Зона вторжения. Байкал

— Вот! — сказал вохровец. — Ваше логово, господа спецназовцы! Дрова снаружи у задней стенки. Чуть дальше — туалет. Кидайте здесь вещи, вот ключ. Держите! И вот рация для связи. Через пятнадцать минут совещание. Я за вами зайду, — он повернулся, чтобы выйти, но Алексей задержал его, взяв за рукав меховой куртки. Мельком глянул на погоны. Сержант. Сдернул перчатку, протянул руку:

— Алексей. Карабанов.

— Бато! — сказал за спиной Алексея Бато.

Вохровец на мгновение опешил. Потом все-таки сдернул варежку, пожал протянутую руку.

— Иван. Иван Кабыхно.

— А что, Иван, тут хоть кормят? — снова из-за спины Алексея подал голос Бато. Он тоже обменялся с охранником рукопожатием.

— Ну не «Метрополь», конечно, но с голоду никто не помер, — сказал Иван. — Ну, по крайней мере, из персонала. Ужин — после совещания. А столовая… По дороге до казарм вернетесь, там увидите зеленое такое здание.

— Ясненько! Спасибо! — бодро ответил Алексей.

Вохровец ушел. Бато бросил на одну из коек рюкзак, повернулся к другу.

— Да, оказывается, если ты из персонала, то с голоду не помрешь… А если ты не из персонала? Че, сразу готовить березку для креста? Или как?

Карабанов прижал палец к губам, кивнул на стену. Друзья прислушались. Из-за стены доносились глухие голоса. Кажется, во вторую комнату дома заселялся майор Болтаев с капралом.

— Хорошее соседство, ничего не скажешь!..

Алексей опустил рюкзак на лавку возле второй кровати.

— Ладно. Давай пока дров принесем, непонятно, что дальше будет. То ли здесь останемся, то ли ушлют куда. А то вернемся ночью, будем потом по улице шарахаться…

Принесли дров. Алексей быстро и умело наколол щепы, набил топку дровами, засунул под них обрывки бумаги. Это оказались страницы старой книги. Алексей разгладил один из листков, пробежал глазами.

«Неприятности у тебя обязательно случатся: будут гроза, туман и снег, без этого никак. А ты думай об одном: до тебя летали другие, они это выдержали, значит, и я смогу…»

«„Планета людей“ Экзюпери», — понял Алексей. Любимая книга детства. Если бы не проблемы со зрением, служить бы ему сейчас в авиации. Из-за астигматизма даже в спецотряде «Байкал» он каждый медосмотр находился на грани вылета. Ну ладно, снайпера из него не получилось, но боец-то он не из последних!..

Алексей с грустью подумал, что раньше, в школе, не мог себе и представить, что когда-нибудь будет использовать такие книги на растопку. Но, увы, бытие иногда все же определяет сознание…

На крыльце раздались шаги, дверь распахнулась. На пороге стоял вохровец Иван Кабыхно. Махнул друзьям рукой:

— Пойдемте! — и вышел.

На улице пришлось подождать майора Болтаева и капрала. Потом все гуськом двинулись за вохровцем. Алексей поглядывал по сторонам. Небольшой поселок, где жил обслуживающий персонал и охрана, был отделен от колонии несколькими сотнями метров. Сама колония располагалась между рекой и крутой сопкой, а поселение находилось ниже по течению реки, ближе к берегу. Отсюда было видно, что зона обнесена рядами колючей проволоки и высоким забором.

Алексея удивило то, что поселок так же, как и зона, был отделен от близкого леса забором из колючки. Причем делался этот забор явно зимой, недавно, впопыхах, потому что в некоторых местах проволока была просто намотана на подобие противотанковых ежей, сделанных из неошкуренных бревен. На углах тоже стояли наспех сколоченные вышки, но пониже, на вышках виднелись часовые.

— Может, бандюки Отгаева? — тихо предположил Алексей, обращаясь к Бато.

Тот пожал плечами.

— Не похоже…

…Наконец, подошли к небольшому двухэтажному зданию. Сбоку от входной двери Алексей увидел табличку: «Управление ПКК „Рудник „Новый““. Министерство атомной промышленности Красноярского края».

«ПКК — это предприятие Красноярского края, — сообразил он. — Непонятно, при чем тут Минатом? Неужели на руднике добывают уран? И зачем тут мы? Диверсантов ловить? И зачем вокруг жилых домов забор поставили? Или все-таки банда?»

У двери управления вохровец посторонился, пропуская всех вперед. Внутри, в маленьком вестибюле, уже ждал дежурный. Он быстро провел их на второй этаж, где друг напротив друга располагались два начальственных кабинета: налево находился кабинет начальника зоны, и табличка гласила: «Начальник колонии № 108 Д. Е. К а пец».

«Хорошая фамилия для начальника колонии! — мелькнуло в голове у Алексея. — Говорящая!.. Хорошо будем жить, граждане зэки, к нам пришел Капец!»

Направо находился кабинет директора рудника.

В кабинете начальника колонии горел свет, окна были тщательно занавешены плотными, темными шторами, в стену напротив окон был вмонтирован большой экран телевизора, вдоль — стоял длинный стол для совещаний. Кресла были сдвинуты таким образом, чтобы сидящим за столом было удобно смотреть на экран. В глубине кабинета располагался монументальный стол начальника, сбоку от стола навытяжку стоял заместитель — высокий, худощавый лейтенант в маленьких круглых очках.

Сам хозяин кабинета, капитан К а пец, встретил гостей в дверях, лично пожал руку каждому вошедшему и каждому доверительно заглянул в глаза, задавая таким образом тон дальнейшей беседе. Потом отошел к своему столу, над которым находилась большая — во всю стену — карта Красноярского края и чуть сбоку висел портрет генерал-губернатора. Капитан уперся мощным бедром в край стола и еще раз окинул взглядом гостей, снявших верхнюю одежду, головные уборы и рассевшихся по креслам.

— Товарищ майор, товарищи сержанты, — негромко сказал он. — Я отлично знаю, что обстановка на фронте такова, что отрывать людей от общего дела без необходимых на то причин я не имею права. Каждый из нас служит родине на своем посту. Вы — на фронте, мы — здесь. Я знаю, что не все всерьез относятся к моим обязанностям. Чего хорошего в том, чтобы охранять каторжников? Скажу, что и этой работой кто-то в нашем крае должен заниматься. Работа на руднике не из простых, условия труда там адские. Нанимать на рудник нормальных людей — недопустимо. У нас сидят убийцы, маньяки, насильники и террористы. Сидят и работают. Сроки у всех большие. Самое малое — двадцать пять лет. Но это неважно. Никто из заключенных на свободу живым не выйдет. Отсюда не видно, но вон там, за забором, кладбище. Там каждый месяц хороним несколько человек. Не выдерживают.