Золушка для сицилийца

Он говорил обыденным равнодушным голосом, словно считал меня своей союзницей. Я начала нервно теребить цепочку клатча.

— Почему нельзя меня просто отпустить? Воюйте себе на здоровье. Вы ведь как то справлялись до моего появления, — упадническим голосом промолвила я.

Губы Орсино тронула едва заметная насмешливая улыбка.

— Зачем вести открытую войну, если можно воспользоваться биологическим оружием? — выдал он свои мысли.

— Вот и потравили бы друг друга, не впутывая меня. Я простая переводчица и хочу спокойной жизни. А не всех этих боев, — пробормотала я в ответ, больше себе, чем этому бездушному тирану.

— Если ты будешь препятствовать моему плану, я сам тебя убью, — скучным, но многообещающим голосом проговорил Росси. И почему то появилась острая уверенность, что он не шутит.

В центр Рима мы не въезжали, проехали по объездным узким улицам. Миновали дорогу на Ватикан и снова очутились на загородной трассе.

Я со скучающим видом в который раз вспоминала свою прежнюю жизнь. Как там интересно поживает мой муженек? Догадывается ли Игорь, что мной торгуют, как товаром мафиозные доны? Или продолжает в моей квартире рубиться в приставку и не заморачиваться о пропаже жены?

С Викой я тоже не связывалась с того момента, как Дарио выкрал меня из клуба. Увел из под носа перспективного ухажера. Может подруга написала заявление в полицию о моей пропажи? Гордей Иванович уже наверняка уволил меня с работы. По сути, возвращаться мне было некуда. Никаких материальных или ценных накоплений у меня не имелось. Квартира, в которой спокойно жил Игорь, под прицелом сицилийских бандитов. Кто то из людей Брунетти может до сих пор следить за входом и ждать моего появления в ней.

Было очень страшно оказаться в двадцать восемь лет без кола и двора. Одной в чужой стране, где каждый день мне угрожает опасность.

— Надень маску, Мария, — голос Орсино вывел меня из тяжелых раздумий. Я подняла с колен тонкое белое кружево по краям возле висков оттороченное пуховыми перьями и украшенное мелкими кристаллами Сваровски.

Росси небрежным жестом протянул футляр с украшениями. Открыл бархатную крышку, и я ахнула от сияния бриллиантов. Ожерелье и серьги, еще браслет. В этих безделушках была заложена стоимость небольшого острова в Тихом океане.

— Не вздумай чудить. За тобой будут присматривать мои люди. Я не дарю тебе эти украшения, поэтому не старайся сбежать, — напомнил мне бандюган очевидные вещи.

— Понятно. А я уж подумала, что ты расщедрился, — глупо хохотнула я. Но мужчина воспринял мой юмор с присущим ему холодом. Я вообще заметила, что мафиози плохо понимали шутки. И все время были какие то напряженные. Видно у них все мыслительные процессы протекают медленно и вяло, в вязкой крови невинных жертв. Их возбуждают и веселят только разговоры про смерти, наркотики и деньги. Какой то очень узкий круг интересов!

Сияя как новогодняя елка, под руку с самым опасным доном мафии Орсино Росси, я вошла на роскошную огороженную террасу дома Медичи ди Марианно Паолоретти. На террасу, которая больше напоминала современный аэродром. Окруженную вековыми пиниями — соснами гигантами, что накрывали своими широкими шапками все сумрачное небо. И вдоль боковых тропинок огороженную миндальными деревьями, где вальяжно прогуливались все сливки итальянского бомонда. Мужчины и женщины в роскошный вечерних туалетах сияли похлеще звезд на небе. Блеском дорогих украшений с натуральными камнями, аурой нерушимой власти и богатства.

Разглядывая приглашенных гостей мне стало дурно. Ком в горле подкатывал дрожью и скручивал спазмами желудок. Потому как я — единственная в этом черном море мигрирующих олигархов и их спутниц, была в белоснежном платье. Все дамы были наряжены исключительно в черное. Бархатные и шелковые платья в пол, открытые плечи и спины, пышные и узкие юбки. Но все — неизменно черное!

Только я — белая ворона в стае черных птиц.

Да, пофиг! Пошли они все к черту! К тому самому, которому они поклонялись, эти богачи, что смотрели на меня с нескрываемым интересом из прорезей своих масок!

Я — белый лебедь среди воронья!

Я ангел ворвавшийся в мир чертовского порока.

И я не буду бояться. Устала и надоело. Все надоело.

Жизнь под гнетом Орсино Росси. Где в его доме, я — запертый соловей. Ем, одеваюсь и пою по расписанию под чутким присмотром его людей. Здесь на карнавале я решила расслабиться и оттянуться. Слишком долго боялась и бежала. Слишком много пережила и уже сама изменилась.

Неужели я уже не шугливая мышка? Не глупая Машка?

С волками жить по волчьи выть. Кажется так в поговорке говорится. Так и я. Глядя изо дня в день, как вершатся судьбы людей, неугодных Орсино. Как его врагов терзают голодные псы в вольерах, а он смотрит на это ухмыляясь и попивая виски под музыку криков несчастных, я сама огрубела. Стала менее впечатлительной и наивной.

Орсино здоровался со всеми сдержано и холодно. Я заметила, что его все ненавидели, но боялись.

Здесь под Римом в шикарном замке Медичи Паолоретти территория для мафиози была официально признана нейтральной. И никто из присутствующих, даже сам Росси, не смел бы выхватить оружие и начать палить по врагам. Как бы не хотелось этим хищникам растерзать друг друга.

Антонио многое успел мне рассказать про этого Медичи. Он самый важный и влиятельный дон Коза Ностры, старейшина итальянской мафии.

Орсино придерживал меня за талию. Вел сквозь толпы присутствующих гостей, как собачку на поводке. И от его руки под ребрами, почему то хотелось все время потрогать шею. Проверить, нет ли там тугого ошейника. Но Росси и не нужен в руки поводок, что управлять людьми, как марионетками. Он одним своим взглядом давал понять, что он гребанный кукловод.

— Я хочу выпить, — сказала я после очередных приветственных и хвалебных речей в сторону Орсино от четы его подчиненных.

Росси посмотрел на меня, словно пытался найти подвох в моих словах. Затем кивнул своим охранникам, которые следовали за нами по пятам. Он точно страдает манией преследования. Потому что даже на нейтральную территорию взял с собой больше десятка охранников.

— Не вздумай что то вытворить, Мария, — снова повторил мне мафиози и уже готов был отпустить меня к фуршетному столу, как придержал сильнее за талию, все таки не отпуская.