Зона Топь

Вертя головой во все стороны, Даня слушал разговор взрослых, мало что понимая, но тетю Лилю смело перебил.

— Моя мама самая красивая… и умная, — добавил он после секунды раздумий.

— А ты вообще поужинал два часа назад. Тебе спать пора! — И Лиля забрала у моего сына пирожок с капустой.

Вот это она зря. У нас семейная наследственная страсть к пирогам с капустой и отвращение к силовому воздействию. Даня не стал спорить. Он сжал рот, насупился и заревел. Басом, дрожа губами, разбрызгивая слезы.

Ириша и тетя Лиля на его плач отреагировали слабо, зато Ниночка, отложив вышивку какого-то немыслимого цветка, вскочила и обняла племянника.

— Что же вы у ребенка пирожок забираете, тетя Лиля?

— Его и так разбаловали. Замолчи, Данила, и отправляйся спать.

Я стояла, спрятавшись за косяком, еле сдерживаясь.

— Вы, тетя Лиля, — Ниночка даже руку выставила, защищая моего сына, — вы в деревне всю семью застращали, а теперь еще и здесь свои порядки устраиваете! Хватит!

Первый раз слышала, чтобы Ниночка на кого-то кричала. Даник тоже удивился и перестал реветь.

— Да они без меня, — Лиля сложила полотенце в четыре раза и все поглаживала его, нервно теребя в руках, — грязью зарастут. Я и так заради вас семью бросила, мужа оставила…

— Дышать они там без вас свободнее стали, — злорадно сообщила Нина. — Мне бабушка звонит каждый день, спасибо за то, что мы вас здесь терпим, говорит.

— Да чтобы я туда вернулась?! — Возмущение тети Лили нарастало. — Да пусть они сами с утра до вечера у плиты коноебятся, да полы за всей кодлой кажный день моют, да портки прабабке с памперсами менят, да…

— Прабабушку не трогайте, — зашипела Нина…

— …А свадьба у них в субботу, — устало перебила семейную склоку Ириша. — Там же, где и у Толика с Ниной.

— Если это правда, — Толик отставил пустую тарелку и придвинул к себе другую — с мясом и овощами, — то пускай делает, что считает нужным, я своей сестре доверяю.

— Я ей тоже доверяю, — Ниночка вытерла салфеткой зареванное лицо Даника, — но мне очень-очень интересно…

— Не может она за Алексея выйти замуж. — Саша, сидевший рядом с Иришей, похлопал ее по руке, успокаивая. — Не могли они успеть снюхаться так, чтобы до загса дело дошло.

— Дурное дело нехитрое. — Я вышла из коридора и села за стол, рядом с сыном. — Я действительно выхожу замуж за Алексея, то есть за Ленчика. Алексей — это его новое имя, взятое при крещении.

— От как быват, — Лиля уперла руки в бока. — У подруги мужа из-под носа свесть. Это рази порядочно?

— Данечка, — я поцеловала сына. — Иди, тебя Нина спать уложит, а мне с тетей Лилей поговорить надо.

— Мама, ты ее уволь, — зашептал мне на ухо Даня. — Она на тебя ругалась.

Нина увела Даню, Толик ушел сам, сославшись на усталость.

На кухне остались я с Иришей, Саша и тетя Лиля. Меня волновала только подруга.

— Ира, — я сидела напротив соседки и смотрела ей в глаза, — выяснилось, что я действительно беременна не от Гены. Отец ребенка Ленчик.

Вздрогнув, Ириша вытерла безостановочно стекающие по щекам слезы.

— Его ребенок? Какая ты счастливая… — Ира посмотрела на меня с болезненной завистью. — Подожди, так ты же с ним незнакома была…

— Я видела его один раз… Это очень сложно объяснить… Я потом попытаюсь.

— И Ленчика тебе, и ребенка от него, и даже миллион евро переводят тебе накануне аукциона. Ты что, душу дьяволу продала? — Ириша начала закипать, переходя от тихой истерики к шумному скандалу.

Но рядом стояла достойная противница.

— Какой такой миллион? — Внимание тети Лили переключилось с Ириши на меня.

— Какой аукцион? — отвлекся от Ириной руки Саша.

— Я ее видеть не могу, — заявила Ириша и встала. — Я не могу тебя видеть, Маша, мне нужно успокоиться.

Саша правильно понял ситуацию, обнял Иришу и повел ее из дома.

— Я тоже с ними пойду, — тетя Лиля сняла фартук. — Иришу утешать.

— Вы останетесь дома. — Я придвинула к себе тарелку Толика с недоеденным ужином. — Вам еще посуду мыть. А Саша будет утешать Иру до утра, не мешайте им.

И тетя Лиля послушалась меня. Еще бы. Когда я разговариваю подобным тоном, обнаглевшие цыганки на рынке отстают от меня и два ротвейлера с дачи напротив перестают лаять.

* * *

За десять лет работы в Топи Гена два раза вырывался в Москву и один раз в Питер. Но летать приходилось по неотложным делам, на три дня, и он мало оглядывался по сторонам, уткнувшись в ноутбук. На обратном пути из командировок он пил коньяк, что тоже мало способствует точности восприятия. Теперь он удивлялся переменам в оснащении аэропортов, новой форме стюардесс и богатому ассортименту авиапайков.

Аня удивлялась меньше, после Италии местные авиалинии не впечатляли. Она сосредоточилась на видеокурсе итальянского языка, и всю дорогу Гена слышал ее шепот: «Идти, бежать, сидеть, стрелять».

Оглядываясь по сторонам, поминутно глядя на часы, пытаясь то читать газету, то посмотреть новости в Интернете, Гена никак не мог сосредоточиться.

В очередном аэропорту промежуточного города Аня заставила Гену пойти с нею в ресторан и почти насильно усадила за стол напротив себя.

Гена был одет в парадную форму полковника медицины и выглядел блестящим, но придирчивым офицером.

Аня выглядела гораздо проще в трикотажной кофточке и джинсах, но притягательней. Она читала меню, и молодой официант с тихим умилением наблюдал за шевелением ее губ, за покачиванием локонов, выбившихся из заплетенной косы. Аня отдала официанту меню, и он пришел в себя.

— Слушаю вас.

— В меня ничего не лезет, — противным голосом пожаловался Гена. — Плохо переношу самолеты.

— Два раза по пятьдесят коньяка, — начала перечислять Аня, не обращая внимания на слова Гены. — Жареные тигровые креветки и ризотто с морскими гребешками.

— На меня не заказывай, — ворчал Гена.

— А вино… — Аня оглядела чуть нагнувшегося к ней официанта. — Вино подберите на свой вкус.

Не отвечая, официант загипнотизированно смотрел на молодую женщину, обаятельнее которой он никогда не встречал.

— Парень, очнись, девушка кушать хочет. — Гена негромко стукнул ладонью по скатерти стола.