Зона Пси

– Сам ты протокол. Я за порядком слежу, всяких охламонов окучиваю, а не следствия веду.

Солдат покачал головой, ухмыльнулся и приподнял лоб мальчика.

– А-а-а! – Солдат вытянулся в полный рост, попятился; глаза до неузнаваемости расширились, рот раскрылся так, что готов вот-вот порваться, а кожа побледнела до цвета снега. – А-а-а… – Указывая указательным пальцем, он отступал; пятка зацепилась за кочку, и он упал на спину. Виктор так и остался сидеть, замерев с широко открытыми ртом и глазами, указывая дрожащей вытянутой рукой, пробуя сглотнуть застрявший ком в горле.

– Что, что? – Лиза суетливо подбежала к Виктору, присела на корточки и вместе с ним уставилась на ребёнка, не понимая, что так резко обескуражило молодого крепкого мужчину, только что бывшего хладнокровнее льда. Она потормошила его за плечо, намеренно иронично пощёлкала пальцами перед глазами и даже дважды размашисто щёлкнула по уху: ноль эмоций. – Солдат, чёрт возьми, не пугай меня. Или я тебе насажу пинком по башке, чтобы очухался. Кто из нас женщина – я или ты? А ощущение, что как бы что-то поменялось, трясёшься как травинка от вылета из-под чужой задницы. Это мне суждено бояться. Виктор, гад, давай уже, приходи в нормальное состояние, я тебя умоляю! – Елизавета встала на колени. Несколько мгновений рассматривала лицо Виктора, пальцем поглаживая его шею, приблизила губы к щеке и поцеловала. – А за поцелуй ты же можешь подняться?

Солдат на глазах старел, на голове появились первые седины, первая морщина прорезала лоб; словно лезвием прорезали несколько морщинок в уголках глаз со стороны висков.

– Миленький, Солдат, Виктор, что с тобой случилось? – Елизавета сильно потрясла безвольное мужское тело. – Очнись, приходи в себя. Не оставляй меня одну. Ты как живой мертвец…

Молча Солдат поднялся на ноги (Лиза вскочила с колен и побежала следом), подошёл к мальчику и опустился перед ним на колени. Дрожащие ладони обхватили щёки. Солдат закрыл глаза и поднял лицо к небу. Елизавета увидела, как из-под сомкнутых ресниц по щеке поползла слеза. Она никак не могла взять в толк, что происходит, но решила дать ситуации самой найти выход, села рядом с Виктором и притихла наблюдая.

Наверное, прошла вечность, а Солдат, не открывая век, продолжал держать лицо мальчика, ни разу не шелохнулся. Лизе надоело сидеть, да и земля не такая уж тёплая.

– Ладно, мой Солдат, медитируй. Я буду тебя ждать. Немного осмотрюсь. – Лиза увидела в траве обрез ружья, подняла и положила возле ног Виктора. – Твоё оружие, не бросай. – Она осмотрелась, увидела под кустом крыжовника рамку с портретом. Ей стало слишком любопытно: что, если там на фотографии хозяева? Возможно, это что-то прояснит. Хотя, как чья-то физиономия сможет что-то путное рассказать, если даже неизвестно, что это за мир, в котором нет ни одной живой души. Словно эта земля предназначена для временного перевалочного пункта, где каждому заход в строго определённое для него время. Елизавета повернула лицо в сторону Солдата. Ей стало его невыносимо жалко. Она почувствовала к нему прилив нежности. Солдат стал похож на солдата, потерявшего на войне весь свой народ; и теперь он стоял перед громадной братской могилой и давал клятвы – отомстить. Его лицо приняло цвет земли.

– Как же так? – шёпотом произнесла Елизавета. Когда в первый раз увидела Виктора, он показался ей восемнадцатилетним парнем, немного старше, а теперь перед глазами находился тридцатилетний мужчина, да ещё с волосами, прореженными лёгкой сединой. – Что же сейчас такого случилось?

Лицо мальчика лопнуло в ладонях Солдата.

Глаза Виктора широко открылись и забегали. Он тяжело сглотнул и издал нервный смешок. В его ладонях между пальцев застряли фарфоровые мелкие черепки, продолжавшие рассыпаться в пыль. Нож, который был в голове ребёнка, отскочил от автомобильной шины и воткнулся в землю. Безголовое тело мальчика опрокинулось, лопнуло в области живота с неприятным хрустом и упало на землю.

Елизавета подбежала к Солдату, широко расставив руки, и не знала, что сказать.

– Лиза, это ненастоящий ребёнок! – Солдат не вскочил – взлетел с колен и просиял улыбкой, которая с помощью ушей сделала мир чуть шире. – Лиза, это ненастоящий мальчик. Представляешь? Это какая-то подделка!

Елизавета крепко обняла Виктора, пожала плечами, удивляясь, чему он так радуется. Он, естественно, воспользовался моментом и поцеловал её в губы, потом ещё поцеловал, и ещё, в итоге припал долгим поцелуем. Когда их губы разъединились, Лиза усмехнулась и с укором спросила:

– Так ты для этого разыграл комедию с безутешным молчаливым плачем над чужим ребёнком? Чтобы облизать мои губы?

– Да нет, – он потянулся с новым поцелуем к губам Лизы, но она отстранилась. – Я на радостях.

– Такие радости, что я чуть не подумала, что это твой сын. Ты даже постарел на сто лет. У тебя точно появилась седина.

Лицо Солдата побледнело, посерело и через несколько мгновений вновь стало приобретать розоватый оттенок вперемежку с лёгким загаром.

Что-то хотел сказать или предложить, но Елизавета опередила.

– Может быть, и там… на первом знаке… вороны клевали не ребёнка? А это тоже был такое вот чучелко? – Хотя сама не верила, что вороны будут клевать сено в мешке или фарфор, или ещё что-то подобное.

– Нет, там… – Солдат осёкся, даже поджал и прикусил губы. – Да... наверное... тоже был ненастоящий ребёнок. Да, это точно. Я быстро взглянул и чётко не рассмотрел. Но это был не ребёнок.

– Младенец, – поправила Лиза, снизив голос до шёпота, понимая, что всё-таки это был абортивный. – Но что тогда так яростно и жадно клевали вороны? – совсем потухшим голосом спросила она. – Виктор, давай свалим отсюда, не будем осматривать или стучаться в дом. А просто – свалим. Найдём других, у кого можно будет хоть что-то узнать.

Но у Солдата наметились какие-то свои планы, и Елизавета это заметила; ей почему-то стало тоскливо и немного неприятно, что он ведёт собственную игру, не посвящая её. Она осмотрела Солдата долгим взглядом. В её голове застрял вопрос: почему так больно отреагировал Солдат, когда приподнял подбородок мальчика, и почему, когда выяснилось, что ненастоящий, так сильно обрадовался? А ещё – он точно поседел и на вид стал старше. Намного старше.

4

Солдат поднял обрез с травы, намеренно уводя взор от качелей, взял за ладонь Лизу.

– Мы быстро обойдём дом и уедем.

Они дошли до ближнего угла дома. С этой стороны разрослись непролазные колючие дебри. Решили обойти. За следующим углом распласталась низина, поросшая папоротником под могучими стволами деревьев, за которыми возвышалась бочка водонапорной башни. Цоколь дома и пространство до следующего угла завалено кучами прошлогодней прелой листвы, во многих местах ползали дождевые черви.

– Здесь недавно кто-то был. – Виктор подбородком указал на тропинку. – И не один раз хаживал.

– Может, здесь маньяки живут? – шёпотом спросила Елизавета, достала пистолет из-под ветровки. – Или сектанты.

Солдат пожал плечами и ступил на тропинку, к берцу сразу прицепилась крючковатым шипом ветка неизвестного карликового кустарника. И такие кустарники шли на всём протяжении тропы, очень походили на низкорослых извивающихся монстров.

– Мне всё больше не по себе, – сказала Лиза и поёжилась. – Здесь всё так мрачно. Не хватает людей на кольях без кожи, обвязанных вот этими вот стелящимися колючими лианами. – Она посмотрела куда-то в сторону, задержала взгляд. – Здесь такая невыносимая тишина, что даже слышишь свои мысли.