Зонт Святого Петра

— Вели и ты запрягать, — прервал наконец молчание председатель. — Поедем вместе.

Что-то похожее на стон вырвалось у Дюри, понять, в чем дело, было нелегко, но так как он при этом еще потряс головой, стало ясно, что у него нет намерения уезжать.

— А ведь тебе непременно надо уехать. Мы свою роль здесь сыграли.

— Говорю вам, это невозможно!

— Почему?

— Разве вы не видите, что Веронка пропала?

— А тебе что! Ведь и ручка зонта пропала. Дюри с досадой стукнул кулаком меж бокалов.

— Какое мне дело до этой ручки!

— Ах так? Значит, тебе нужна девушка? А ведь перед обедом ты мне говорил другое.

Дюри пожал плечами.

— Когда это было! Тогда я еще сам не знал.

— А теперь ты знаешь?

— Теперь знаю, — кратко ответил Дюри.

— Ох-ох, — ядовито произнес господин председатель, — и когда только Амур зажигает свой восхитительный огонь! Ведь исчезновение девушки отнюдь не указывает на ее большой к тебе интерес.

— Вот поэтому-то я и ощущаю сейчас все муки ада. Ох, опекун, поверьте, пропажа наследства кажется мне теперь почти пустяком!

Председателя глубоко тронуло искреннее горе юноши.

— Вот это другое дело. Черт побери, так бы и говорил! Тогда и я здесь останусь. Пойдем поищем малютку, заглянем ей в глаза, узнаем, чего она хочет.

Когда они вышли, на дворе царила великая суматоха, но громче всех причитала, ломая руки, старая Адамец.

— Ох, знала я, знала, что этим кончится! До сказочной феи нельзя и пальцем дотронуться, не то растает, как туман. Ох, милая наша маленькая барышня! Была она Христовой невестой, а ее невестой смертного сделали, вот Иисус и призвал ее к себе.

Столарик подбежал к ней и схватил за руку.

— Что вы болтаете? Вы что-нибудь слышали?

— Да вот изволите знать, сейчас жена пастуха Гундроша сказала, что утром видела нашу барышню, шла она по лугам прямо к речке Бела Вода и глаза у нее были заплаканные… Ох, господи, ведь ясно же!

Группа женщин и детей болталась без дела у дверей кухни — их согнал сюда слух о происшедшем. Одна из женщин тоже видела Веронку у садов, но это было еще раньше.

— Она была грустной? — спросил Дюри.

— Плакала.

— Горе мне! — прошептал он в отчаянии.

— Пойдем поищем ее, — убеждал председатель.

— Где?

— За околицей, конечно! Теперь уж ясно, что она ушла, а куда ушла — сейчас узнаем.

— Эх, если б это было так легко, — вздохнул Дюри. — Только в сказках бывает волшебное зеркало.

— Сейчас я сюда всю окрестность пригоню!

Дюри недоверчиво покачал головой: может, господин Столарик сошел с ума, раз хочет пригнать сюда все, что есть окрест, — всю равнину с лесами да перелесками, — и поглядеть, где же Веронка. А господин Столарик и правда ломал над этим голову. Веронку надо разыскать, где бы она ни была, а потом у нее узнать все остальное.

— Где его преподобие? — спросил он у зевак.

— Пошел к мочилу для конопли поглядеть, не упала ли туда барышня.

— А где звонарь?

— Здесь я.

— Забирайся-ка на эту, как ее, колокольню и бей набат.

— Но ведь пожара-то нет!

— Все равно, я приказываю. Знаешь меня?

Как не знать! Прежде чем стать нотариусом, господин Столарик исправничал в округе, а в Глогове и тогда уже росло очень много ореховых прутьев. Пал Квапка побежал сломя голову, и вскоре глухо, возвещая об опасности, заговорил колокол — бим, бам, бам…

Ветра не было. Чистый и звучный раздавался, сзывая людей, пугающий звон; и разом ожили луга, равнины, горы, ущелья, леса и осока: с севера, с юга, с запада и востока побежал народ к селу. Это было чуть ли не чудом: и откуда появилось вдруг такое множество людей? Только тот, кто доживет до дня Страшного суда и услышит рог архангела Гавриила, — только тот увидит нечто подобное.

Довольный Столарик смотрел с церковного холма на прибывающих отовсюду запыхавшихся людей.

— Ну, видишь, теперь нам надо только встать посредине села, а уж люди, что бегут со всех сторон, принесут весточку о Веронке. Но даже это лишнее. Сейчас сама Веронка явится. Эй, звонарь, а ну, глянь в окно: не видать ли где барышни?

— Так точно, видать, во-он там бежит возле кукурузного поля Шранко.

— Жива! — воскликнул Дюри, просияв, но тут же был сражен собственным выводом: жива, с ней ничего не случилось, — значит, от него спряталась!

И он задумался о том, не лучше ли было бы, если б она умерла. Тогда он мог бы думать, что она его любила, и оплакивать ее.

Председатель рявкнул на звонаря, который все еще продолжал дергать веревку:

— Бросай сейчас же, осел! Укажи-ка рукой; где находится кукурузное поле Шранко?

Звонарь указал в сторону лугов.

— Ступай-ка, Дюри, теперь ей навстречу и узнай по-хорошему, что случилось.

А Дюри уже оставил позади сад священника, свернул к люцерне Йожефа Магата, и вдруг сердце его дрогнуло: он увидел Веронку. Она была в зеленом платье с оборками, на голове вместо шляпы был небрежно наброшен маленький красный платочек; Дюри поспешно пересек ракитник Дёрдя Славика и на лугу Гонгоя предстал перед девушкой.

Она вскрикнула, увидев его, и задрожала всем телом.

— Где пожар? — глухо спросила она.

— Не путайтесь, Веронка. Пожара нет. Это мой опекун приказал звонарю ударить в набат, чтобы заманить вас домой. Почему вы ушли?

Лицо девушки покрылось бледностью, она покусывала красивые алые губки.

— Это мое дело, — проговорила она замирающим голосом. — О, оставьте меня, прошу вас… оставьте меня!

Она повернулась, снова желая вернуться в лес.

— Веронка, ради бога… не мучайте меня! Что случилось? Чем я провинился?

Девушка поглядела на него холодно, колюче. Ее глаза были, словно две льдинки.

— Оставьте меня, — повторила она. — Чего вы от меня хотите?

Юноша неожиданно подскочил к ней и схватил за руку. Веронка во что бы то ни стало хотела вырвать руку; так они боролись, и, как это ни стыдно, он не отпустил ее до тех пор, пока силой не надел на палец обручальное кольцо.

— Вот чего хочу! — произнес он с мольбой во взоре.

— Ах, этого хотите? — горько рассмеялась девушка. — А я вот чего хочу!