Зона отчуждения

Приоритет ноль: мантикоры. Если прекратить химическую атаку, возможна помощь со стороны очнувшихся людей.

Мантикоры, словно почуяв неладное, попытались резко набрать высоту по спирали со случайным шагом витка. Вика повела автоматом в сторону, выцеливая первую тварь. Выстрел. Второй. Мантикора падает в реку. Время на поражение – двенадцать секунд. Много.

Вторая мантикора уходит на север. В зоне эффективного огня ещё шестьдесят секунд. Статус цели – минимально опасный.

Вика метнулась на другую сторону площадки. Так быстро, что, наверное, со стороны показалась смазанной тенью. Упереть автомат в новую бойницу. Поиск целей. Расчётное время до атаки противника – шестьдесят секунд.

Огонь одиночными.

Первая цель поражена. Вторая цель поражена. Взрывы в лесу. Стая делает противозенитный манёвр. Пересчитать вводные. Время до начала бомбёжки – сто десять секунд. Стая обходит монастырь по дуге. Вероятностное решение – противник собирается навязать одновременную атаку с двух направлений.

Огонь одиночными в максимальном темпе. Две цели поражены. Взрывы на лугу. Сменить магазин. Огонь одиночными в максимальном темпе. Три цели поражены. В воде подбрюшные шары не детонировали. Сменить магазин.

Стая «два». Идёт плотным строем, пока не пытается уклоняться. Снизить темп стрельбы – недопустимый процент промахов. Одиночными по стае «два». Одна цель поражена. Стая отступает.

Поиск прочих целей. Только наземные особи. Статус угрозы – ноль.

И тут объединённое сознание распалось.

Охнув, Вика осела на пол башни. Резко застучало в висках мигренью. Заныло с непривычки плечо – отдача у автомата была куда сильнее, чем у спортивного ружья или карабина. Саднило в левой ступне: похоже, во время пробежки через клумбу девушка пропорола себе ногу. Потом заболело и всё остальное тело. Со стороны леса и луга, куда упали подбитые птеродактили, ветер принёс запах гари. Видимо от разорвавшихся бомб что-то загорелось. Тут же вяло заворочалась мысль: «Пожар будет… Хотя нет, не будет. Дня три подряд лило, в лесу сейчас настоящее болото».

В ушах громко зашумело. Вика поначалу подумала, что это тоже последствия недавнего странного состояния. Потом сообразила – просто прошло действие той странной пыльцы, и люди очнулись. По-хорошему надо бы спускаться вниз, но во всём теле ощущалась такая слабость…

– На, накинь пока. Я сбегаю, сейчас чего-нибудь принесу.

Мужской голос над головой раздался совершенно неожиданно. Вика и забыла, что на башне был часовой. А она тут красуется в одном нижнем белье! Слабость мгновенно прошла. Девушка вскочила, покраснела от макушки до пяток. Не обращая внимания на боль во всём теле, вырвала рубашку, которую протянул мужик. И даже не думая, что одежда ношеная, пахнет чужими потом, быстро принялась натягивать. Пуговицы удалось застегнуть каждую со второй попытки: слишком уж от смущения тряслись руки.

Совещание проводили в одной из комнат госпиталя. Лида, осмотрев Вику, категорично заявила – как минимум до завтра она пациентку не выпустит. Из ноги пришлось извлекать сучок, плечо отбито автоматом. Да и мышцы девушка потянула – в «хрустальном» состоянии Вика двигалась слишком быстро. Как прокомментировала Лида, повезло ещё, что девушка занимаась спортом, и организм хоть как-то оказался подготовлен к запредельным нагрузкам.

Вика полулежала, обложенная подушками. Рядом сидела Лиды – хотя формально в совещании ей участвовать было не положено. Но врач осталась несгибаема: или разговор идёт под её присмотром, или командиров она вообще к пациентке не пустит. Фёдор её поддержал, поэтому решили: пусть остаётся. Остальные – Фёдор, отец Василий, настоятель отец Илларион, Пётр и смуглая чернобровая девочка-ровесница Петра по имени Маша – расположились на двух кроватях напротив.

Как только все расселись, Вика сразу задала вопрос:

– Как та девочка? Ну которую эта, мантикора подрала?

– Мантикора? – удивилась Лида. – А, эта красная. Девочку зовут Лена и с ней относительно в порядке. Потеряла довольно много крови, но жизнь вне опасности. Спасибо Петру, он хорошо перебинтовал. Поэтому, когда этот ненормальный сон прошёл, повязка кровь остановила. А там и я добежала.

Игумен негромко кхекнул, Вика смущённо втянула голову в плечи. Да-да, отвлеклась. Тем временем отец Илларион обратился к Петру:

– Давай, рассказывай первый ты.

– Ну-у-у… – потянул мальчик. – Мы с Машей, как приказывал дядя Фёдор, обходили стену.

Тут отец Василий расхохотался так, что даже слёзы на глазах выступили.

– Давай будем честными. Это называется «использовать служебное положение в корыстных целях». Вы прятались от Машиной мамы, так как она считает, что дочке ещё рано целоваться.

Маша и Пётр покраснели. При этом мальчик взял руку девочки в свою и придвинулся к ней поближе: в обиду не дам.

– Да ладно вам, – со смешком продолжил отец Василий. – Я про это давно уже знаю и не вижу ничего плохого. В тринадцать – это уже не рано. А уж быть рыцарем своей дамы не рано ни в каком возрасте. Ладно, продолжайте.

Пётр кивнул, пододвинулся к Маше ещё ближе – теперь они почти соприкасались коленками, и продолжил.

– Мы как раз были возле угловой башни, когда увидели… почувствовали…

У отца Василия мгновенно пропало всё веселье.

– Можешь описать как можно точнее, что ты почувствовал?

– Н-не знаю. Словно на миг я стоял и видел как стеклянное…

– Словно вокруг всё из стекла! – затараторила Вика. – А ты смотришь как сквозь лупу… Ох, – слишком резкое движение отозвалось болью в теле, и девушка откинулась на подушки.

– Точно-точно, – согласился Пётр. – И Маша…

– Я тоже видела, – со скромным достоинством подтвердила девочка.

– Потом пропало, но я уже понял, куда эта красная фиговина летит. Я им кричал-кричал, вниз побежал… А они не слышали, – мальчик зашмыгал носом.

Фёдор задумчиво провёл пальцем по подоконнику.

– Я как раз в это время был в церкви. И ничего не слышал.

Пётр с возмущённым видом аж подпрыгнул, даже открыл рот крикнуть: «Я не вру!» Вика поспешила прийти на помощь:

– Он на самом деле кричал. Я потому и выскочила.