Золушка нового тысячелетия

– Хшсм...
– единственное, что она с огромным трудом смогла из себя выдавить.

Похоже, этот призыв чумного зомби сильно воодушевил гробокопателей, потому что плита затряслась ещё интенсивнее.

– Сволочи, прекратите долбить перфоратором мой гробик!
– прохрипела Ева. В ответ на это что-то острое вонзилось ей в грудь.
– Осторожнее! Вы в меня что, вилами тычете?!

Извиваясь всем телом, как червяк на крючке, Ева, непонятным образом, смогла сдвинуть какую-то тряпку, прикрывающую глаза. "Неужели родственники на нормальный саван пожлобились?! Похороны всего один раз в жизни, уж могли бы расстараться!" - думала она, пытаясь подглядеть в открывшуюся щелку.

Спустя секунду у неё в голове, вообще, осталось только две мысли. Первая - удивленная: она никогда не слышала о возможности возникновения предынфарктного состояния у трупа. Вторая - восхищенная: надо же, как служба доставки Ада оперативно работает! Не успела представиться, а черти уже прискакали!

Дело с том, что приоткрыв один глаз, она узрела склонившуюся над её лицом страхолюдную харю. Огромные желтые глаза с вертикальными зрачками сияли потусторонним пламенем. Абориген преисподней трясся, как припадочный, и периодически что-то вонзал ей под ключицу.

"Так вот откуда у Степана эта привычка", - отстраненно подумала она.
– "Не иначе, как они ближайшие родственники".

Сложить все составные элементы своего "послесмертия" Ева смогла только через несколько минут. Она, не обращая внимания на боль и головокружение, резким рывком поднялась и сорвала с глаз повязку. Степан, не ожидавший от хозяйки такой подлости, мгновенно прекратил мурлыкать, зашипел, оттолкнулся от живота Евы мощными задними лапами и, оставив ей на память несколько шикарных кровоточащих царапин, оскорбленно скрылся под кроватью.

– Блин, так реально окочуриться можно... Все, с сегодняшнего дня полный сухой закон! Линка, зараза, ты зачем мне глаза с ушами заткнула и в простыню замотала?!
– крик, в силу её плохого самочувствия, получился негромким, но впечатляющим. Ева с трудом выковыряла затычки из ушей и кинула их в появившуюся на пороге комнаты сестру.

– Затем, что иначе тебя бы ещё на подвиги потянуло, а так пролежала всю ночь спокойно, даже не пошевелилась ни разу!
– Линка легко увернулась от "снарядов" и присела рядом с всклокоченной Евой.

– То-то у меня все тело так затекло, - страдальчески прошептала старшая, похрустывая суставами пальцев. Она скривилась от приступа тошноты и постаралась улечься обратно, но её отвлекло какое-то неприятное ощущение под попой.

– Ты что, ночью в кровати сухари ела?

– Во-первых, это были не сухари. Во-вторых - не я, а ты сама. Хотя, нет, "это" вы вкушали вместе со Степаном, - доложила Линка, стоически пытаясь не рассмеяться.

– Да? А что это тогда было? По ощущениям и виду, как ржаные сухарики, только пахнут странно. И во рту у меня привкус какой-то...

– Какой?

– Такое впечатление, что там переночевал весь Московский зоопарк вместе с охраной и посетителями...

Линка, выслушав такое богатое сравнение, уткнулась лицом в подушку и начала плакать от смеха.

– Прекрати ржать! Мне и так плохо, а ты кровать трясешь...
– застонала страдалица.
– Так что это было-то?

– "Вискас"...

– Ты хочешь сказать, что я вчера поужинала кошачьим кормом?! Бе-э-э-э...

– А вчера ты было совсем другого мнения, если отобрала у тебя пакет...
– продолжала веселиться Линка, вытирая простыней выступившие слезы. Она успокоилась, только когда получила по голове подушкой, но все равно периодически начинала подхихикивать, чем весь день вызывала у Евы желание придушить свидетельницу своего позора.

– Пойдем, я тебя хоть нормально покормлю, горемычная моя, - миролюбиво предложила Линка.

Ева отчаянно покачала головой, крепко зажмурившись, не разжимая челюстей. На лице разлилась нездоровая бледность. Одна только мысль о том, что она откушала кошачий деликатес, заставила неугомонного желудочного ежика завозиться ещё интенсивнее. Какой завтрак?! Она теперь до вечера на кухню зайти не сможет...

– Ты хочешь сказать, что я зря с утреца по холодку моталась в супермаркет за продуктами?!
– уже менее доброжелательно поинтересовалась Лина, пододвигаясь ближе к сестре.
– Не тряси головой, поверь моему врачебному опыту, после завтрака все сразу изменится!

– Потому что я, наконец, подохну?
– с затаенной надеждой приоткрыла один глаз Ева, продолжая цепляться скрюченными пальцами за матрас.
– А врачом ты станешь только через два года...

– Ну, два года с похмельем ты точно не протянешь...
– задумалась младшая, не обращая внимания на панику, отразившуюся при этой мысли на лице страдалицы.
– А помирать нам всем когда-нибудь придется, но сегодня сыграть в ящик я тебе не позволю.

– Ты слишком жестока, - измученно пробормотала Ева, понимая, что Линка, на которую напал внезапный и почти нежеланный припадок любви к ближнему, просто так не отстанет.
– Только я есть ничего не буду...
– она с неимоверным усилием соскребла своё несчастное дрожащее тельце с простыни.

– Не боись, я приготовила тебе специальный коктейль, называется 'Студенческое утро'.

– Это ты так культурно 'Ерш' обозвала?
– невероятным образом расстояние от кровати до ванной комнаты с каждым шагом не только не уменьшалось, а скорее увеличивалось. Ева уже практически решила, что умыться можно и на кухне, авось, туда сестра её под белы рученьки доведет, но слова Линки:

– Это питательная смесь из двух сырых яиц, молока, щепотки соли и пятидесяти грамм водки!
– придала ей такое ускорение, что обои мелькнули перед утомленными глазами единым разноцветным пятном.

– Эй, ты чего?! Да пошутила я, пошутила!

Двадцать минут наедине с собой и последующий холодный душ придали Еве немного сил для того, чтобы попытаться жить дальше. Но с каждым пройденным мгновением желание сделать какую-нибудь пакость сестре становилось всё острее.

Звонок мобильника раздался как раз в самый разгар сестроненавистнических терзаний. Ева уже хотела было послать попавшего под горячую руку абонента дальним лесом, но, увидев на экране имя вызывающего - "Стас", решила совместить приятное с ещё более приятным - пожаловаться на свою нелегкую женскую долю и, заодно, сдать все не очень тщательно охраняемые Линкины секреты. Ибо она была уверена, что отнюдь не желание узнать, сколько его дорогая подруга выпила накануне и какого цвета похмельные черти посетили её поутру, заставило Стасика возжаждать общения.