Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города

– Но ведь ты одна. Тебе тяжело. Я, когда к тебе приезжаю, анекдоты рассказываю. Ты же смеешься по полчаса. А смех – это лучшее лекарство от всех болезней. Я даже специально купил себе сборник анекдотов. Пока в метро еду, его читаю, а потом, что запомнил, тебе рассказываю. Ты еще поражаешься, откуда я столько анекдотов знаю.

В доказательство своих слов Сашка запустил руку в старенький, потрепанный пакет и достал оттуда сборник.

– Вот, видишь.

– Саня, да ты сумасшедший.

– Ты тоже. Так что, ты запрещаешь мне к тебе приезжать?

– Мне просто как-то неудобно.

– Неудобно, знаешь, что?

– Можешь не продолжать, я знаю. Тогда я тебя умоляю – не трать деньги на продукты и фрукты. Тебе самому тяжело. Ты недоедаешь сам, а мне все тащишь. Ты только представь, как я себя после этого чувствую?

– Пусть я не богат, но я в состоянии покупать тебе продукты, – побагровел Сашка. – Вот когда не смогу, тогда другое дело. Думаю, что ты меня поймешь. Тебе фрукты нужнее, чем мне. Ты беременная. Тебе нужно хорошо питаться. Ты совершенно одна, да еще в таком положении… Как я могу тебя бросить? Как я могу сюда не приехать?

– Тогда приезжай, – я ощутила на своих глазах слезы. – Я буду тебя ждать. Знаешь, а мне все-таки везет на хороших людей. Сначала Дашка, а потом ты.

Ближе к вечеру я подошла к телефону и набрала Дашкин номер. Мне никто не ответил. Я не сомневалась в том, что моя подруга на работе. Но утром следующего дня ко мне в палату пришел следователь и рассказал мне о том, что в тот день, когда Дашка поехала от меня к себе домой, она не справилась с управлением, и машина упала с моста. Даша умерла еще до приезда «скорой». Я слушала следователя, и меня не покидало ощущение, что я сплю. Это всего лишь дурной сон, и меня просто преследуют кошмары. Вот я проснусь и пойму, что все хорошо, что Дашка жива-здорова, и с ней все в порядке.

– Светлана, вы меня слышите? – спросил следователь, который почувствовал, что я задумалась и даже не пытаюсь вникнуть в суть дела.

– Пытаюсь.

– Вы понимаете, о чем я говорю?

– Не совсем.

– У вашей подруги были враги? – следователь спросил меня прямо в лоб.

– Она очень хороший человек. Таких людей, как она, мало, – сказала я и тут же сама себя поправила: – Она была очень хорошим человеком.

– Вы ушли от ответа. Я задал вам конкретный вопрос. У нее были враги?

– Я не знаю. Мы совсем недавно познакомились и за такой короткий срок стали настоящими подругами. Мы вместе работали.

– В фирме досуга?

– Мы мыли машины.

– Я уже наслышан про эту мойку: про нее вся Москва говорит. Говорят, там занимаются любовью прямо на мыльном капоте.

– Это неправда. Поезжайте туда, помойте машину и убедитесь, что это не так.

– Я не зарабатываю столько денег, чтобы мыть машину в таком месте. Да и желания особого нет. Я на девиц легкого поведения у себя на работе насмотрелся.

– А я не понимаю, почему у нас люди любят рассуждать о том, о чем совершенно не знают.

Немного помолчав, я всмотрелась в лицо следователя и, достав платок, промокнула свои слезы.

– А почему вы здесь? Ведь вы же сказали, что Даша не справилась с управлением. Ее убили?

– В этой истории много темных пятен. Сейчас ведется расследование.

– И все-таки у вас есть подозрения?

– Если бы у меня не было подозрений, я бы вряд ли сюда приехал.

Следователь наклонился ближе ко мне и продолжал:

– Пока ваша подруга была у вас в больнице, кто-то залез в бензобак и кинул туда презерватив, наполненный марганцовкой. Когда презерватив растворился в бензине и бензин смешался с марганцовкой, ваша подруга ехала уже на достаточно большой скорости. Затем эта смесь попала в камеру внутреннего сгорания. Если вам известно, то марганцовка выделяет большое количество чистого кислорода, а кислород – это слишком взрывоопасный газ. Произошел сильный взрыв, который повлек за собой заклинивание коленвала. Ваша подруга не справилась с управлением, машина пошла юзом, и ее выбросило с моста. Сейчас мы опрашиваем подозрительных лиц, которые были в тот день на больничной стоянке, но пока нет никакого результата.

– Значит, ее все-таки убили! – крикнула я в сердцах и зарыдала.

ГЛАВА 22

Сашка приезжал ко мне каждый день, возил сумки с продуктами, рассказывал анекдоты и пытался хоть как-то отвлечь меня от смерти моей подруги. Я держала в руках сетку с мандаринами и думала о судьбе Дашки, о ее молодости, красоте и сумасшедшем желании жить. Она была подругой от Бога. Бог дал мне ее для того, чтобы я убедилась, что на свете бывают истинные друзья, и тут же забрал ее обратно. Несправедливо. Господи, и почему все так несправедливо?!

– Саша, мне от твоих тупых анекдотов уже плохо становится. – Я крепко сжала пальцами мандарин и подумала о том, что сейчас я обижаю ни в чем не повинного человека, который хочет хоть как-то облегчить мою сложную жизнь и пытается сделать так, чтобы я улыбнулась. – Саша, извини. У меня Дарья из головы не выходит.

– Я знаю, как тяжело терять друзей, – грустным голосом произнес Сашка, который, наверно, настолько любил людей, что абсолютно не умел на них обижаться. – Это я дурак. У тебя горе, а я тебя своими анекдотами достаю. А зачем к тебе следователь приходил?

– Потому, что это не несчастный случай. Дарью убили.

– Ее хоронить в Москве будут?

– Да кому она здесь нужна? Тут ее и хоронить-то некому. Домой увезут.

Проводив Сашку до самого выхода, я прижала к себе сетку с мандаринами и сказала жалобным голосом:

– Саша, ну не мотайся ты ко мне каждый день. Я тебя умоляю! Столько времени на меня тратишь и денег.

– Как я могу к тебе не приезжать?! – моментально отреагировал Александр. – Ты же совсем одна! Тебя даже поддержать некому. Я буду конченым гадом, если тебя в таком состоянии одну оставлю.

– Я теперь действительно осталась одна.

– И я про то же. Так что ты меня не выгоняй. Я тебе еще пригожусь, – весело подмигнул мне Сашка и улыбнулся своей открытой и лучезарной улыбкой.

– Ты неисправим! И откуда ты только на мою голову взялся?

– По крайней мере со мной твоя голова не так одинока, как без меня.

– Это верно. Слушай, а ведь таких, как ты, не бывает.

– А какой я?

– Ну такой, не от мира сего.

– Да брось ты. Я мирской, и все мои поступки тоже мирские. Если мы друг другу помогать не будем, то как же тогда страшно будет жить.