Зомбосвят

Вокруг всей Цитадели, на расстоянии пятидесяти метров от защитной стены, протянулся целый вал, образованный бесчисленными мотками колючей проволоки, развешанными на сваренных из прутов толстой арматуры «ежах». А за колючкой начинались огороды. Павел разглядел одну единственную сельскохозяйственную культуру — картофель. Похоже, кроме нее в этом году не сажали вообще ничего. Вдалеке маячили невысокие постройки, которые, как впоследствии узнал Павел, являлись фермами, где держали кур, свиней и иную живность. Еще он разглядел дозорные вышки, расставленные вдоль сетчатой ограды, опоясывающей всю занимаемую людьми территорию. Поскольку делать было особо нечего, он отыскал брешь в колючке, и побрел через огороды к внешнему периметру колонии. Остановить его никто не пытался. Если дозорные и заметили его с вышек, они не проявили к одиноко бредущей через картофельное поле фигуре никакого интереса.

Вскоре Павел достиг сетчатой ограды. Та оказалась куда надежнее, чем выглядела издали. Два слоя стальной сетки были натянуты на толстые металлические трубы, основательно врытые в землю, а то и вовсе забетонированные. Даже живому человеку перебраться через такое препятствие было бы затруднительно, а уж безмозглые зомби наверняка увязнут в ней навсегда. Если только некто разумный не будет руководить тухлой братией.

Павел вспомнил слышанные рассказы о некроманте, и ему стало не по себе здесь, у самой границы отвоеванного людьми мира. Пусть вожак Цитадели и был уверен в том, что иных разумных монстров на свете не осталось, но ведь он мог и ошибаться.

— Я бы еще всю территорию за оградой заминировал, — вслух произнес Павел, который давно выработал привычку беседовать с самим собой.

Впрочем, не исключено, что там и были минные поля, просто он еще об этом не знал. Решил выяснить это при случае, чтобы случайно не забрести в смертельную ловушку.

Вдоволь нагулявшись, он вернулся в свою комнатушку, улегся на койку и задремал. Задремал неслабо, так что разбудил его уже вечером явившийся с работ сосед. Павел, давно выработавший привычку спать чутко, и пробуждаться от каждого шороха, сквозь сон услышал шаги в коридоре, открыл глаза и сел. В тот же миг дверь распахнулась, и в комнатушку вошел молодой мужчина, высокий и худой. На глаз ему было лет двадцать пять, или около того. Выглядел он изможденным, его лицо приобрело темный загар от долгого пребывания на солнце. Прикрыв за собой дверь, он обернулся, и только сейчас заметил в комнате еще одного человека.

— Привет, — произнес пришедший.

— Привет, — ответил Павел.

— А ты кто?

— Меня сюда подселили. Андрей сказал, что я пока тут буду жить.

— А, понятно, — мужчина кивнул головой, и тяжело опустился на свою койку. — Ну, значит, будем соседями. Я, кстати, Константин, но ты зови просто Костя.

— Павел.

Они пожали друг другу руки.

— Давно в Цитадели? — спросил Костя.

Павел рассказал, что уже несколько дней, только все это время он провел в лазарете, где старательно отходил от последствий употребления коварной тушенки.

— Да, бывает, — сочувственно покачал головой Костя. — С кормежкой надо поосторожнее. Не гляди, что там на банке выбито. На банке выбито одно, а в банку наложено другое. Я вот тоже так однажды горошком полакомился…. Провались он пропадом, этот горошек! Больше в рот его никогда не возьму. И, главное, ни запаха не было, и вкус, вроде, обычный, но несло меня с того горошка так, что до сих пор вспоминаю и вздрагиваю.

— Вот у меня та же история, — сдержанно улыбнувшись, поведал Павел. — Тушенка как тушенка, а я из-за нее чуть богу душу не отдал.

После чего оба замолчали, и какое-то время сидели в тишине. Первым вновь заговорил Павел.

— Слушай, — спросил он, — а как оно вообще здесь живется?

Костя поморщился.

— Да я сам тут всего месяц с копейками, — признался он. — Что могу сказать? Работать придется много. Очень много. Я вот, например, уже четыре недели раствор замешиваю. Вот, полюбуйся!

И он показал Павлу свои ладони, украшенные богатым ассортиментом разнообразных мозолей всех размеров, цветов и возрастов.

— Вручную замешиваешь? — удивился Павел. — А разве здесь нет мешалки?

— Да она, может, и есть, — тоскливо протянул Костя, — только куда ты штепсель воткнешь?

— Есть же генераторы. Я видел.

— Для генератора бензин нужен, а бензин нынче дорог. Кто побогаче, тот может себе и генератор и бензин позволить, а раствор приходится мешать руками. А его, гада, еще мешать и мешать. Там, с противоположной от ворот стороны, участок стены не достроен, вот его сейчас добивают в авральном темпе. И вот целый день только и знаешь, что замешиваешь и замешиваешь. Сейчас-то я немного привык, а в первые дни думал, что тут-то, у этого корыта, мне помереть и суждено.

— Андрей сказал, здесь можно хорошо устроиться, если не тупить, — заметил Павел. — Вот, например, в поисковую группу.

— Да, мне он то же самое говорил, — буркнул Костя. — Я уже пытался напроситься, сказал, что готов экзамен сдать, или испытание какое-нибудь пройти. Да и потом, я стреляю хорошо. Не снайпер, конечно, но чаще все же попадаю в цель, чем мажу. Разве этого мало? А мне в ответ — нам пока люди не требуются. Вот и все. А когда они потребуются, то одному богу ведомо. Поэтому продолжаю мешать раствор.

— Вот оно что, — тоскливо произнес Павел.

Он, конечно, догадывался, что никто не станет осыпать его высокими должностями и усиленными пайками, но все же рассчитывал, что после положенного трудового месяца его назначат куда-то, где существует хотя бы призрачная перспектива карьерного роста. Но если в поисковую группу не взяли даже Костю, который, по его словам, хорошо владел оружием, ему и подавно не на что рассчитывать.

— Да, так вот оно, — тяжело вздохнув, согласился Костя. — На словах-то они всякое обещают, а на деле все как всегда.

Приунывший Павел постарался взять себя в руки и взбодриться. Так или иначе, ему в любом случае повезло. Даже если ему уготована участь пролетария, это все равно намного лучше, чем его прежняя вольная жизнь. Не говоря уже о том, что он был обязан обитателям Цитадели жизнью.

— Может, все еще наладится? — произнес он с наигранным оптимизмом.

— Дай-то бог, — вздохнул Костя. — Ладно, погнали в столовку. Тебя на довольствие поставили?

— Не знаю.

— Ну, заодно и узнаем. Закинемся, а потом я тебе расскажу, как тут живется.

Павел покорно побрел за своим новым знакомым, а про себя подумал, что как бы тут ни жилось, ему выбирать не из чего. Цитадель теперь его дом, и с этим нужно смириться, даже если ему и не суждено выбиться в люди. По крайней мере, здесь можно жить, и жить среди себе подобных.

Глава 4

Три недели в Цитадели пролетели как один день. К своему огромному удивлению Павел так быстро освоился на новом месте, что ему стало казаться, будто он прожил в крепости года четыре, не меньше. Напрасно он полагал, что проведенные в одиночестве и страхе месяцы превратили его в хронического дикаря, который никогда больше не сумеет безболезненно влиться в человеческое общество. Стоило ему очутиться среди себе подобных, как все дикарство мгновенно улетучилось.