головой, а второй намотал белоснежные пряди на кулак, заставляя ее запрокинуть голову. Провел языком по обнажившейся шее, вызывая волну мурашек и дрожь нервного предвкушения, а затем резко вонзил клыки.

Это не было больно. Лишь долю секунды, пока яд не попал в кровь и Иллиана не выгнулась навстречу настолько чудовищному желанию, что, казалось, оно ее просто уничтожит. Прямо сейчас, если Торриен ушел бы, она наверняка сгорела бы в этом огне. Ноги свело судорогой, внизу живота словно свилась кольцами огромная пульсирующая лента. Все тело била мелкая дрожь, от которой то и дело бросало то в жар, то в холод. Хотелось опустить руку, прикоснуться к себе там, внизу. Хотелось, чтобы это сделал он.

Ноющая пустота внутри стала нестерпимой.

– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляла она, прикусив со всей силы костяшку указательного пальца. Из горла вырывались томные хрипы, которые она не узнавала. Почти не слышала.

– Чего ты хочешь? – оторвавшись от ее шеи, спросил принц, раздвинув обеими руками ее бедра. Застыв в ожидании.

Она открыла глаза и встретилась с его пронизывающим взглядом. Темным, горячим, обжигающе-золотым. С двумя острыми линиями зрачков, в которых плескалось едва ли не еще большее желание, чем ее собственное, но все еще сдерживаемое железной волей.

– Хочу быть твоей, только твоей, – ответила она, притягивая его к себе.

Он ответил на ее движения, подавшись вперед, нависнув сверху, закрывая собой все вокруг.

– Назови меня по имени, – хрипло, отрывисто потребовал он, тяжело дыша. Глядя только на ее распахнутые влажные губы. – Сейчас, Иллиана.

– Я хочу быть только твоей, Торриен… мой царевич… – прошептала она пересохшими губами, опуская руки на его бедра и впиваясь ногтями в упругие мышцы.

Больше не в силах терпеть.

Но терпеть и не пришлось. В тот же миг он вошел в нее, смешав собственный хриплый стон с ее. Тут же начав быстрые, жесткие движения. Вколачиваясь в ее тело со всем своим жгучим желанием, которое так долго не могло быть удовлетворено.

Он не был осторожным, несмотря на то, что Иллиана – девственница. На это уже просто не осталось сил. Но не был Торриен и слишком жестким. Как ни странно, его страсть оказалась такой, какой нужно. Все происходило именно так, как и хотела она.

Иллиана думала, что в первый раз будет неприятно. Но яд Торриена, оказавшийся в ней, уничтожил боль. Яд, который создало его тело для нее, оставил лишь невероятное желание, выжигая все остальное. И девушке нравилось. Каждый быстрый толчок, каждый удар, каждый низкий стон сквозь сжатые зубы. Он уносил ее в пропасть неведомого прежде наслаждения, наращивая безумие и доводя до невероятных пределов.

В какой-то момент Иллиана поняла, что тихо и не прекращая стонет. Что ее сдавленный крик наполнил комнату, отражаясь от стен. Она поняла, что двигается не менее ожесточенно, чем царевич, подаваясь навстречу бедрами. Царапая мощную спину ногтями и не замечая этого. Выгибаясь и шепча его имя:

– Торриен, Торриен, Тор!!!

– Да, вот так, – шептал он в ответ сбивчиво, на выдохе.

– Тор…

– Твой голос, твой стон, – низко проговорил он, кусая ее губы, подбородок, шею. – Никогда не слышал ничего сексуальнее…

– Еще, пожалуйста, – сдавленно попросила она, перемежая всхлипы неожиданно едва слышными просьбами, жаркими и горячими, полными нетерпения и подбирающегося все ближе пожара.

– Если бы я мог… слушал бы вечно, – хриплым, чужим голосом ответил он, вглядываясь в ее запрокинутое от страсти лицо, рассматривая влажные искусанные губы и одновременно совершая резкие, сильные толчки, от которых девушка все сильнее выгибалась. – Моя Иллиана, мой Рубин…

В этот момент девушка отпустила его спину, которую то ли гладила, то ли судорожно пыталась вонзить ногти, уронила руки на простыню, сжав ее что есть силы, и прошептала еле слышно:

– Пожалуйста, я больше не могу!

И заметалась по постели, тяжело дыша, разбросав волосы по простыне.

Торриен приподнялся на локтях, с трудом сохраняя остатки самообладания, чтобы запечатлеть происходящее у себя в голове. Хотя это было не обязательно. Он знал, что никогда уже образ стонущей под ним Иллианы не выбить у него из подкорки. Он врезался намертво.

Ему не нужно было повторять дважды. Он и так сдерживал себя из последних сил. А потому, сделав несколько резких, особенно сильных толчков, он мгновенно довел ее до предела.